Читать книгу Ученик бирюка - - Страница 11

Ночь уже почти ушла. Она маялась в сенях, косясь на побледневшее небо. Васил и Вьюна еще спали, когда во двор вбежал Хрипан. Его безумный взгляд тут же вонзился в Янко, сидящего на скамейке у дома.

– Ты что тут делаешь? – гаркнул Хрипан.

– Живу, – ответил Янко, стараясь выглядеть как можно более спокойным. Даже зевнул фальшиво.

– Живешь? – опешил Хрипан.

– Меня дядька Мирон сюда привел, – объяснил Янко, – а Васил приветил,

– Никакой он тебе не дядька, – плюнул Хрипан. – Где Васил?

– Спит. А что случилось-то?

Хрипан пристально вгляделся в Янко. «Он все знает!» – зазвенела у того в голове паническая мысль, ее тут же перебила другая, рассудительная: «Не знает. Не может знать наверняка». Но на душе все равно было неспокойно. Трудно держать себя в руках, глядя в глаза человеку, чьего племянника ты не так давно убил, хоть и не по своей воле. В очередной раз Янко позавидовал бирючьему равнодушию.

– Ну так что, дядько Хрипан? Что стряслось?

«Ну давай уже, ответь. Хватит на меня таращиться!»

Хрипан не ответил, огляделся, будто прикидывал, увидит его кто, если он примется бить Янко прямо сейчас. В этот момент дверь отворилась, и на пороге появился Васил.

– Хрипан, – поприветствовал он гостя, зевая, – ты чего здесь? Снова мой лекаришко понадобился?

Тот, скривился, отвел взгляд от Янко:

– На кой ляд? Ты Петара не видал? Не проходил он тут? Во двор не забредал?

– Да что ж он корова, какая что ли? – хмыкнул Васил, и у Хрипана враз заиграли желваки на скулах. Старик, видать, это тоже заметил, потому добавил: – Нет, не забредал. А ежели и забредал, так я не видел. Только глаза продрал. Янко – вот, может, видел, он давненько поднялся.

И теперь уже два взгляда уперлись в Янко, которому такого внимания никак не желалось. Помимо воли перед глазами вставала сцена: он стряхивает с себя острозубую мразь, и та, с шипением издыхает прямо у его ног. А затем и вовсе растекается зловонной лужей, оставив лишь буквально обтянутый кожей рыхлый скелет и мягкую на ощупь голову без глаз и ноздрей. Только острые зубы поблескивали в темноте. Их Янко и взял себе, остальное кинув в отхожую яму. Лужу, что осталась от существа, он тщательно засыпал землей и разровнял. Следов не осталось. Никто ничего не заметит. И все равно на душе было неспокойно.

– Нет, – спокойно сказал Янко. – Не видал. Не приходил он сюда.

Поднять глаза, посмотреть спокойно сначала на Васила, затем на Хрипана. Старик верит, ему, должно быть, все равно. А вот Хрипан глядит подозрительно, вспоминает, как впервые встретил Янко – тогда пропал его брат со всей семьей, включая маленького Петара. Ничего себе совпадение, а?

– Ну, сталбыть, не заходил к нам Петар, – подытожил Васил. – Когда он ушел-то?

– Вечером. Ночью, – ответил Хрипан. – Спать со всеми лег, а утром кинулись – нету.

– Вернется еще, – сказал старик. – А ежели нет, к обеду всем селом пойдем искать. Знаешь ведь, как оно бывает.

– Знаю, – ответил Хрипан, да с тем и ушел искать племянника по другим дворам.

Янко глядел ему вслед и напряженно думал о том, как быть дальше. По-своему истолковав это молчание, Васил вдруг сказал:

– Ты на него не серчай.

Янко вздрогнул, повернулся к старику, не расслышав.

– На Хрипана говорю, не серчай, – повторил старик. – Детей-то у него нет, так и не нажили. Вот и носится с Петаром…

Янко кивнул, не уверенный, что нужно отвечать в таких случаях. Значит, Хрипан еще опаснее, чем он думал. Не оставит он все так, ох не оставит. Округу на уши поставит, а племянника найдет.

