Читать книгу КЛУБCLUBКЛУБ. Мемуары от третьего лица - Игорь Майоров - Страница 7

В Советском союзе не было не только секса, не было еще и ночной жизни. То есть жизнь конечно была, существовала, например, пельменная у станции метро Площади Ногина (ныне Китай-город), работавшая то ли до часу ночи, то ли до двух, сейчас уже не помню, был «Зеленый огонек» на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка). Считалось, что это места для таксистов, однако кучковались там преимущественно студенты, небогатая творческая интеллигенция и люди бомжеватого вида – впрочем понятия «бомж» тогда еще не существовало. На старших курсах М. иной раз заезжал туда – вы представляете себе, что такое пельменная советских времен? Если вы там не были, в силу возраста, например, то не представляете. Круглые, стоячие, не очень чистые, вечно шатающиеся столы. Соль, перец, на раздаче уксус. Женщины с квадратными фигурами – о, сколько же пельменей съели они в своей жизни! Ворочают длинными черпаками в огромных дымящихся кастрюлях (почему-то в пельменной всегда зима). Мутное какао из титана. В углу распивают, быстро освободив в себя стакан все с тем же какао. Хлопает скрипучая дверь. Все счастливы.

А все рестораны закрывались в двадцать три ноль ноль. Ну, может быть, какие-то в двадцать четыре. Социализм (вернее то, что называлось социализмом в Советском Союзе) был скучен – он не любил ночь.

Как-то в конце восьмидесятых годов в театре «Эрмитаж» гастролировал голландец Джим Ван-Дер-Воуде. Забавный спектакль, грустная эксцентрическая клоунада, название в памяти не сохранилось. После разборки декораций постановочная часть, включая М., который еще числится в монтировочном цехе, выпивает с голландскими техниками – осветителями и монтировщиками в кабинете завпоста. Огромных долговязых голландцев повергает в шок костюмер Инна (Инюня) Паршикова, хрупкая тонкая девушка залпом выпивает полстакана водки и как ни в чем не бывало продолжает разговор, так и не догадавшись, отчего это импортные гости, потягивающие водку мелкими глоточками, всполошились и чуть ли не зааплодировали. А на стуле мрачно сидит их переводчица и говорит:

– Ну, хоть бы кто-нибудь объяснил этим чертям, что нам НЕКУДА сейчас пойти выпивать дальше, – и, вскользь оглядев собравшуюся в тесном кабинете пеструю компанию. – Особенно вместе с вами. Никуда их с вами не пустят.

Из этой фразы следовало, что голландцам все-таки было куда пойти. А остальным даже как-то и не хотелось, то есть выпить и потусоваться хотелось, конечно, но что какое-то место в ночи может так вот просто работать и туда пойти может пойти любой советский гражданин – такой мысли не существовало вовсе.

Так что все закончилось обыденно. Было распито некоторое количество бутылок водки и все повлеклись по своим близким и далеким домам.

Заметим, что магазины по ночам также не работали. Никакие, кроме дежурных аптек. Поэтому даже домашнее распитие спиртных напитков наталкивалось на некоторые ограничения, ибо в тех компаниях, которые нам известны, а рискну предположить, что и в большинстве компаний нашей страны водка имела тенденцию заканчиваться. Странное это ощущение – желание непременно продолжить, непременно выпить еще. Всегда кажется, что еще по одной – и будет хорошо. Хорошо, само собой, не становится, но ощущение, усиленное снижением критической самооценки остается.

Оставались таксисты. Потому что у них можно было купить водку, которая стоила (в начале восьмидесятых годов в Москве) одиннадцать рублей – в те времена, когда в магазине цена у нее была пять рублей тридцать копеек. Но таксиста надо было ловить, да и не у каждого было. Случился у М. такой вечер или вернее ночь, когда он сотоварищи посещал таксопарк четыре раза (таксопарк номер 8 находился недалеко от Лефортовского общежития) но рассказ о совместном распитии спиртных напитков может продолжаться слишком долго да к тому же будет не слишком интересен, поскольку сюжет повторяется, результат тоже, со всеми или почти со всеми это было, переменны только аксессуары, детали, мелочи, да и описано все не единожды в русско-советской литературе.

Может быть такой порядок вещей был в чем-то правильным, однако в условиях какой-никакой свободы ночная жизнь почему-то немедленно возникает. Ей живут, постоянно или время от времени, не все, наверное, даже немногие, но живут. Можно считать все это одним из человеческих пороков, которые принципиально неискоренимы. Пьянство, наркотики, разврат, игра будут всегда – открыто или подпольно, в спокойных или извращенных формах, бороться с этим бессмысленно, как бессмысленно устанавливать законом величину ускорения свободного падения или скорость света. Люди будут жить так, как они захотят жить – и это касается не только пороков (название условное), но и того, что обычно причисляется к добродетелям – они будут писать книги и песни, собирать всякую всячину и вышивать крестиком, запрещай им это или не запрещай. Нужны ли запреты? Ни хера они не нужны! Запрещать должно только насилие, как физическое, так и духовное, запрещено может быть только навязывание своих ценностей или же запретов, или же правил другим. Каждый имеет право на все что угодно, пока он не нарушает территории свободы других. Думаю, что это непопулярная точка зрения и очень многие не соглашались с М., когда с ним случалось ее высказывать. Приводилось масса аргументов, при этом почему-то почти всегда беспокоились за детей. Взрослые вообще думают, что дети без их чутких указаний не разберутся что к чему. Мне кажется, что они ошибаются.

Вернемся, однако, к нашим баранам. Мы не знали ночной жизни, как и политической, как и шопинговой, как и еще много какой – до перестройки. Которая началась в 1985 году, и рассказывать о которой подробно здесь не очень уместно. Есть специальная литература научная и не очень, по настоящему адекватной литературы художественной пока не повстречалось, но, может быть, это говорит только о нашей слабой информированности. Люди соответствующего возраста помнят, более молодые что-то слышали – и ладно.

Мы здесь вообще часто рассказываем о разных явлениях и событиях, имея в виду читателя неискушенного, чтобы историческая обстановка и реалии того времени были понятнее. Если кому-то все уже известно – извините.

Так вот, о перестройке (включаем сюда все развитие событий, включая распад Советского союза), которая опять же кому-то нравится, а кто-то считает их чуть ли не трагедией. До ее начала, развития и углубления (ударение на втором слоге) ни о каких ночных клубах никто думать даже и не пытался. Рестораны и прочие кафе было государственными предприятиями, а вы себе представляете, что получается у государства, которое пытается развлечь своих граждан. Мало что у него не получается. Были дискотеки в студенческих общежитиях, на пасху они даже продолжались до часу ночи, дабы отвлечь молодежь от крестного хода и прочих несообразных с коммунистической идеологией поступков. Были, в конце концов, танцплощадки – однако такую экзотику М. довелось увидеть разве что в кино.

Он вообще не был большим любителем танцев и прочих подобных развлечений, и в клубном движении оказался, в общем-то, случайно, а потом уже пошло – поехало. О том, как именно пошло и куда именно поехало речь пойдет ниже.