Читать книгу Заблуждение - Ka Lip - Страница 8

Поездка к Кнопке домой была для Тёмы не радостна. Всю дорогу они молчали, а он думал о том, что придется сначала тратить время на поход с Кнопкой к ее дому, и только потом они попадут в Битцу. Ему же хотелось оказаться там прямо сейчас и увидеть то, о чем только читал, о чем так долго мечтал – выездку лошади.

Дожидаясь Кнопку у подъезда, Тёма слышал крики, которые доносились из окна второго этажа. То, что все эти эпитеты относятся к Кнопке, было понятно. Но ему была неинтересна чужая жизнь, он думал о лошадях…

– Фим, пойдем, – его в плечо толкнула Кнопка, стирая с щек потекшую тушь, – Достали, – она нервно поправила хвостик светлых волос.

И они пошли. Оказалось, что эта самая загадочная Битца была совсем рядом. Тёмка увидел скульптуру лошадей, а, подходя ближе, почувствовал запах. Здесь пахло лошадью, он вдохнул этот запах, который ассоциировался у него со счастьем.

Они спустились по ступенькам и прошли внутрь стеклянных дверей.

– Идем, манеж покажу, – схватив его за руку, Кнопка потащила вправо.

Зайдя в дверь и поднявшись по ступенькам, Тёма очутился в манеже, который был огромен. Его пространство было засыпано песком, над всем этим возвышалась металлическая конструкция с балками и крышей, напротив, на стене манежа весело огромное зеркало, а сам он стоял на стороне трибун, которые ярусами шли вверх.

Тёмка сделал шаг к перилам и застыл. В центре манежа, на песке из невысоких бортиков белого цвета, был выложен прямоугольник.

– А это зачем? – показал он рукой на него.

– Это выездковое поле, шестьдесят на двадцать метров, в нем и едут выездку, – деловито пояснила Кнопка.

– У… А тумбы с цветами и буквами зачем? – по периметру этого прямоугольника стояли невысокие тумбочки, на которых были написаны английские буквы. Вверх этих тумб венчали вазы с цветами.

– Ну, ты лошара, – это буквы, по ним выездку едут, – видя непонимание в глазах Тёмы, пояснила, – Вот видишь, например, буква «S», так вот напротив нее всадник должен остановиться, прямо рядом с этой буквой, а судьи оценивают, смог он правильно остановиться. Если не будет буквы, как судьи поймут, в том месте он остановился или нет. И так всю выездку, там много элементов, но все их нужно четко около букв выполнять… я и сама не очень в этом шарю, – немного сбившись в своем разъяснении, стушевалась Кнопка.

– У… А судьи где?

– Вон, видишь за столами сидят, с листочками бумаги. Они в них результаты пишут, потом счетчикам отдают, ну, девчонкам, которые эти бумажки в судейскую приносят, там все подсчитывают и выводят балы. Слушай!

В этот момент из микрофона на весь манеж стали говорить о всаднике, который проехал на шестьдесят три целых, две сотых процента.

– Это нормально? – услышав такой результат, Тёма уточнил это у Кнопки.

– Фиг его знает, – она пожала плечами, – Пойдем, Маринку найдем, она – моя подруга.

– Я здесь постою.

Кнопка кивнула, было видно, что ей все равно, а вот Тёма не мог заставить себя сдвинуться. Он попал в место, которое оказалось эпицентром его мечты. Как же он мог уйти?

Из микрофона прозвучал голос, объявивший следующего всадника, и Тёмка перестал дышать, увидев, как из боковых ворот манежа выехала всадница на лошади. Пока она неспешно объезжала манеж, останавливаясь и здороваясь с судьями, Тёма рассматривал ее и коня. Таких лошадей в покатушках не было. Конь был высокий, при этом двигался так легко и грациозно, что это завораживало. Но больше всего Тёму поразила всадница. Она была одета во фрак. Да, именно фрак, который он видел на дирижерах по телевизору. И вот в таком похожем фраке всадница восседала на коне. Белые бриджи и белые перчатки с черным фраком дополняли ее образ, и все это завершалось цилиндром на ее голове и ослепительно начищенными высокими сапогами. Тёма заворожено смотрел, как элегантно сидит всадница, как держит два повода в руках, обтянутых белыми перчатками.

