Читать книгу Заблуждение - Ka Lip - Страница 12

Проводы в армию продолжались. Харлей уже утомился этой темой и в душе ждал, когда его туда заберут. В какой-то момент его жизнь здесь потеряла смысл. Смысл был потерян во всем. В том, что ранее то, что было важным и нужным, вдруг превратилось в пустое, обыденное. Нет, конечно, его друзья не потеряли для него значение, но они как-будто остались за дверьми вагона, а он смотрел на них через стекло и знал, что сейчас поезд тронется, а они останутся на перроне, а с ним будет частичка этой жизни, которая стала прошлым. Об этом он будет вспоминать, но это – прошлое и не более. Будущее же его было туманно. Его не пугало даже распределение в Чечню, хотя шанс оттуда вернуться живым был невелик. Больше всего пугала неизвестность. Когда ты знаешь, что тебя ждет, то будущее становится осязаемым. Ты его видишь. А сейчас Харлей видел лишь туман, в котором он сколько бы не всматривался, не мог ничего рассмотреть.

С ним было его настоящее, но поскольку неизвестное будущее настигало его, то краткий миг настоящего стал неактуален. Он как со стороны смотрел на окружающих его людей, пытаясь найти в душе отголоски чувств к ним. Чувства были, но тоже как что-то далекое, то, что остается в душе как наше прошлое.

Батя и баба Валя. Два самых родных ему человека. Они сидели на кухне, отец ободряюще рассказывал о том, как сам служил. Баба Валя все порывалась положить ему еще кусочек еды на тарелку, а у него этот кусок в горло не лез. Он знал, что любит этих людей, но должен расстаться с ними, и поэтому любовь к ним была спрятана глубоко внутри него. Тогда она не ранила, она лишь напоминала о себе приглушенной тянущей болью.

Харлей перевел взгляд на Жаннку. Она хозяйничала на кухне, как будто между ними все было решено. Но ведь это не так. Он просто в очередной раз переспал с ней, так как пьянка в клубе завершилась лишь к утру, и они пошли к нему. У них был секс, но какой-то неестественный. Жаннка тоже понимала, что шуметь нельзя и поэтому эта близость стала вроде как обязательным актом перед проводами парня в армию. Жаннка его исполнила, акт, именно так Харлей это и воспринимал. Он тоже не мог расслабиться, так как батя в соседней комнате и баба Валя не создавали романтики близости, хотя он врал, дело было даже не в этом. Но он не хотел разрешать себе думать, в чем причина отторжения Жаннки, он запрещал себе вспоминать поцелуй с Фимой. Запрещал! Прогоняя из памяти то, что даже сейчас, в момент подхода к черте в его жизни, он помнил.

После секса Жаннка хотела поговорить об их будущем. Он не знал своего будущего, но она настаивала, говоря о них. Именно о них. Его это покоробило, хотя знать, что у тебя есть девушка, которая будет тебя ждать из армии, наверное, здорово. Жаннка поклялась ему в этом. Она обещала ждать и еще сказала, что любит, смотря в его глаза. Лежа голым под узким одеялом, чувствуя себя незащищенным и буквально припертым к стене таким признанием, Харлей был вынужден выдавить из себя эти три слова: я люблю тебя. Они дались ему с трудом. Слова застревали в горле, как будто цепляясь за то, что в нутри болело и тянуло, но он выдавил их. Больше Жаннке ничего и ненужно было. Она начала рассказывать, как они станут жить после того, как он вернется из армии. Об их свадьбе, о квартире, которую нужно разменять, чтобы им взять однушку, но отдельную, и о детях. Харлей слушал рассказ о чужой ему жизни, в то же время, слыша, что это его будущее. Но он не хотел его. Хотя ведь в этом будущем все было правильно. Отец давно намекал об его женитьбе на Жаннке, а баба Валя так мечтает о внуках. Вот оно – его будущее, именно такое, как его видят все…

Дальше был завтрак, который готовила Жаннка, а баба Валя сияла, смотря, как та хозяйничает на их кухне и называла Жаннку дочкой. Отец тоже был доволен, понимая, что между сыном и его девушкой все решено.

