Читать книгу Увидеть свет - - Страница 10

Посылка лежала на столе в прихожей, словно незваный гость. Коричневая бумага, перевязанная бечёвкой, конверт с неровным почерком: «Юлии». Она не заказывала ничего. Не любила сюрпризы. Но бечёвка была завязана морским узлом – таким, каким её когда-то научил вязать отец, за год до того, как исчез. Юлия провела пальцем по шершавой верёвке, будто пытаясь расшифровать послание в сплетении волокон.

Внутри – книга. Потрёпанный томик Рильке «Письма к молодому поэту». Обложка пахла древесной смолой и чем-то острым, вроде масляной краски. На титульном листе – печать букинистической лавки «Лист» и дата: 12 мая 2005. Год, когда она защитила первую серьёзную сделку, вычеркнув из жизни всё, что не вписывалось в график.

Страницы шелестели, как осенние листья. На полях – пометки. Небрежные, будто сделанные на ходу. «Читай медленнее», – было выведено рядом с абзацем о творчестве. «Это про тебя», – стояло на полях письма о любви. Юлия водила пальцем по строчкам, словно чувствуя тепло чернил. В одном месте Владимир зачеркнул слово «одиночество» и написал сверху: «выбор».

Закладка выпала, когда она переворачивала страницу. Длинный лепесток магнолии, засушенный между листами вощёной бумаги. На нём – его почерк: «Счастье – не цель. Это побочный эффект честности».

Она замерла. За окном завыл ветер, гоняя по асфальту пустую банку. Звук метался, как её мысли. Юлия поднесла лепесток к свету – прожилки образовывали карту неизвестной местности. Где-то там, в этих линиях, прятался ответ на вопрос, который она боялась задать вслух.

Телефон завибрировал. Сообщение от Зои: «Он неделю выбирал эту книгу. Сказал, что Рильке – как зеркало: чем старее, тем правдивее». Юлия хотела ответить, но вместо этого открыла окно. Воздух пах грозой. Первые капли дождя упали на подоконник, оставляя тёмные звёзды на дереве.

Она села на пол, прислонившись к дивану. Книга лежала на коленях, раскрытая на странице, где Владимир обвёл строку: «Любовь – это труд. Самый тяжёлый». Рядом карандашный набросок – две фигуры, тянущие руки через трещину в стене. Узнавала себя в строгом силуэте слева. Его – в размытых штрихах справа.

Внутренний диалог:

«Честность. С чего начать? С признания, что я хочу перечитать его пометки больше, чем контракты? Или с того, что боюсь понять, как он видит меня?»

Дождь усилился. Юлия встала, прошла в спальню. В ящике комода, под стопкой шёлковых рубашек, лежала коробка с детскими дневниками. На самом дне – письмо отца, которое она так и не открыла. Конверт пожелтел, клей давно высох. Она приложила его к книге Владимира, как будто они были частями одного пазла.

Телефон зазвонил. Неизвестный номер.

– Алло?

– Проверь страницу 72, – голос Владимира смешался с шумом дождя где-то на его конце провода.

– Почему?..

– Там ответ на вопрос, который ты ещё не задала.

Она перелистнула страницы. На полях – схематичный рисунок: ладонь, раскрытая кверху, с осколком зеркала вместо линии жизни. Подпись: «Иногда нужно порезаться, чтобы увидеть кровь».

– Ты… – её голос дрогнул.

– Честность начинается с малого, Юлия. Хочешь, я научу тебя рисовать трещины?

Она не ответила. Но когда гудки сменились тишиной, достала из кармана осколок зеркала. Приложила к письму отца. Конверт распахнулся сам, выпуская пожелтевший листок. Всего три слова: «Прости, я испугался».

Дождь стучал в стёкла, смывая границы между прошлым и настоящим. Юлия взяла карандаш. На чистой странице книги Рильке вывела: «Страшно. Но я готова попробовать».

Закрыла томик, положив лепесток-закладку на письмо отца. За окном громыхнуло, осветив небо на мгновение. Вспышка озарила её лицо – без маски, без страха. Просто женщина, сидящая на полу среди книг, осколков и неразобранных писем.

На кухне закипел чайник. Она не стала его выключать. Пусть свистит. Пусть нарушает тишину.