Читать книгу Эх, Малаховка. Книга 1. Поступление - Елена Поддубская - Страница 4

Панас Михайлович Бражник, преподаватель по биомеханике, медленно шёл по территории института. Внешний вид мужчины подходил скорее для одного из благопристойных мест: церкви или монастыря. Широкая, лопатой, белая борода, усы, вросшие в неё, седые косматые брови, зачёсанные назад волосы средней длины, придавали Бражнику вид оккультного старца, но никак не коммунистического представителя науки. А брюшко, мощные покатые плечи и размеренная походка, всегда одинаковая, без ускорений, только добавляли религиозного колорита. Всем одеждам Панас Михайлович предпочитал просторные льняные штаны с завязкой на поясе и рубаху навыпуск по типу власяницы. Так как на работе подобный наряд не сочетался с педагогическим статусом, любимые «балахоны» малорус надевал непременно в выходные дни.

На поводке Панас Михайлович выгуливал симпатичного кокера. Собака игриво откидывала в стороны камешки, на которые наступала, и методично обнюхивала кусты и деревья, время от времени вальяжно задирая лапу для своих собачьих нужд. Преподаватель дымил трубкой и что-то набулькивал под нос. Сегодня на Бражнике была надета белая украинская косоворотка, расшитая крестом из разноцветных ниток, и неизменные просторные штаны. Поверх талии рубаху опоясывал шнурок-плетёнка с кисточками на концах. Для полного имиджа шляхтича Панасу Михайловичу не хватало соломенной шляпы на голове и лаптей. То и дело вытряхивая из сланцев песок, Бражник прислушивался и осматривался по сторонам. Обычная летняя тишина на территории института была нарушена голосами абитуриентов, собравшихся в Малаховке для первого дня экзаменов. Нарочно избегая дорожки, ведущей к стадиону, Бражник свернул к кафедре гимнастики и тут же наткнулся на заведующего кафедры лёгкой атлетики преподавателя Рудольфа Александровича Бережного. Поджарый и моложавый коллега тащил на плече два барьера и пакет под мышкой с другой стороны.

– Привет, Рудольф!

– Здорово, Панас! Отдыхаешь?

– Живность гуляю, – кивнул Бражник на пса.

– Тоже дело, – легкоатлет утёр непременно гладко выбритое лицо, – Уф, как ты в такую жару в бороде ходишь?

– Привычка, – в разговорах Бражник был немногословен. Бережного он уважал за заслуженный перед студентами авторитет, но приятелем с ним никогда не был. Оглядев барьеры, Панас Михайлович утробным голосом посочувствовал, – А у вас – началось?

– И не говори! Всё, запарка обеспечена, – Бережной аккуратно опустил барьеры на землю и снова утёрся. Несмотря на утро, солнце, при полном безветрии, уже припекало.

– А чёго ты, Рудольф, сам тяжести поднимаешь? Глупо это. Молодёжь заставь, – Бражник натянул поводок собаки, недовольной остановкой.

– Да ладно, заставь… Им и так ещё номера пришивать, – он приподнял кисть руки, под мышкой которой держал пакет, – Вчера весь вечер рисовали, ночь сохли, так что… Сам понимаешь.

– А-а-а, – Бражника вопросы вступительных экзаменов волновали мало; он был безумно рад тому, что его никто не отвлекает такой ерундой во время заслуженных каникул. Преподавателей теоретиков, таких как Панас Михайлович, привлекали к экзаменам крайне редко. На памяти Бражника такое было только раз, – Так ты им булавки выдай. Пусть приколют, чтобы не пришивать, – широкие губы Панаса Михайловича изобразили подобие улыбки.

Рудольф Александрович от неожиданности предложения даже принялся мять пакет в руках:

– О, а это идея! Точно! Как мы сами не догадались?

Лицо Бражника выразило снисхождение. Бережной почесал щёку и посмотрел испытующе:

– А, только, где же я столько булавок найду? У меня тут пятьдесят номеров набирается.

Разговор явно затягивался. Бражник сморщился, пыхнув трубкой несколько раз подряд, как раскуривая:

– Зайди к Галине Петровне. У неё наверняка найдётся булавок двадцать, – собака вовсю рвалась к воде. Бражник поторопился окончить разговор.

– Думаешь?

– Ты что Михееву не знаешь? У неё всегда всё есть. Если не дома, то на кафедре. Живёт-то в двух шагах, – Бражник указал на зелёный деревянный дом в ста метрах, в котором проживало несколько семей преподавателей и ректор института Орлов.

Галина Петровна Михеева была заведующей кафедрой по биохимии. И отец её был заведующим той же самой кафедры. До неё. И брат был заведующим такой же кафедры только в Воронежском филиале института. Бережной подумал, что у такой, как Галина Петровна, булавки действительно могут быть: женщина любила одеваться со вкусом и сама себе шила наряды. Им завидовал весь институт от уборщиц, до студенток. Мужчина снова утёр лоб, размышляя:

– Да? Так ведь двадцать – мало. А остальные где брать?

– А что остальные? – Бражник начинал нервничать, потому что недовольная остановкой собака была ему важнее вопроса о булавках. Да и вообще важнее много чего другого. Сдерживая раздражение, Панас Михайлович произнёс строго, – А остальные пусть ждут очереди.

– Это как? – нахмурил лоб Бережной.

– Та, обыкновенно, Рудольф: прикололи, пробежали, откололи, отдали другим, – слова Бражник пытался сопровождать жестами одной руки, таким образом раздражаясь ещё больше.

Рудольф Александрович от простоты мысли даже осел на поставленные барьеры и внимания на горячность коллеги не обратил:

– О! Точно. Это ты так правильно сказал! Как это мы сами не догадались?

«М-да, все догадки в мышцах», – Бражник хмыкнул в бороду и незаметно втянул живот:

– Ладно, мне пора, – сказал он вслух, отпустил поводок, пыхнул трубкой и пошёл за убегающей к озеру собакой. На ходу Панас Михайлович покачивал головой, думая про себя что как же ему повезло родиться на свет умным.