Прозвучал сигнал колокола. Всадница сделала круг на галопе за пределами прямоугольника, а затем выехала в его центр, где остановилась. Она отвела руку в сторону, чуть склонив голову, затем секундная пауза, и вот уже всадник и лошадь движутся, слившись воедино. От созерцания красоты происходящего Тёма забыл, как дышать. Он впитывал в себя каждое движение лошади, восторгаясь, насколько это гармонично. Это не плюхающиеся в седло покатушки, дергающие лошадь за повод. Здесь он видел искусство. Всадница идеально сидела на коне, незаметно управляя им, и казалось, лошадь сама решает, что и когда ей делать. Но только теперь, прочтя Филлиса, Тёма знал, что это колоссальный труд, вот так управлять лошадью. Это великое искусство, которое он освоит, и будет лучшем.

– Привет, – Тёма обернулся, рядом с Кнопкой стояла невысокая девушка с темными волосами до плеч, – я – Марина.

– Фима, – он дурашливо улыбнулся.

– А он симпатичный, – Марина подтолкнула Кнопку, и они обе заулыбались. – Пойдем, покажу тебе конюшню.

– Я досмотреть хотел, – он кивнул на манеж.

– Сейчас перерыв будет, потом посмотришь. Что, понравилось? – Марина рассматривала модно одетого в джинсы, кофту-кенгурятник парня с короткой стрижкой темно-каштановых волос. Хотя, судя по его виду, ему больше семнадцати и не дашь, а ей все же восемнадцать. Глупо западать на малолетку. И все же он ей понравился, – Пойдем, я тебе все про всех расскажу и покажу.

Тёма с удовольствием слушал Марину, которая оказалась, обладала нереальным количеством информации именно о том, что ему так было интересно. Хотя, чему удивляться. Марина сейчас работала здесь коноводом, а начала заниматься конным спортом еще с тринадцати лет. Тёма оценил ее знания, в отличие от примитивных разговорах о лошадях покатушечных девчонок.

Конюшня, по которой он шел с Мариной и Кнопкой, поразила его. Наверное, именно о такой и писал Филлис. Она была просторная, с длинным, широким проходом, по обе страны которого располагались денники. Не клетушки, забитые обглоданным деревом, как в Терехово, а именно денники, большие с толстыми прутьями, раздвижными в сторону дверьми. Слой чистых опилок и тюки сена, которые лежали в специальных навесных на дверях яслях, тоже впечатлили Тёму. Здесь лошади не голодали и стояли не на досках и навозе. Да, и лошади были другими: высокими, ухоженными. Их шкуры лоснились, они пахли не резким запахом аммиака, а ароматом лошади, который для Тёмы был самым лучшим запахом в мире.

Марина рассказывала, объясняла, показывала, и было видно, что ей самой интересно все это. Она подробно отвечала на его вопросы, хотя Тёма и чувствовал себя полным профаном, но Марина не смеялась над ним. Кнопка же скучала и постоянно пыталась перевести тему разговора на все, что угодно, только не о лошадях.

– Там сейчас соревнования продолжатся, – Марина кивнула в сторону прохода, – найдешь сам манеж? А то мне нужно лошадь почистить.

– У…, – сказал Тёма и побежал по проходу между снующими всадниками с лошадьми в поводу. Он видел, что Кнопка осталась с Мариной, чему и порадовался. Теперь у него была возможность посмотреть продолжение соревнований.

– Малец, коня не подержишь, – его кто-то удержал за рукав. Тёма обернулся. – Мне срочно в мандатную нужно, а моя спортсменка красоту наводит, и коновод куда-то делась.

Тёмка уже хотел послать пожилого мужчину, который помешал его продвижению к трибуне манежа, но тут до него дошел смысл его слов – «подержать коня». Тёма поднял глаза на коня, который стоял рядом с мужчиной. Огромный, гнедой, с заплетенной гривой с белыми шишечками. Конь косил на него глазом, пофыркивая.

– Да, ты не бойся. Федя – смирный.

Тёмка кивнул, и в его руку вложили два повода. Пожилой мужчина заспешил по проходу, а он остался стоять с конем.

– Федя, – улыбнулся Тёма, притрагиваясь к шее коня.

– Что стоишь, шагать с конем нужно, а то все движение задерживаешь.