И верно, скоро о пропаже Петара знала вся деревня. Янко из-за околицы слышал, как переговариваются женщины, видел, как хмурятся мужчины, машут руками, обрисовывая горизонты будущих поисков. Поначалу он переживал, но потом уверился: в его сторону никто не глядит. Никто не собирается искать Петара в отхожем месте Василова двора. Даже как-то смешно стало: в прошлый раз он убил самого старосту деревни, и против него был аж целый бирюк. А здесь – даже не староста, так, сопля мелкая. А противник – мужик скудоумный, неужто не сдюжим? Сдюжим, решил Янко, еще как сдюжим.

Было немного боязно уходить со двора, мелкая трусливая мыслишка настаивала, что стоит только ему уйти, тут же набегут толпы людей и найдут Петара. Усилием воли Янко загнал ее поглубже. Даже если и случится такое, он помешать этой самой толпе никак не сможет. А, значит, и сидеть сиднем не нужно. Поэтому Янко, будто и не произошло ничего, сходил к кузнецу, проведать девочку. Та, хоть и была еще белее света, а все ж глазки блестели. Она явно шла на поправку. Во всю таращилась на Янко, ежилась, когда он пытался прощупать сердцестук. В комнате уже ничего не напоминало о ночи. Все, что разбилось, вылилось или сгорело, хозяева вымели прочь. Вроде, и не было ничего, да только сумка Янко полегчала на целый нож. Стеснятся он не стал, намекнул кузнецу, тот намек понял, пообещал сделать самый лучший и удобный нож на всю округу. На этом и расстались.

Всю обратную дорогу Янко размышлял о том, что же тут приключилось. Сомнений у него не оставалось: девочку кузнеца посещал ночью тот же гость, что теперь покоится в яме. Следов не оставлял, выманивал ребенка на улицу неведомо как, а родителей таким же макаром усыплял. И никто ничего не видел, не слышал. Потому и бер скакал как припадошный, что связь была не только между ним и девочкой, а и эта тварь приклеилась. Скорее всего через кровь. Но это ладно, с этим разобрались. Куда интереснее было другое. Что оно там бормотало перед тем, как испустить дух? «Ты бирюк! Значит не всех…» Не всех что? Не всех перебили? Хочешь не хочешь, а придешь к мысли, что именно оно повинно в исчезновении Деда и Ксима. И это очень смущало Янко. Да, у твари этой была странная сила: заставила его выйти во двор, а там и напала. Но чтобы этот задохлик справился с Ксимом? Янко, конечно, было приятно думать, что тварь его просто недооценила, потому и сдохла так бесславно, но будь она даже втрое сильнее, да даже вчетверо, вряд ли одолело бы настоящего бирюка.

Но это в одиночку. А если их тут в деревне несколько?

Эта мысль осадила Янко. Если так и есть, стоит скоро ждать и второго ночного визита. Мимолетный испуг сменился тихой злостью. Значит, он всех этих людских детенышей выхаживает, а какая-то тварь смеет его усилия прахом пускать? Не годится так! Только все стало получаться! Янко постарался умерить гнев по привычке, нельзя поддаваться чувствам, нельзя. Ладно бы на людях, это дело хорошее, но наедине с собой – какой смысл, где выгода? Выгоды не было, как и смысла, и это злило еще больше. Янко стоял у василовского двора и размышлял, успокаивался. Нет, говорил он себе, пороть горячку не нужно. Если тварь была одна и сдохла, то проблема решена. Плевать на Деда и Ксима. Пропали и ладно. Он, Янко, не пропал, он остался, он в деревне самый главный. Если не считать старосты, конечно.

– Главный. – Не удержался Янко произнес это вслух. И губы сами собой раздвинулись в человеческой улыбке, которую он тут же и спрятал за угрюмостью. Никто ему не указ.

Но если их все-таки больше одной?

Эх, совета бы спросить, да не у кого. Хотя… почему не у кого? Вот и пора наведаться к ведунье местной. Недаром же о ней столько разговоров.

– Васил, – улучив момент, спросил Янко, – говорят, тут ведунья где-то живет?