Разложив макароны с сосисками по тарелкам, Жанна поставила одну из них перед Харлеем, заглядывая ему в глаза. Он поковырял в сосиске вилкой. Его просьба об жареных пельменях была проигнорирована. А он так хотел поесть их, ведь в армии таким не покормят. Но спорить не стал, а сейчас пытался есть, но только не хотелось.

Как же он был рад, что в обсуждении его будущего, на него никто не обращал внимание.

Жаннка вещала об их планах на размен квартиры и о детях, мальчике и девочке…

Радио, стоящее на холодильнике, фоном вещало о политике и погоде, а потом запело. Из него прозвучали слова: Я рождена для любви, В душе огонь, а в руках мимоза. Ну, где ж ты, мой юный пион? Ждет тебя твоя майская роза…

– Ой, Сердючка, – держа деревянную лопатку в руке, Жаннка продолжила очищать от сковородки пригоревшие к ней макароны, – люблю ее. Она такая классная.

Жанна стала подпевать и подплясывать, стоя у плиты. Ее пародия Сердючки не шла в сравнение с тем, что сейчас всплыло перед глазами Харлея: кафе, фурщики за столами и Коля, кривляющийся под эту песню. Да вот только кривлянием это и не назовешь. В его движениях была пластика, а в нем – задор, и все это смотрелось так, что даже водилы захлопали в ладоши…

– Куда это он? – прекратив танцевать, спросила Жанна, видя как Харлей, выйдя из кухни, закрылся в ванной.

– Переживает, – вздохнув, пояснила баба Валя, – Ты не волнуйся, дочка, все у вас сложится. Видишь, как Харитоше тяжело расставаться с тобой. Любит он тебя. Так что и ты его дождись, а мы свадебку сыграем.

– Дождусь, баба Валь, дождусь!

***

Смотря на себя через зеркало, Харитон видел «его» глаза. Он поднес пальцы к своим губам. Казалось, они еще помнят «его» губы. Не в силах вынести это безумие он с размаху ударил кулаком в зеркало, разбивая лицо в нем в кровь…

Костяшки пальцев закровоточили. Стекло со звоном осыпалось в раковину.

Выйдя из ванной, Харлей схватил Жаннку за кофту:

– Выйдешь за меня замуж?

– Да! – с испугом в глазах, ответила Жаннка.

***

Жизнь у Тёмы стала практически такой, о какой он мечтал. Теперь он был с лошадьми, он стал частью конного мира, конной жизни. Скучать было некогда, как и думать о чем либо кроме, как о лошадях. К концу двухтысячного года у него было в работе еще три лошади. То есть, всего шесть голов. Еще два частника перешли к нему. Причем, уйдя от более опытных коноводов. Но частницы выбрали его. Девушкам было за двадцать, они с удовольствием общались с Тёмой и часто дарили ему разные презенты, так как регулярно ездили за границу.

Сама же Битца кипела жизнью. Оказалось, что видеть пустой манеж с одной лошадью можно было только на соревнованиях. В обычные дни манеж был забит битком. Там могли одновременно тренироваться конкуристы, наставив свои барьеры по всему его пространству, и ездить частники, которых тренировали их личные тренера. Еще на манеж выезжали с утра девчурки, учащиеся здесь в юношеской конной школе на государственной основе. Днем были дети на понях, с которыми занимался тренер. Были и любители. Они оплачивали час катания на лошади с тренером, а вечером шли смены. Вот это было самое интересное. Смены, это голов пять – десять лошадей с одним тренером. Чтобы попасть в такую смену, нужно было записаться заранее и оплатить абонемент. Но желающих было много. Обычно ездящие в этих сменах люди не отличались особым умением в верховой езде. Поэтому они часто падали, а лошади, оставшиеся без всадника, начинали носиться по всему манежу. Это вносило хаос и неразбериху. Не всем удавалось усидеть в седле, когда мимо проносился конь без всадника, весело отбивая козлы в воздух. В результате, всем находящимся на манеже верховым приходилось останавливаться, а некоторым и спешиваться в целях собственной безопасности. Все ждали, когда носящегося кругами коня поймают и потом продолжали тренировку.

Во всем этом скоплении народа еще ездили и частники на своих лошадях или их коноводы, работающие лошадь.

