Читать книгу Ученик бирюка - - Страница 2

Староста пришел, едва кончился ливень, а кончился он уже после захода солнца. Вряд ли старика напугала льющаяся с неба вода, поэтому или дела задержали, или колебался, не хотел идти. Скорее дела. Столько всего свалилось на него, что немудрено провозиться целый день. Ксим это понимал. И не удивился, когда услыхал скрип калитки. Он никогда не удивлялся. Почти никогда.

Староста Грод стукнул в дверь два раза, и сразу вошел, был не в духе, не хотел лишний раз чиниться. Бирюк встретил его у стола, голым по пояс. Мокрая насквозь рубаха сохла у печи. Ксим как раз нарезал мясо кусками, готовил к выварке и последующей засолке. Весь стол был в бурой, запекающейся крови. Староста, побледнел, увидев куски мяса, и, видать, подумал, что коров и свиней во дворе у бирюка нет. Затем сморгнул. Не за тем пришел, не за тем. Хотел было, видать, с порога расспросы, да сробел, сел на лавку, подальше от стола. Ксим молча глядел на старосту, ждал, когда тот скажет слово.

– Ксим, – сказал Грод. – Расскажи. Как это… случилось?

Голос звучал так, будто и он уже сам наполовину мертвяк. Шершаво так, глухо. Будь староста колдуном-здухачем, деревни на сотню верст от такого голоса посевов лишились бы. Бирюк не ответил, ударил разок по мясному куску, перерубив жилу, да т бросил в ведро с водой. Мясо покидал в другое ведро и задвинул его подальше в тень.

– Я уже рассказал, – ответил он наконец. – Появились лесные твари. И все.

Грод некоторое время молчал. Сидел тихо, будто даже не дыша. Потом заговорил:

– Мне… – запнулся старик и затих, собираясь с силами. – Пойми, Валдух – знатный муж. Зять самого княжеского воеводы! По крайней мере, сказал так. – И снова со вздохом. – Я должен знать, что с ним стало. Не… вернется ли кто мстить.

Что-что, а свой хлеб староста ел не зря. В такое время, после всего что случилось, думал о благе деревни. Ксим это уважал. Не понимал, но уважал.

– Не вернется, – сказал он, – Их всех пожрала лесная нечисть.

Грод едва заметно кивнул, огладил рукой короткую бороду.

– Ксим, – сказал он, – мне трудно тебя понять. А я.. хочу. Поэтому, уважь старика, расскажи, как все было.

Ксим вздохнул. И начал говорить.

Свадьба гудела. А вот Ксим – нет. Он тихо сидел за накрытым столом и внимательно глядел по сторонам. Туда-сюда сновали люди, кто-то все время пытался выкрикнуть здравницу молодоженам.

– Эх, не тот нынче лунопляс, – повторяла уже в дюжину первый, наверное, раз подследповатая старуха, сидящая справа от Ксима. Повторяла и, знай, похрустывала маринованной репой. Резво хрустела, будто училась полжизни у какого-то неведомого умельца хрустеть. Первой ученицей была, не иначе! Хотя Ксим скорее всего и застал ее детство, но вспомнить не мог. Да мало ли этих поедателей репы в деревне рождается и умирает? Лишь бы не болели. Да и не болели особо, Ксим свое дело знал. Чего он не знал, так это сколько ему еще здесь сидеть.

– Да, – снова сделала попытку старуха. – Лунопляс нынче уже не так гуляют. Не так! Раньше все было гуще: веселье – ажно дым коромыслом! А потом в следующем году детки, детки… А коли той ночью найдешь мажеский папоротник, быть тебе богатому, да только прежде поберегись… что, интересно тебе?

Ксиму интересно не было. Совсем. Откровенно говоря, бирюк томился, скучал, как скучает самый обычный, пес его дери, человек. Хотелось, чтобы произошло уже что-нибудь, пускай бы даже и правда напали на княжеского тиуна прямо за свадебным столом. В прошлом году, Ксим умудрился заболеть человечьими чувствами. Большую часть времени они дремали, но иногда просыпались, отправляя бирюку жизнь. И самым паскудным из них всех была скука. Бирюки никогда не скучали, и он сам никогда не скучал, просто не умел, пока не… Да уж, удружила Агния, дурочка малолетняя. Хотя это она тогда малолетней была, сейчас уже вон замуж выходит.

