Читать книгу Кровавая рука. Серия «Мир детектива: Франция» - - Страница 14

– Сударь, – сказал молодой человек звучным голосом и с легким иностранным акцентом, – меня зовут Патрик О’Кедди. Недели две тому назад я внес сюда полмиллиона франков, которые желаю получить обратно. Я писал вам об этом, значит, вы могли подготовить деньги.

– Конечно, сударь, – пробормотал несчастный старик, который чувствовал, что у него голова идет кругом.

Он подошел к кассе и машинально стал отпирать потайной замок, потом, понимая, что уже нельзя больше отступать перед ужасным признанием, он вернулся к окошку и попросил посетителя пройти в соседнюю комнату, служившую кабинетом Ласеда, когда он бывал в конторе.

– Сударь, – сказал кассир, подавая стул молодому человеку, – прежде всего я должен сообщить вам печальную весть: господин Ласеда, мой добрейший патрон, умер.

– Умер! А я видел его таким веселым и здоровым две недели назад, – с удивлением воскликнул О’Кедди, – но как случилось это несчастье?

– Полагают, что господин Ласеда убит, – сказал кассир, понижая голос.

– Убит!.. Боже мой! Это ужасно!

После минутного молчания, молодой ирландец, человек положительный, продолжал:

– Это печальное происшествие, но не думаю, чтобы оно могло повлиять на дела банка, и эта выплата…

– Конечно, сударь, вы правы, – сказал несчастный кассир, который сидел как на углях и старался отстранить ту минуту, когда придется сказать правду.

– Я встретился с господином Ласеда недели три тому назад, – продолжал Патрик О’Кедди, – мы возобновили знакомство в ресторане, я сообщил ему, что я в Париже проездом. Я рассчитывал прожить здесь с месяц, чтобы подготовиться к поездке в Сенегал, где меня ждут. Так как у меня была с собой большая сумма денег, полученных в то самое утро по одному делу, то он предложил мне отдать ему эти деньги на сохранение. Я тотчас же отдал ему почти всю сумму. А теперь, собираясь в далекую поездку, может быть опасную, я хочу забрать свой капитал и большую часть его передать моему поверенному в Лондоне. Вот почему я написал вам сегодня утром.

– Вы понимаете, – сказал Равено, – при таких обстоятельствах, как сейчас, есть некоторое затруднение…

– Если угодно, я зайду завтра? – продолжал молодой человек. – Но дольше я не могу ждать. Я непременно должен выслать эти деньги… Для меня это очень важно…

– Завтра… завтра… – повторил несчастный.

Потом, собрав всю свою храбрость, он сказал:

– Сударь, лучше сообщить вам все как есть. Довольно трудно будет решить дела господина Ласеда, хотя при жизни его дела эти были совершенно ясными и прозрачными… Пассив доходит до весьма значительной суммы… Актив же мы еще не смогли определить.

– Да ведь это разорение! – вскричал ирландец, вставая. – Знаете ли вы, сударь, что эта сумма имеет для меня громадное значение! И вы говорите, что она может пропасть?

– Этого я не говорю, – прошептал бедный кассир, испуганный угрожающим жестом Патрика О’Кедди.

– Какой я безумец, что доверился чести и добросовестности этого человека! Он был разорен, когда предложил мне отдать ему деньги на сохранение, и пытался спастись с помощью этих денег. Богатство, которое я ему доверил, он проиграл в карты или на бирже, а затем в минуту отчаяния пустил себе пулю в лоб.

– Сударь, не говорите этого, не говорите этого, умоляю вас, – вскричал кассир, с мольбой складывая руки.

Он был жертвой какого-то непонятного несчастья, какого-то злого рока!

– Да, да, это легко сказать… А между тем это все равно, что меня обокрали… и вы не знаете… я не могу вам сказать, какие могут быть для меня последствия этого воровства… Но нет, это невозможно, должно же быть какое-нибудь средство, – продолжал он с возрастающим волнением, – я не могу примириться с подобным несчастьем… У господина Ласеда были деньги, был дом в Париже… Пусть все это продадут и заплатят мне!

– Сударь, сударь, – шептал старик, который не находил слов, чтобы выразить свое отчаяние…

– Прямо отсюда я отправлюсь с жалобой и потребую суда.

– Подождите, молю вас, вспомните, ведь у господина Ласеда остались дети… Сжальтесь над ними!

– Эти деньги предназначались для того, чтобы облегчить несчастия более ужасные, чем их горе! – горячо возразил ирландец. – Они не заслуживают сострадания.

И не обращая внимания на старика, удрученного горем и стыдом, Патрик О'Кедди с гневом вышел.