Тёма обычно не любил выходить работать коня, когда ездила смена. Ему пока еще удавалось избежать падений, но он все же чувствовал себя еще неуверенно, когда конь начинал под ним веселиться, как пояснила Марина, видя отрывающего от земли передние копыта Амаретто, который, опускаясь вниз, отбивал задом в воздух. Хотя Тёма все же сидел на нем, зная, что не хочет упасть в песок на глазах у всех. Он чувствовал, что на него постоянно все смотрят. Его внимания добивались многие. Девчонки с конюшни буквально бегали за ним, угощая вкусностями и приглашая на чай. Частники, которыми, в основном, являлись девушки, тоже часто обращались к нему, иногда просто поболтать или спросить совета по своей лошади. Сейчас Тёма уже знал, что нужно отвечать на обычные, стандартные вопросы. Он быстро освоил тот минимум, который должен знать, чтобы в глазах их выглядеть достойно.

В этот день он ездил на Фраере. Его хозяйка не приехала, позвонив и сказав, чтобы он брал коня. Поскольку Фраер уже был поседлан и стоял на развязках в проходе конюшни, то вариантов не было. Он взял коня, ведя его в поводу в манеж. Там как раз ездила вечерняя смена. Эта смена отличалась от остальных, считая себя сильными всадниками. Поэтому им давали не очень спокойных лошадей, принадлежащих Битце.

Он уже дорабатывал Фраера,. Сделав ему две рыси по десять минут, как положено и шагал его на свободном поводу, когда увидел как один конь из смены остановившись встал в свечку. Причем практически вертикальную.

– Это Парус, опять дурит! – закричали со всех сторон.

Паруса здесь знали. Огромный белый конь, который очень любил показать свой отказ к работе, подняв передние копыта и стоя на задних ногах. Несмотря на свою мощь, он мог достаточно долго стоять на свечке, а вот всадник не всегда мог удержаться на нем.

Тёма наблюдал попытки девчушки удержаться в седле, но это было без вариантов, она буквально стекла с коня вниз. Почувствовав свободу, Парус опустился со свечки, и резко отпрыгнув в сторону, побежал. Тёмка слышал испуганный крик падающей девчонки с еще одного коня, а потом визг другой, так как ее конь поскакал за Парусом, и она уже не могла его остановить. Девчушка визжала, тренера кричали, пытаясь дать ей совет, как остановить лошадь, все это пронеслось с шумом, визгом и топотом мимо Фраера, который весело взбрыкнув, рванул вперед. Тёмка усидел, но через два круга галопа, на котором он тоже пытался остановить коня, он слетел с него от очередного козла, чувствуя, как ему придают ускорение пинком под зад.

Песок манежа оказался не таким мягким. Задница сразу почувствовала это, и Тёма, приложив к ней руку, прихрамывая встал.

К нему подбежала одна из помогальных при конюшне девчонок, стала его отряхивать. Он видел, что его коня, наконец, поймали, как и Паруса.

– Пойдем, – проходя мимо Тёмы, сказала Марина, ведя Фраера за повод, – я сама его отшагаю и расседлаю, – она посмотрела на него – Ушибся?

– Вообще ни разу, – улыбнулся Тёма.

– Ты теперь тортик должен купить.

Об этой странной традиции покупать торт при падении с лошади Тёма был уже наслышан

– Почему нужно покупать для всех торт, упав с коня?

– Эта старая традиция, – шагая Фраера, Марина смотрела на Тёму, – она от гусар пошла. Для гусара был позор упасть с коня, ну, там типа, честь мундира, и вообще, как гусар может свалиться из седла… А когда гусар все же падал, то поил всех, кто это видел вином, или не знаю, что они там пили… В общем, поил всех так, чтобы они забыли его позор. А сейчас поить нельзя, поэтому покупают торт.

– У…, – думая об истории этой традиции, Тёма смотрел, как Марина начала расседлывать Фраера.