Услышал он сзади. Действительно, с конями все шагали по проходу конюшни, иначе не разойтись. Он потянул поводья, конь послушно пошел. Тёма шел слева от него. Он рассматривал уздечку на коне. Это именно такая, о которой писал Филлис, с двойным железом во рту. Трензель с кольцами, к которым был прикреплен первый повод, а второй повод шел к мундштуку с рычагами. Он шагал, осознавая впервые, что значит спортивная лошадь. Эта не те клячи, которые были в сарае у Лукиничны, это были настоящие спортивные кони, и одного из таких он шагал.

– Спасибо, – пожилой мужчина разрушил пребывание Тёмы в сказочном мире. – Зовут-то как тебя?

– Фима, – все еще прибывая не в себе, ответил Тёма.

– А меня Кирилычем все зовут.

Он взял повод из его рук и пошел вперед. Понимая, что ловить больше нечего, Тёма побежал в манеж, где уже начались соревнования. Там, позже его нашли Марина с Кнопкой.

– А кто такой Кирилыч? – сам не зная почему, спросил у нее Тёма.

– Откуда ты его знаешь? – удивилась Марина, – Это тренер из старых, лучший тренер, он в КСК «Свобода» тренирует. К нему не попасть. Он не за деньги учит, а если видит, что потенциал есть, тогда тренирует. Ему денег, знаешь каких предлагали за тренировку, а он отказался. Сказал, не будет тренировать тех, кому не дано. Странный он… но они – мастера, все такие. Он в Союзе тренером был, а сейчас коммерция, не нужен стал…. В общем, знать Кирилыча – это круто. Смотри, это его ученица едет, – Марина показала на манеж.

Тёма смотрел, как великолепно сидит всадница на гнедом коне, в гриве которого были заплетены белые шишечки, и как четко выполняет все ее команды лошадь. Теперь-то он точно знал, у кого он хочет тренироваться. Но для этого нужно найти тренера, а то, что Кирилыч станет с ним заниматься, Тёма был уверен. Он знает, что ему дано… он чувствует в себе это.

– А что такое КСК?

– Конно-спортивный клуб, – улыбнулась Марина.

– А где этот КСК, ну, где Кирилыч тренирует?

– На улице Свободы, на окраине города.

***

Неспешно потягивая Айрн-Брю из пластиковой бутылки, Тёма, развалившись на старом диване, смотрел МTV.

– Прикинь, – в прокуренную комнату зашла Леся, – Останкинская башня горит. У всех телики повыключались.

– А у нас все работает, – не отрывая взгляд от экрана, на котором дергался Шура, сказала с полным ртом толстая, и откусила кусочек от батончика с надписью «Баунти».

– Это хорошо, что Лукинична тарелку НТВ повесила, а то бы как лошары без телека сидели, – констатировала Кнопка.

Тёма же не вступал в дискуссию. Он с удовольствием просматривал в свободное время МTV, дома-то ему запрещали это подолгу смотреть. Благодаря МTV, он был в курсе всех модных исполнителей и их хитов.

– Так, все пора! – вставая, отдала распоряжение Туся, – Чистимся, седлаемся и на точку, работать.

Что значит чистить светлую лошадь, Тёма уже оценил. То-то Кнопка с радостью взяла вороную Загадку, отдав ему серую Нимфу. Каждый вечер Тёма отдраивал светлую шкуру Фимы от желтых пятен и завидовал девчонкам, у которых лошади были темные. Там лишь смахнуть щеткой грязь и все, а вот ему приходилось попотеть, чтобы из желтой, лошадь превратилась в белую. Он опять вспоминал огромные, с ворохом опилок денники в Битце. Конечно, в таких лошадь не будет лежать в собственном навозе, как здесь. Но Лукинична экономила на опилках, считая, что летом они вообще не нужны, лошадь может и на досках поспать. Правда, все же опилки сыпали, но так мало, что уже через пару часов они пропитывались мочой и навозом.

Несмотря на проблемы со светлой лошадью, Тёма любил Фиму. Может, потому что она стала его первой лошадью, на которой он всему научился. Хотя учить его она продолжала и дальше. Он вспоминал то, что прочел у Филлиса, а пока никто не видел, пробовал делать прочитанное, и лошадь отвечала. Права была Леська – Нимфу, действительно, хорошо выездили.