– Ну так что, бабуля? – весело спросил тиун Валдух. – И как же гуляли-то лунопляс?

Старуха прищурилась и…

– Да нет, – сказал Грод. – Это ты уже почти самый конец. Ты мне с самого начала расскажи!

Старик помолчал немного и добавил:

– Не серчай на старика. Я… сложить не могу никак…

– Чего сложить?

– Да ничего, Ксим, ничего не могу сложить. Никак понять не могу, – тяжелый вздох, – как так вышло-то? Эта свадьба должна была… ну сам понимаешь. А вышла дерьмом. И таким, что нам, может, вовек не отмыться. – Он поднял усталые красные глаза на бирюка.

Что ж. Ксим принялся рассказывать сызнова.

Лето выдалось суматошным.

Едва схлынули весенние дожди, случилась беда. Гродов сын, весёлый парнишка по имени Киян, прошел в лес на охоту, да и не вернулся. Грод поначалу говорил, мол, нормально все, парень справится, чай не мальчик, мужчина уже. Все прочил его на свое место, а то ить кто будет старосту уважать, коли он в лесу родном блукает. Крепился, крепился, да на третий день кинул клич – искать. Люди отозвались, пошли в лес. Не нашли, и, как потом выяснилось, к лучшему. Грод пришел к бирюку. Не просил, не умолял. Просто сходил с ума от ужаса.

– Что с ним смоглось-то? – раз за разом спрашивал он. – Разбойников вроде нет, глушь у нас!

– Нет разбойников, – соглашался Ксим.

– И твари эти лесные! Сушьё сейчас! Спят!

Ксим не думал, что Твари спят вообще, но тоже не возражал. В лесу с человеком могло приключиться много чего, помимо разбойников и Тварей. Разозлишь лешего – сгинешь, подберешься к омуту черному, не уследишь за водянницей – утопнешь, да и просто оступился, напоролся на корни – и нету. Лес – суровый друг. С такими друзьями и врагов не надо.

– Отыщу я твоего сына, Грод, – сказал бирюк.

И действительно отыскал. Не Твари сгубили Кияна, и не леший. Мертвяки. Ксим понял это заранее, почуял кровь и мяту – три нити в ветре. Когда вышел на след, выловил и убил мертвяков, выяснилось, что спасать Кияна поздно. И три дня назад поздно было. В сумке его не нашлось добычи, лишь нетронутый кусок хлеба да мясо с репой, взятые из дома. Никто не успел бы спасти парня, уж больно далеко зашёл он в лес. Даже Ксим не так уж часто тут бывал, хотя явно стоило. Заросла эта полянка проклятым синим папоротником. Такой в народе еще мажеским зовут. Где он растет – там нечисть любит купаться в зелени под луной. Нелегко придется Гроду, подумал тогда бирюк и дал себе зарок весь папоротник выполоть к хренам. Потом когда-нибудь. Тело Кияна он вытащил из леса, отдал безутешному отцу. А сам занялся охотой, ибо заняться там и правда было чем.

В тех далях, куда забрался Киян, мертвяки ходили чуть не толпами, и все с юго-востока. Опять каганцы, наверное, пытались через лес пройти, и опять на Тварей нарвались. Бирюк просто диву давался, как никого из деревни не сожрали во время поисков Кияна? Лес разве что не кишмя кишел хищными мертвяками. Охота затянулась почти на неделю, поначалу Ксим на волокушах тягал трупы домой – по два, три, потом плюнул стал делать схроны в лесу. Думал уже переселиться на время в рощу, поближе к югу, перезимовать там, если так дело и пойдет. Но дело, хвала чурам, не пошло. За пять дней Ксим выловил всех. Кончились мертвяки, отряд каганский, видать, был невелик.

Все вздохнули спокойно. На какое-то время.