Старик снова рубил дрова и как обычно пребывал в мрачном настроении.

– Ну живет, – буркнул он.

– Это куда идти надо, чтобы ее повидать?

– А тебе она зачем? – нахмурился Васил.

– Посоветоваться, – сказал Янко.

Васил пробурчал себе под нос явно что-то.

– Чего? – переспросил Янко.

– Ничего, – привычно уже ни с того ни с сего разозлился Васил. – Отвяжись. Работать мешаешь.

Янко лишь пожал плечами. Он уже привык к внезапным приступам сердитости у Васила. В конце концов не зря же у старика в деревне было прозвище Хмурняк. Янко даже хмыкнул: вот деревня, что ни Хрипан, то Хмурняк.

Вьюна поглядела на это со странной улыбкой. Она весь день чувствовала себя хуже некуда, потому к ней бы Янко и не сунулся с расспросами, но вот, проснулась.

– Никто из них тебе не скажет, где ведунью искать, – сказала она тихо. – Даже если и знают. Ищи девку.

И больше ничего не сказала, сколько Янко ни спрашивал. Значит, оставалось пойти и спросить у кого-нибудь в деревне, да только… не хотелось этого делать. Зачем одному лекарю идти к другому? За советом разве что. А выставлять себя каким-то неумехой – это совсем не дело.

Остаток дня, как и вся ночь тянулись бесконечно долго. Янко не спал, боялся сомкнуть глаз, боялся очередного сна. Сейчас, когда все только-только стало налаживаться, было бы глупо подставиться очередной твари. В конце концов следующий гость может быть не таким простым, принесет с собой что-нибудь острое, и просто перережет ему, Янко, глотку, не пытаясь испить кровушки. Опасаясь такого, Янко стащил тихонько у Васила нож. Который, разумеется, не пригодился. Никто по его душу так и не пришел, а раз так, самое время устроить засаду. И Янко устроил. Жертву пришлось ждать совсем недолго.

– Здравствуй, – высунулся из-за плетня Янко.

– И тебе здравствовать, Иван, – приветливо улыбнулась девчонка.

Она даже глазом не моргнула, будто ждала засады хромого лекаря. Забавно, что именно на нее он засаду и устраивал. Да, их первая встреча прошла не очень, но несмотря на все его грубости, она, как будто, даже не обиделась. Ее мягкий голос и теплый, хотя и слегка насмешливый, взгляд не отталкивал Янко и не будил подозрений.

– Чем занимаешься? – задал он заготовленный вопрос.

Девчонка посмотрела вслед идущей корове и ответила:

– Да вот, гуляем вместе с Морькой. А что?

– Да ничего, – пожал плечами Янко. – Времена нынче неспокойные, Спутник лишним не будет.

– А ты никак защитник мой? – прищурилась она хитро.

– Почему бы и нет?

– А ничего, что ты хромой?

– Так даже лучше!

– Чем же это?

– У меня костыль есть. Знаешь, как больно бьется? – поинтересовался Янко. – Так что я тебя от кого хошь защищу. Кто ж захочет с таким костылем связываться?

Девчонка серьезно кивнула, но не выдержала и рассмеялась. Да так искренне, что будто бы даже и слезы брызнули!

– Смешной ты лекарь. Хотя, какой же ты, и правда, лекарь с таким костылем! Ты не лекарь, ты целый воин!

– И то верно, – согласился Янко. – Ну, так что? Проводить?

– А проводи, – вдруг согласилась девчонка. – Только вот какое дело: как же ты меня защищать будешь?

– Ну, – слегка растерялся Янко, – костылем ведь.

– Да понятно, что костылем, – отмахнулась девчонка. – Но вот ежели разбойники нападут, что ты кричать станешь?

– Пошли прочь, собаки рябые? – предположил Янко.

– Неплохо, – признала она. – А если они засаду приготовят? А ты их увидишь допреж меня? Что кричать будешь?

– Берегись? – нахмурился Янко.

– Берегись, кто? – уточнила девчонка, и Янко почувствовал себя круглым дураком.