Однажды Тёма, подобрав повод, толкнул Фиму шенкелем вперед, но при этом не дав ей двинуться с места, и Фима стала пиаффировать под ним. Его чуть из седла не выкинуло, так она активно поднимала ноги вверх, подкидывая его на себе. Но он был счастлив. Это было нереально осознать, что у него получилось. Фима выполнила его команду, она услышала его, поняла и сделала то, что он попросил. Значит, он научился говорить с лошадью на понятным ей языке. Теперь Тёма всегда носил в кармане кусочки сахара. Он хвалил Фиму за любое понимание его, а иногда и просто так. Ему нравилось, как аккуратно она берет сахарок с его ладошки, и как прикрыв глаза, разжевывает его. Он понимал, что ей это нравится. Иногда ему казалось, он читает ее мысли. Ведь даже в первый день, когда принес ей ведро воды, тогда он услышал ее, то, что она хочет еще пить. Почему он слышит лошадь? Наверное, это ему было дано.

Навыки верховой езды он тоже освоил быстро. Ежедневные выезды по нескольку километров в одну сторону укрепили посадку и накачали его мышцы. Едя верхом, Тёма вспоминал Филлиса, и старался сидеть правильно, так, как было написано в книге, а вот все остальные просто тряслись в седле, и их это устраивало. Тёме было жаль лошадей, на спины которых постоянно плюхались, но он молчал и был рад, что к нему тоже никто не докапывается.

– Фим, – с ним поравнялась Кнопка на Загадке, когда они уже подъезжали к своей точке на Патриарших прудах, – поехали со мной. Я другое место знаю. Там быстро бабок заработаем и вернемся.

– Лесь, я сейчас, – крикнул Тёма, видя, что ей это было все равно. В последнее время Леська, вообще, как будто летала в облаках. Девчонки говорили, что она влюбилась.

С Кнопкой они доехали до казино на Арбате. И Тёма оценил Кнопкино предложение. К ним буквально стояла очередь. Причем все желающие даже не спрашивали, сколько стоит круг, а пихали сотки им в руки и катались. За пару часов они заработали больше, чем за всю ночь на Патриарших.

– Все, сматываемся, – Кнопка села на лошадь и воровато оглянулась по сторонам.

– Сейчас самый клиент пойдет, – Тёма не понимал, почему она, даже не дожидаясь его, порысила в сторону Садового кольца.

– Фим, быстрее!

Он поскакал за ней, но буквально через пару домов им дорогу преградили несколько девчонок.

– Сучки драные. Это наша точка! – хватая Загадку за повод, прокричала одна из них.

– Фима! Бежим!

Услышал он крик Кнопки, но не успел ничего сделать. Его стащили с лошади, стали пинать и дергать за волосы. Ветровка затрещала, а кроссовок соскочил с ноги. Вскоре все прекратилось. Тёма убрал руки от лица, которое закрывал и увидел масштаб произошедшего. Недалеко на газоне паслись Нимфа и Загадка без седел. Сами седла валялись рядом с ними. Кнопка, охая и поправляя разорванную футболку, поднялась с асфальта.

– Вот, дряни, – беря седло, она стала рассматривать его, – подпруги порезали, и у твоего тоже.

– А деньги? – все заработанные деньги забирала Кнопка в свою сумочку на поясе.

– Забрали…, – она развела руки, показывая отсутствие на себе сумки. – Пойдем. Нужно до Туси дойти. Седло бери.

Так они и шли, неся седло в руке, и ведя лошадь за повод.

Почему-то Туся не удивилась их виду.

– Ты Кнопку больше слушай. Она как дурой была, так и осталась. Хорошо, что лицо не порезали, – садясь в тележку, Туся обернулась к Тёме, – Что стоишь? Седло в тележку клади, а сам верхом поедешь. Яйца береги только.

– Чьи?

– Свои, – все девчонки дружно заржали.

А когда Тёма с лавки залез на спину Нимфы, то ощутил, почему они смеялись. Поездка без седла оказалась не так романтична, как он думал. Спина Фимы была жесткая, а посредине ее выступал хребет, на который он плюхался при каждом темпе рыси, так как привставать без упора в стремена было нереально. То есть, получалось, что каждый раз он плюхался своей промежностью на жесткий хребет лошади. Эта пытка продолжалась до Терехова. Там же он буквально сполз с Фимы и на полусогнутых ногах повел ее в денник.