***

Новый две тысячи первый год в Битце встречали весело. Оказалось, там регулярно делали костюмированное конное шоу к новогодним праздникам. По сути, это был театральный капустник, но только на лошадях. Тёма, слушая уговоры Марины и других девчонок, решил попробовать поучаствовать. Это стала его первым выступлением на манеже. Совместно с другими коноводами они придумали конный номер – синхронную езду под музыку, которая называлась котильоном. В их номере участвовало пять лошадей. Четыре ездили синхронно, а пятая была в центре этого рисунка. Они все долго придумывали, как бы сделать этот номер веселым и оригинальным. Выбрали песню Сердючки про пирожок*. Смешные слова, а главное – ритм, под который лошади двигались на рыси. Смотрелось даже очень хорошо. Тогда стали придумывать костюмы и придумали. На вороном Фраере Тёма ехал в костюме водолаза. Ему на ноги надели ласты, на голову маску. Причем ласты долго пропихивали в стремена, смеясь. Хорошо, что Фраер спокойно отнесся ко всему происходящему. Его даже не смутил Тёмин внешний вид.

– Это потому что он – жеребец, – пояснила Марина, – его кроме кобыл, вообще, мало что в жизни интересует, а был бы мерин, сейчас пугаться начал бы, как ласты увидел.

Они продолжили репетицию. Девчонки на четырех лошадях изображали лягушек, надев на себя карнавальные маски с лягушачьими глазами. Их номер был смешным, проходил под веселую музыку, так что Тёма применил сюда все свои способности. Он не только выписывал на коне фигуры по манежу, но и кривлялся, махал рукой и даже подтанцовывал, сидя в седле.

Такие импровизированные номера сплотили коллектив. Вечерами они все собирались в комнате, где пили чай с тортом или пирожными, сплетничали о частниках и друг о друге. Часто на их столе был алкоголь, к которому Тёма не притрагивался. Марина же пила со всеми, не считая это неправильным.

Сам Новый год их сплоченный коллектив решил отметить в одном из клубов. Так еще лихо и задорно Тёма никогда не отрывался. Все его Новые года в доме родителей проходили скучно и одинаково. Здесь же, танцуя, он влился в поток всеобщего веселья.

Домой после встречи нового года он и Марина приехали лишь к утру. Марина явно перебрала, она была весела и постоянно прижималась к Тёме. Он помогал ей идти, придерживая за талию. В их комнате она буквально повалила его на кровать, забираясь сверху.

– Скажи, я нравлюсь тебе? – спросила она, дыша перегаром в его губы.

Тёма проглотил слюну, чувствуя себя прижатым к кровати.

– У…, – неопределенно выдавил он.

– А ты мне очень.

Она впилась в его губы. Воспоминания о поцелуе Харлея всплыли в сознании. Тёма сравнивал, понимая, что поцелуи Марины, вообще, не вызывают в нем отклика в отличие от того, как целовался Харлей. Но этого урода он не хотел вспоминать, а вот что делать с Мариной – не знал. Она была настойчива. Ее руки он чувствовал под своей футболкой, а затем на том самом месте, где его еще никто не касался. Он замер от неожиданности. Марина же восприняла это как сигнал к действию. Она расстегнула молнию его джинсов и пуговицу на них. Ее рука проникла под резинку трусов Тёмы. Он вздрогнул от холода пальцев на своем органе. Сейчас она делала своей рукой ему то, что он обычно делал себе сам. Но разница все же была и именно в том, что это была чужая рука. Ему стало нравиться, Марина же осмелела, продолжая целовать его в губы и водить рукой вверх вниз по уже вставшему члену парня. Ее напор привел к быстрой разрядке. Тёма закрыл глаза, сосредотачиваясь на своих ощущениях, а открыв, столкнулся с глазами Марины, в которых было разочарование.

Не зная, о чем сейчас можно говорить, он так и лежал под ней, чувствуя свою сперму, стекающую с ее руки.

– Ничего, мы в следующий раз не будем спешить.

Не совсем понимая смысл сказанного Мариной, ему показалось, что она успокаивает его и себя.

– Я в ванную.

Он с облегчением выдохнул, когда девушка, наконец, слезла с него и скрылась за дверью. Произошедшее сейчас он не совсем воспринимал, но почему-то слова о следующем разе его напрягли. С другой стороны, Тёма решил, что не стоит сейчас париться о том, чего еще не случилось. Выкинув все это из головы, после душа он быстро заснул с мыслями о лошадях, которых нужно было поехать завтра подвигать.