Убитый горем староста уехал в столицу, через месяц вернулся, и затем почти сразу укатил опять, утрясать какие-то дела. Что там за дела у старосты залесинской деревеньки могли быть в Столенграде, Ксим не знал, да особо и не интересовался. Вряд ли, думал он, его это коснется. А вот поди ж ты. Из поездки Грод привез не только телегу добра, но и вести. Один из его постоянных спутников, деревенский торговец пушниной, просватал Агнию, племянницу Грода. Аккурат под лунопляс. Оно вроде и не положено в такой праздник что-то иное гулять, да уперлись – то ли сам Грод захотел побыстрее радостью горе заслонить, то ли Агния характер показала, пес их знает. Итог один – свадьба в ночь накануне лунопляса. Жених – не самый видный, зато любил старостину племянницу беззаветно. Хоть кафтан и в дырах, зато при деле. Обозы водит, много где бывает, много чего видит. Не чета нашим олухам, говаривал довольный староста, придя звать Ксима на свадьбу.

– Нет, – коротко отвечал тот. – Не пойду. Не проси.

Но староста просил.

– Агнешка ведь тебе тоже не чужая, – говорил он, – ты ее от смерти уберёг, а, значит, все равно что отец. А ну как отцу не прийти к дочке на свадьбу?

Староста уже наверняка нырнул в бутыль, оттого и сыпались из него радостные слова. Но Ксим сомневался, что Агния будет рада бирюку-людоеду на свадьбе. Так и сказал:

– Праздник испорчу.

– Не испортишь! – заверял Грод. – Да ты не думай, у нас в деревне тебя любят. И рады тебе всегда. Да ты чего головой качаешь, так и есть! Приходи!

И так уж настаивал, что Ксим отказал накрепко, сколько Грод к нему с уговорами ни хаживал. Да только оказалось ксимова крепкость напрасной.

В назначенный день, едва перевалило за полдень, пошло гулянье. Ксим слышал музыку и радостные крики до самого вечера, покуда солнце, устав наблюдать за пирующими, не укатилось с небосвода. Грод зазывать снова не стал, и Ксим было уже решил, что обойдутся без него.

Не обошлись.

Заколотили в дверь, да так сильно, как ни разу не стучали. Ксим распахнул дверь – на пороге стояли два дюжих парня, разных и возрастом и статью. Роднили их только хмель и испуг. Впрочем, к испугу Ксим уже давно привык.

– Что? – спросил он.

– Староста звал, – промямлил один из них.

Выпил что ли и вспомнил про бирюка?

– Ступайте прочь, – велел Ксим, и дверь собрался закрывать.

Один из парней побледнев еще пуще, шагнул вперед и быстро сказал:

– Без бирюка никак! Староста… передал.

Ксим замер. Нет, дело явно не в назойливости Грода. Что-то случилось, видать, раз никак. Ну да, какая же свадьба без поножовщины.

– Ступайте, – повторил бирюк. – Я сейчас.

Парни, уже, кажется, совершенно трезвые, поковыляли прочь, а Ксим нырнул обратно в дом. Сбросил фартук, но рубаху переодевать не стал. Если он угадал с поножовщиной – запах крови все перебьет. А коли не угадал, так просто уйдет прочь, и дело с концом.

Ксим не спросил, куда идти, да и не надо было. Запах костров – десяти, а то и дюжины! – витал в воздухе. Пошел прямо на крики, дым и шум. В деревушке мимо свадьбы уж точно не промахнешься. Свадьбу играли не в гродовом дворе, что уже кое-что говорило о молодых. Широкий и длинный стол – прямо под небом. Такую ораву ни в каком доме не уместишь, только разве что в советной избе, да там свадьбы сроду не гуляли. Стол этот длиннющий устлали скатертями, собранными, наверное, со всей деревни – разного размера, качества, а порой и цвета, они создавали впечатление лоскутного одеяла, на который поставили чаши с едой да кувшины с питьем. За столом сидела без малого вся деревня, а те, кто не сидел, – в основном дети, но не только – носились с криками рядом. Время плясок ещё не пришло, но особо хмельные гости уже были готовы. Приплясывали, притоптывали в такт игре дудочника, явно такого же пьяного гостя, доставшего сопелку. Вроде и хорошо все, и весело, но острый взгляд Ксима быстро вычленил детали. Сидели вроде бы и вместе, но каждый как-то наособицу. Вроде и весело, но как-то напряжённо. Все знакомые, кроме нескольких. И к ним бирюк присмотрелся помимо воли. Один – в богато украшенном кафтане, неестественно синего цвета, сидел рядом с женихом, потеснив даже его родителей. Гость что ли какой-то дорогой, но неведомый? За спиной гостя два молодца, из тех чьи усы вряд ли окунуться в мед на празднике. Охрана. И правда, важен гость. По крайней мере считает себя таковым. У него у единственного глаза – злые. Рот улыбается, а взгляд полон тревоги. Ксим медленно подошел и стал перед столом. Обычно не он ищет людей, а они его. И верно, Грод тотчас выскочил из-за стола.