Лукинична долго кричала, обзывая его и Кнопку неприглядными эпитетами. Потом назвала сумму за каждую подпругу, за которую они должны, и сколько должны за выезд без выручки. Тёма смиренно отдал деньги. Ему было обидно, что им не удалось вовремя смыться. Все же на той точке они хорошо заработали.

В эту ночь у него болело все. После такой поездки он сделал для себя вывод, что больше никогда не будет ездить на лошади без седла.

***

В середине сентября, среди недели все решили сделать выходной и пойти в клуб. Лукинична к таким загулам относилась спокойно, так как сентябрь, да еще среди недели, не приносил уже такого дохода по прокату, как летние месяцы. Все покатушечники восприняли предложение потусить в клубе с энтузиазмом и начали готовиться к вечеру. Тёмке тоже было интересно впервые в своей жизни посетить ночной клуб. Дома его никуда не пускали, да и ходить там особо было некуда, всего лишь пару злачных мест в их городе, куда несовершеннолетним вход был закрыт.

– А нас пустят? – вспоминая о своем возрасте, спросил Тёма, но смотря на сильно накрашенные глаза Кнопки, он почему-то в этом не сомневался. Остальные девчонки тоже выглядели соответствующие. Все в коротких обтягивающих юбках и с таким слоем косметики на лице, что Тёма сразу многих и не узнал.

В клуб их, действительно, пустили без проблем. И еще раз Тёма убедился в том, что деньги решают все. А деньги у них были, и в этот вечер они решили их тратить.

На сцене клуба сменялись артисты. Толпа перед сценой плясала, причем даже когда заканчивалась музыка. Их столик был заставлен всевозможным алкоголем. Пьяная Кнопка постоянно висла на его руке и что-то рассказывала, а Тёма смотрел на это и чувствовал себя превосходно. Кто бы мог подумать, что еще недавно его судьба была учиться в ПТУ на непонятную ему специальность и жить унылой жизнью. Но он смог изменить все. Тёмка победно обвел переполненный зал взглядом. Он сделал это!

– Выпьем, – ему в руки пихнули бокал, явно с алкоголем.

Тёмка дурашливо улыбнулся, поставив бокал на стол. Вот только пить он не хотел. Он видел, во что превращаются те, кто пьют. Сколько таких было в их Златоусте, о которых говорили – все пропил. Не хотел Тёма пропить свою жизнь. Он хотел ее прожить так, как он хочет, у него есть цель, и он идет к ней.

– Ой, это Шура! – закричала Кнопка, показывая на сцену.

Теперь-то Тёма уже знал, кто такой Шура, благодаря MTV. Ему нравился этот странный, на его взгляд, парень, и нравилось, как он поет.

– Фим, пойдем попляшем, – Кнопка потянула его за руку.

Тёма и сам хотел танцевать. Он смотрел клипы с Шурой, а сейчас, видя его на сцене, он повторял его движения и вторил ему слова песни:

Отрывались они в этот вечер по полной. Так долго Тёмка, вообще, никогда не танцевал. Ему нравилось все: и толпа веселящихся людей вокруг, музыка, и их компания, с которой он особо не сдружился, так как здесь каждый был по себе.

Уже под утро он вышел из прокуренного клуба подышать. Светало, на душе было легко. Его опять нашла Кнопка, которая уже даже протрезвела.

– Фим, а у тебя кто есть? – садясь рядом с ним на скамейку, спросила она, – Ну, девушка, есть?

Все же смотря на Кнопку, Тёма решил, что она еще не совсем пришла в себя. Он пожал плечами и улыбнулся.

– Может, ты из этих…

– Вообще ни разу, – не очень понимая, о чем она, Тёма вдыхал свежий воздух.

– Да, ладно, я нормально к таким отношусь… ну, тем, кто с парнями. Вот, как Шура. Он тоже такой.

– Какой?

– С парнями. Ну, понимаешь, есть парни, которым девушки не нравятся. Их голубыми зовут… педиками, но это – обзывательство.

Теперь у Тёмы стало складываться в голове, кто такие педике, и что ему постоянно говорят, что он тоже из этих.