***

Работа коновода оказалась не настолько денежная. За лошадь платили от трех до пяти тысяч рублей в месяц. Хорошо, что у него были богатые частники, в этом ему повезло, поэтому Тёма получал с шести голов тридцать тысяч рублей, плюс премии и подарки. Но все же этого не хватало. Он уже оценил, как хорошо на нем смотрятся дорогие конные вещи, да и обычная одежда тоже вся у него была из фирменных магазинов. Его внешний вид привлекал частников, которым было приятно, что их лошадью занимается дорого одетый юноша.

– Ольга, вам второго коня нужно купить, – это Тёма повторял уже не первый раз Ольге, которая во всем слушалась его и даже с таким предложением соглашалась, но пока не как не решилась, – Фраер – сложный конь. Даже я с него упал.

– Фима, вы не ушиблись? Я так переживала, когда от Марины услышала, что вы упали.

– Нет, что вы. Я же профессионал, а вот вам сложно на нем. Я же вижу.

В этом Тёма был прав. Ольга побаивалась Фраера, поэтому, чаще приезжая к нему, просто кормила его морковкой, яблоками или сухариками, расчесывала гриву и сославшись на занятость уезжала.

– Вы прекрасно ездите, – продолжил Тёма, – но нужна лошадь поспокойней.

– У вас есть такая на примете? – Ольге была приятна похвала из уст этого юноши. Она видела, как здорово он сидит в седле, и ей было лестно, что он оценил ее скромные способности.

– Да, есть конь, его продают. Правда, дорогой… Но вам идеально подойдет. Спокойный. Латвийской породы, знаете как латвиец, непробиваемый. Пока до него дойдет, что происходит, уснуть можно. На нем вы будете прекрасно смотреться. Он крупный, массивный, но мягкий под седлом.

Слова о том, что латвиец крупный, упали в сознание. Она хоть и держалась, но возраст давал прибавку в весе. На высоком, сухом тракене Фраере ее лишние килограммы были заметны, а вот на мощном, крупном коне она будет смотреться, как дюймовочка. Ей очень хотелось нравиться, вот даже таким симпатичным юношам. Она улыбнулась Фиме, он смотрел ей в глаза, и она очень захотела купить еще одного коня.

– У меня даже нет времени его посмотреть, – она вспомнила о том, что вся следующая неделя у нее уже расписана, – Но я вам полностью доверяю. Сколько он стоит?

Быстро прикину в уме, насколько можно раскрутить эту богатенькую дамочку, Тёма ответил:

– Сто шестьдесят тысяч рублей. Он привозной, с документами, бежит юношеские езды, ему одиннадцать лет, – попытался он расписать достоинства коня, улыбаясь Ольге.

– Это примерно пять тысяч шестьсот долларов…, – совсем недорого для такой лошади. Когда нужны деньги? Хотя глупый вопрос. Я завтра пришлю водителя, он вам их передаст. Я шесть тысяч дам, вы для него амуницию купите, и все что ему нужно: подкормки и на коневоз деньги будут, – Тёма кивал и улыбался, – и вам зарплату за него тогда сразу заплачу.

Потом они еще полчаса обсуждали, что из амуниции нужно латвийцу, затем Ольга, так и не поездившая на Фраере, удалилась.

– Нафига ты ее на этого калеча раскрутил? – проходя по проходу конюшни, Марина слышала обрывки разговора между Фимой и Ольгой.

– Она не справляется с Фраером. А если она упадет с него? – убедительно заявил Тёма, беря Марину за руку.

– В целом, ты – прав. Но латвиец разваливается, ему одиннадцать, а он только и умеет, что по юношам бежать, хотя должен уже большой приз бегать.

– Зачем ей еще один большепризный конь? Ей нужна спокойная, беспроблемная лошадь. И хорошо, что латвиец весь больной. Будет тихонько на нем трястись. Это для ее же блага.