– Извини, я дурак, – так и сказал он. – Как тебя зовут?

– То-то же! – сказала она и не спеша пошла прочь, а Янко, немало озадаченный, двинулся вслед за ней. И только когда он ее догнал, она, не поворачивая головы добавила:

– Цветана. Как деревню. У нас с ней одно имя на двоих.

По деревне шли молча, но стоило только выйти к лугам, Цветана тут же повернулась к Янко, глубоко вздохнула и:

– Как тебе в деревне нашей живется? Сам-то откуда? Чего такой кислый? А рука чего замотана? Поранился?

Едва устояв под шквалом вопросов, отвечать на которые ему не особо-то и хотелось, Янко уцепился за последний:

– Поранился, да. Вроде того, – уклончиво сказал он, но девчонка не отстала. Наоборот, подошла ближе, придирчиво осмотрела руку.

– Перевязка так себе, – заключила она.

– Одной рукой особо не перевяжешь, – буркнул Янко.

Цветана, казалось, только этого и ждала. Даже глаза загорелись.

– Хочешь, помогу? – сказала она, улыбаясь, – Я умею! – Ее длинные худые пальчики хищно потянулись к повязке.

– Нет, – Янко и отдернул руку.

И Цветана, само собой, нахмурилась. Янко запнулся, не зная, что сказать. Пес его знает, как себя тут вести. Была бы обычной девчонкой, сказал бы, что там дикое мясо или гниющая рана, она бы сама на три сажени отпрыгнула и ближе бы не подошла. А эта, может, еще и быстрее полезет разматывать. Нет уж, пусть думает, что хочет, пускать ее к себе Янко не хотел. Не хватало еще, чтобы его секрет раскрылся.

– А что, – спросил Янко, стараясь увести беседу в сторону, – говорят, тут у вас ведунья какая-то есть.

И тут же понял, что попытка был на редкость неудачная. Цветана нахмурилась еще сильнее. Ее, очевидно, обидело то, что ее помощью он пренебрег, предпочтя ведунью.

– Есть, – кивнула Цветана, – за деревней живет. В лесу, почитай.

Янко поколебался немного и спросил:

– Расскажешь, где?

Цветана вдруг остановилась, повернулась к Янко и сделала страшное лицо:

– Неужто, – сказала она, – ты за этим меня и караулил? Узнать, где наша ведунья живет?

Вот этого Янко и опасался, что в ответ на обычный и простой вопрос Цветана устроит целое представление. И поди пойми, всерьез она или шутит?

– Да, – честно сказал он. – Больше не у кого спросить. Я ж тут чужой.

Вопреки ожиданиям Цветана улыбнулась:

– Молодец, не стал врать, – одобрила она. – За честность хвалю.

Ветер взъерошил волосы Янко, и даже слегка качнул тугую косу Цветаны. Та лишь мотнула головой, как кошка какая-нибудь, улыбнулась.

– Так что? – спросил Янко. – Ты мне поможешь?

– Я думала, что нравлюсь тебе, – сказала Цветана, слегка надув губки, – а ты вон как. Противный мальчишка!

Опять двадцать пять! Ведь сама же похвалила за честность, и все равно ей все не так!

– Ты мне и нравишься! – заявил Янко, понимая вдруг, что не очень уж и соврал. Девчонка была странной, но при этом довольно забавной. Она постоянно ставила Янко в тупик, но его это не почему-то не злило.

– Врунишка! – погрозила пальчиком Цветана. – А еще лекарь. Больным ты так же врешь? «Не бойтесь, я вас вылечу, и эта стрела в груди – ерунда». Так?

– Да что ж ты несешь? – возмутился наконец Янко. – Какие стрелы, какие больные? Я у тебя просто спросил, где живет проклятая ведунья, а ты? Тоже мне, развела тут нравлюсь-не нравлюсь! Сказать трудно? Сама паси свою корову, я обратно в деревню похромал!

И похромал, и даже не обернулся. Ну, разве что один раз. Буквально шага через четыре. Цветана глядела ему вслед, лицо было серьезное. Не злое, не расстроенное, просто серьезное. Янко остановился. Снова повернулся к ней.