– Почему я такой?

– Ну, ты симпатичный… танцуешь так классно, – она с восхищением смотрела на него, – и еще ни с кем из наших девчонок не встречаешься.

Действительно, Тёма видел, что у них регулярно кто-то с кем-то встречался, и все это постоянно обсуждали, но ему это было неинтересно.

– А я тебе нравлюсь? – наконец, Кнопка решилась спросить это.

Что ответить Тёма не знал, он сидел и глупо улыбался. О Кнопке он, вообще, не думал, как и о других девчонках. Он думал только о лошадях.

Она приблизилась к нему, замерла, а потом прижалась своими губами к его. Тёма застыл. Он не знал, как целуются, но, наверное, это пожовывание его губ и было тем поцелуем, о котором так много говорят. Когда язык Кнопки проник в его рот, и он почувствовал вкус сигарет, алкоголя, в вперемешку с чужой слюной, то оттолкнул от себя Кнопку, отвернувшись. Хотелось все это выплюнуть, но это обидит Кнопку. Вот поэтому он сидел со слюнями во рту, которые не мог проглотить, и не мог выплюнуть.

– Так и знала, что я тебе не нравлюсь, – обреченно произнесла Кнопка, доставая сигареты. – А ты вот всем нашим девчонкам нравишься, – как будто самой себе сказала она.

Пока Кнопка раскуривала сигарету, Тёма сплюнул слюну и вытер губы рукавом рубашки.

– А ты любил? – Тёму удивился вопросу Кнопки, но его порадовало, что она даже не обиделась. Казалась, она вообще на своей волне, – Я тоже не любила. А Леська влюбилась в своего, в палатке который торгует, и говорит это на всю жизнь. Любовь у Леськи настоящая, – девушка посмотрела на Тёму, – я тоже хочу полюбить, по-настоящему. А ты?

– Зачем? – Тёмка не понимал, что такое любить кого-то, и зачем это нужно. Он любил лошадей, деньги и жизнь, такую, как ему нравилось.

– Как же жить без любви…

Не понимая Кнопку, он молчал, думая о том, что любовь, наверное, для тех, кому нечем заняться, а когда есть то, что тебе так важно, то и любовь не нужна. Когда ему любить, если он хочет выезжать лошадей, и ехать на соревнованиях, как те всадницы в цилиндре, фраке, начищенных до блеска сапогах, и белых перчатках.

– Хватит обжиматься, пойдем! – проходя мимо них, Туся пнула ногой ногу Тёмы.

Вскоре вся их компания, тормознув бамбил, поехала в Терехово, как сказали девчонки, продолжать бухать.

***

Октябрь принес с собой ухудшение погоды и резкое отсутствие проката. Конечно, все равно катались, но не так, как летом. Да и стоять весь день или вечер в холоде было тяжело. А если зарядит дождик, то и ловить нечего, все покатушки снимались с точки и шли домой. Но все же деньги все равно зарабатывались.

Изредка Тёма ездил к метро выпрашивать на «корм лошадке». Это был отдельный заработок, и все им промышляли. Лукинична давала лошадь с учетом, что ей при любом раскладе отдаешь тысячу рублей. А это означало, что сначала отбивалась тысяча для старушки и только потом, все что подавали, шло в свой карман.

У метро стоять с лошадкой было муторно. Но Тёма спокойно относился и к такому заработку. Народ, видя его жалостливые глаза и протянутую руку, давал мелочь на корм. А он гнусавил, делал несчастное лицо и просил помочь, кто, чем может.

Это было попрошайничество, но Тёме было все равно.

Иногда просто стоя у метро в поводу с Фимой, он мог заработать себе две, три, четыре тысячи рублей. Заработанные деньги он тратил на новые дорогие и модные вещи, практически нечего не откладывая. Деньги у него не держались. Он часто с Кнопкой ездил по магазинам, она была спец в этом, и там уже не мог удержаться, чтобы не купить себе то, что понравилось. Дальнейшую свою жизнь, Тёма уже распланировал. Ему нужна была хорошая лошадь, как Марина объяснила, перспективная в спорт, тогда Кирилыч не откажет ему в тренировках. Уж в этом он был уверен.

Примечания:

*Шура – У реки два берега