Марине было приятно, что на глазах у всех Фима держал ее за руку. Она видела завистливые взгляды других девчонок. Они просто пожирали Фиму глазами. После того, как тот стал одеваться в дорогие бренды, на него все заглядывались, как конюшенный женский коллектив, так и частницы. Фима выглядел как с картинки конного журнала, где юноши с немецких конных клубов рекламировали бриджи на своих стройных ногах. А еще она видела, как все ей завидовали. Слух о том, что они живут вместе, быстро распространился среди народа. И пусть пока между ними особо ничего и нет, кроме нескольких поцелуев и неудачной попытки секса. Но в этом Марина винила себя, она слышала, что парни могут быстро перевозбудиться и кончить. В следующий раз она будет более аккуратна, а то, что будет и следующей раз, она была убеждена. Ведь между ними отношения.

– Извини, я отвлеклась…, – Марина понимала, что и не слышит, что ей говорит Фима, смотря на него.

– Я сказал, давай в клуб сходим? – он специально придвинулся к Марине еще ближе.

– Давай, – выдохнула она, – я плачу. Хорошо? – заглядывая в глаза Фиме, Марина была счастлива.

Он кивнул, она с неохотой отстранилась от парня, так как все же нужно было работать. Тёма был рад, что все походы их по клубам оплачивает Марина.

***

Коня продавали с конюшни, находящейся в Химках, недалеко от Планерной. Она называлась «Олимпийский учебно-спортивный центр «Планерная». О продаже там коня распространили информацию по своим, вот так Тёма о нем и узнал. Теперь он был свой в конной тусовке.

Получив шесть тысяч долларов от водителя Ольги, он поехал на нанятом коневозе за конем. Его ждал владелец лошади, который уже и не чаял, что его проблемный по здоровью конь продастся.

– Я его за полторы тысячи возьму, – обходя вокруг коня и скептически рассматривая тушу ростом в холке под метр восемьдесят, произнес Тёма.

– Я за две ставил…, но готов скинуть, – мысль о том, что придется проплатить постой лошади в конюшне еще на месяц вперед не радовала. Очень хотелось продать коня, – За тысяча восемьсот отдам.

– Тысяча шестьсот.

– Тысяча семьсот…

– Мне договор нужен, но там сумму я сам впишу, – в наглую заявил Тёма, – Тысяча семьсот, и договор без стоимости. Да? – он улыбался, глядя в глаза мужчине.

– Да, – выдохнул тот. Ему этот конь итак все нервы вымотал. Жена наигралась в лошадок, а он только и платил за него, за постой в деннике, за лекарства, ветврача, коволя, коновода и так каждый месяц.

Радуясь удачному дню, Тёма отложил свои честно заработанные деньги. Теперь у него есть еще и плюс пять тысяч к ежемесячной зарплате, да и на амуницию позже еще у Ольги денег попросит, все равно она не проверяет, что он и за сколько покупает лошади.

Вечером его ждала Марина с походом в клуб. Ему нравилось с ней ходить. Она знала много клубов в Москве, а он, благодаря ей, открывал их для себя. Да и одному ходить в клубы было как-то несподручно, а так она всегда была рядом. Это отбивало охоту другим девушкам клеиться к нему. Тёму вообще утомляло внимание к своей персоне девушек в клубе. Он приходил туда отдохнуть, потанцевать, на народ посмотреть, а не знакомиться. Ему этого не хотелось. Так что Марина очень выручала своим присутствием.

***

Февраль уже подходил к концу. Тёма окончательно освоился в своей новой жизни. Правда, его не очень устраивала должность коновода. Он уже разобрался в разнице между коноводом и берейтором. Коновод, конечно, тоже мог двигать лошадь, но все же профессионально тренировал лошадь берейтор. Чтобы стать берейтором, нужно было или учиться конному спорту с детства, или начать тренироваться у хорошего тренера и ехать по стартам, сдав на спортивный разряд. Раз с детством ему не повезло, он решил, что начнет тренироваться и ехать. Но тренеров в Битце, с которыми он бы хотел заниматься, не было. Он помнил о самом лучшем тренере, о Кирилыче. Только тот тренирует в КСК «Свобода», и пока – это мечта попасть к нему. Но времени Тёма не хотел тратить впустую. Вот поэтому он и попросил Марину, которая все же занималась с детства конным спортом. потренировать его. Тем более была и лошадь, на которой можно было поехать на старты. А стартов в Битце проводилось много. Были и для любителей. Плати деньги за стартовый и езжай.