Читать книгу Увидеть свет - - Страница 23

Лес вздымался чёрной стеной, поглощая тропу уже через два поворота. Владимир шёл впереди, раздвигая ветви, которые тут же смыкались за ним, как будто природа стирала их следы. Юлия спотыкалась о корни, похожие на спинные хребты древних чудовищ. Холод пробирался под куртку, цеплялся к влажному свитеру, превращая тело в дрожащий комок нервов. Она считала шаги – восемьдесят семь, восемьдесят восемь – пытаясь вернуть себе иллюзию контроля над пространством, временем, дыханием.

– Замедляйся! – крикнула она, но ветер унёс слова в ущелье.

Владимир обернулся. Его лицо в сумерках казалось высеченным из того же камня, что и скалы вокруг.

– Здесь нельзя останавливаться. Закат через час.

– Ты же говорил, это лёгкий маршрут! – Юлия пнула валун, и боль в пальце ноги стала наградой за ярость.

– Лёгкий – не значит безопасный. – Он протянул руку, но она отшатнулась.

«Контроль. Всё, что у меня было. Даже его любовь я пыталась вписать в график: понедельник – споры о Камю, среда – совместные проекты, суббота – нежность. А теперь он ведёт меня в ад через лес, как будто жизнь – это квест с непредсказуемым финалом».

Снег начал падать неожиданно – тяжёлые хлопья, похожие на пепел сожжённых крыльев. Юлия остановилась, глядя, как белое хоронит следы их пути.

– Мы заблудились, да? – голос звучал спокойнее, чем она ожидала.

Владимир достал компас. Стрелка дрожала, как пьяная.

– Магнитная аномалия. Рудники рядом. – Он сунул прибор в карман, будто винил его в предательстве. – Придётся идти на удачу.

– Удачу? – Она засмеялась резко, и эхо вернулось издевкой. – Ты сломал мою жизнь, а теперь предлагаешь довериться «удаче»?

Он вдруг схватил её за плечи. Руки, обычно тёплые, сейчас были холоднее горных ручьёв.

– Твоя жизнь не сломана. Она наконец «распакована».

Юлия вырвалась. Снег забивался за воротник, плавился на ресницах. Где-то внизу, за пропастью, завыл ветер – протяжно, как ребёнок, потерявший мать.

– Я не хочу умирать здесь! – крикнула она в чёрное небо.

– Тогда перестань хоронить себя заживо! – Он сорвал с шеи шарф, обмотал её шею. Шерсть пахла дымом и краской. – Двигайся.

Они спускались по склону, цепляясь за корни. Юлия чувствовала, как страх превращается в странное оцепенение. Мозг, лишённый карт и планов, начал замечать детали: узор инея на камне, похожий на арабскую вязь; тень совы, мелькнувшую меж сосен; ритм собственного сердца, совпадающий с шагами Владимира.

Когда темнота стала абсолютной, он нашёл пещеру – узкую расщелину в скале, пахнущую мхом и древностью. Развёл костёр из сухих веток, добытых словно из ниоткуда. Пламя вырывало из мрака их лица: её – исцарапанное ветками, его – с обветренными скулами, на которых блестели капли растаявшего снега.

– Раньше я боялся тишины, – сказал Владимир, бросая в огонь шишку. Искры взметнулись к потолку пещеры, осветив древние рисунки – руки с растопыренными пальцами, бизонов, солнце с лучами-змеями. – После смерти Лизы включал радио, телевизор, музыку. Пока не понял: тишина – это не пустота. Это язык, который надо заново учить.

Юлия прижала колени к груди. Тепло огня обжигало лицо, но спина леденела от сырости.

– А если я не хочу учить? – прошептала она. – Если я устала от новых языков, новых правил, новой себя…

Он подвинулся ближе. Тень от огня плясала на стене, сливая их силуэты в странное двуглавое существо.

– Тогда останься здесь. Замри. Стань ещё одним рисунком на камне. – Его голос звучал жёстко, как удар кремня о сталь. – Но знай: даже пещерные люди искали выход.

Ночью её разбудил вой ветра. Владимир спал, свернувшись у потухшего костра. Юлия выползла наружу. Луна висела над ущельем, серебряным серпом, режущим небо. Снег перестал, и в ледяном свете она увидела их тропу – петляющую, беспорядочную, но ведущую вниз, к реке, чей шум доносился сквозь гул в ушах.

«Контроль – это миф. Карта, которую мы рисуем поверх хаоса. Но что, если сжечь карту? Стать рекой, которая не знает, куда течёт, но всё равно пробивает каньоны?»

Утром она разбудила его, тряся за плечо.

– Я знаю путь.

– Компас всё ещё врет. – Он потёр глаза, похожие на проруби во льду.

– Мне плевать. – Она высыпала из кармана горсть камешков, собранных у входа. – Мы оставляем их на развилках. Если заблудимся – вернёмся.

Он рассмеялся, и звук эхом отразился от скал.

– Моя рациональная Юлия. Даже в бунте – системна.

– Нет. – Она взяла его руку, ощущая шрамы на ладони. – Это не система. Это игра.

Спуск занял пять часов. Когда они вышли к реке, солнце пробилось сквозь тучи, превратив лёд в алмазную крошку. Юлия сняла перчатку, коснулась воды. Боль от холода была живой, острой, настоящей.

– Я не хочу контролировать даже завтра, – сказала она, глядя, как течение уносит их камешки. – Хочу… – Голос сорвался.

– Хочу доверять. Себе. Тебе. Этой проклятой реке.

Владимир обнял её сзади, подбородок упёрся в макушку. Его дыхание смешалось с рёвом воды.

– Тогда прыгай.

– Что?

– В реку. Доверься, что вынесет.

Она засмеялась, и смех подхватило эхо. Потом шагнула вперёд, чувствуя, как лёд трещит под ногами. Он догнал её на краю, где вода кипела, как жизнь, которую они больше не боялись прожить.