– Ты меня извини, Цветана, – сказал он. – Я просто… ну, разозлился. Ты мне, правда, нравишься, ты хорошая, хоть и странная.

И собрался было возвращаться в деревню, как вдруг:

– Ты же меня защищать обещал. От разбойников.

Янко снова остановился, чувствуя, что уйти по-хорошему не получится, и разговор снова поворачивается как-то не так.

– Ну, обещал, – мрачно сказал он.

– Значит, ты не только врунишка, но и брехло, – заявила Цветана. – Так всем и расскажу.

– Как найдешь разбойников – зови, – ответил Янко.

– Кого ж я позову, если буду, например, идти мимо ведуньиной избы? Ее саму разве что? Так мы вдвоем от разбойников и не отобьемся!

И Янко так и не понял, что в этот миг должен почувствовать: облегчение или досаду? Выходило как-то все сразу. Янко Быстро развернулся и догнал ее, ловко орудуя костылем. Он прокручивал в голове весь разговор и удивлялся, как такая простая вещь – спросить дорогу – может быть такой сложной. Цветана тоже по дороге молчала, и даже не глядела в сторону своего спутника. То ли сама расстроилась из-за своей глупости девчачьей, то ли еще почему. Деревня скрылась из виду, даже тропинка по которой они шли, скорее угадывалась, чем существовала на самом деле. Чур Громовика не возвышался, а так, выглядывал из высокой травы. Видать, не шибко много ходоков к ведунье. Оно и не удивительно, подумал Янко, зачем нужна ведунья, когда есть бирюк? Понемногу желтеющий лес надвинулся, обступил со всех сторон, и тропинка вовсе сгинула в траве, но Цветана уверенно шла вперед по одной ей известным приметам. Все-таки не зря обратился к ней, подумал Янко, сам бы заблудился как пить дать, даже если бы знал, в каком направлении идти.

– Здесь редко ходят, – сказала вдруг Цветана, словно прочтя его мысли. – Редко, да и… женщины в основном.

– Почему женщины? – поинтересовался Янко, но Цветана не ответила. Он было хотел спросить еще раз, да увидел, румянец на щеках девушки. И тут же прикусил язык – понял, зачем ходят женщины к ведунье. Все стало понятным, даже злость Васила в ответ на расспросы о ведунье. Не злость это была, а смущение. Не со всякой бедой к мужчине, пусть и бирюку, подойти можно. Поэтому, видать, Васил и не захотел говорить об этом. Не хотел признаваться, что дороги не знает. То ли просто неловко было говорить, решил Янко. И тут же задумался: а с чего это Цветана так хорошо знает дорогу? Ей-то зачем к ведунье часто ходить? Он покосился на девушку, и та, поймала его взгляд. По ее глазам Янко понял, что она снова угадала его мысли, и закраснелась пуще прежнего.

– Я ей еду ношу, бывает, – сказала она, отвернувшись. – Тетя готовит, а я отношу.

Янко кивнул, хотя она этого видеть и не могла. Ну а что тут скажешь?

Вдруг лес поредел, они вышли на широкую поляну. Несколько домов со всеми дворами уместились бы. Посреди стоял аккуратного вида изба – точь-в-точь из сказки какой-нибудь: вся такая ладная, складная, бревнышки одно к одному. Крыша, будто только вчера перестилали – сено да солома сочного желтого цвета, не выгорели, не поблекли. Да и деревья вокруг поляны – исполины, но растут по-особому, будто склонились над избушкой, не угрожающе, а словно прикрывают от солнца жаркого, от звезд колючих, от луны-завистницы.

– Ну, чего встал? Пришли! Иди к своей ведунье! – Цветана ткнула его кулачком в бок, и Янко словно очнулся. Ему тут же стало немного стыдно, стоял, будто маленький, рот разинув.

– А ты? – спросил он.

– А я подожду, – ответила Цветана и неожиданно подмигнула.

Янко подмигивать в ответ не рискнул – к таким штукам не был привычен, поэтому просто улыбнулся, надеясь, что улыбка сойдет за правильный ответ.