– Пойдем, гость дорогой! – проревел он, фальшиво улыбаясь во все стороны сразу. – Омоешь руки, и за стол!

Ксим позволил увести себя в глубь двора. Над ними навис дом – свежий сруб, которого Ксим не помнил. Неужто под свадьбу жених и новый дом построил? Хороший у Грода зять, даровитый. Изба была поистине княжеской: на две печи, с комнатами под прислугу, двумя выходами, широкими окнами, затянутыми пузырем. Не боялся жених Гродов зимы с ее холодами. То ли надеялся на ставни, то ли и вовсе не собирался тут жить в холод. Пёс их разберет, торговцев этих. Ксим не любил разъездов и не очень понимал людей, стремящихся поскорее уехать из родных краев. А потом вернуться. И снова уехать.

– Что случилось? – спросил бирюк на ходу.

– Гость приехал. Нежданно-негаданно, – ответил, глядя перед собой, Грод. Его приклеенная улыбка выглядела рваной раной. – Аж из самой столицы тиун. Валдухом звать.

Это не объясняло ровным счетом ничего. Тиун и тиун, кому какое дело. Ксим ждал продолжения, но оно случилось, только когда за ними закрылась дверь. В дом молодых Грод зашел как к себе.

– Он с собой девчонку привез. Раненую, – глухо сказал староста, наконец перестав улыбаться. – Может, коль не она, проехал бы мимо. Умирает.

Про «умирает» Ксим и так понял. Этот запах ни с чем не перепутаешь. При том, что бирюк только запах мертвяков чуял за версты, остальные постольку-поскольку, здесь смертью прямо разило. От сеней к горнице запах только усилился, превращаясь в вонь, и там, на столе наконец нашелся ее источник. Прямо посреди праздничной вышитой скатерти, тихо постанывая, лежала смуглая девушка. Глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты. Дыхание: едва-едва.

Ксим подошел к столу, быстро оглядел тело. Скверно. Били ножом. Крови навытекло много, бледнее девке быть уже некуда. Удары, может и неглубокие, зато их несколько, и наносили, похоже, не наугад. Справа в бок – по печени метили не иначе. Рану перемотали как попало, тряпка намокла от крови и ничего не держала. Ксим осторожно развернул повязку, но старался зря: кровь и не думала засыхать, коростой там и не пахло. Бирюк скинул сумку на лавку рядом, быстро достал нож и разрезал одежду, обнажив бледное тело. Да, ударили ее трижды. Нити и игла мгновенно нашлись в сумке.

– Миску с вином, – потребовал он, – живо!

Грод рявкнул куда-то за дверь, и миску тут же принесли. А Ксим взялся за дело.

– Возьмись здесь, – велел он старосте. – Держи.

Грод взялся. Кровь не останавливалась. Ксим зашивал, давил, стягивал, но чуял: не выйдет. И в какой-то момент стало ясно как день: все без толку. Девчонка не выживет, хоть ты что сделай. Ксим рук не опустил, пытался ее спасти вплоть до мига, когда сердце девушки остановилось. Бирюк поднял голову и встретился взглядом с Гродом. Старик выглядел ошалело. Не так уж часто, наверное, жизнь утекала у него прямо сквозь пальцы. Пусть и чужая жизнь. Ксим коротко вздохнул и принялся складывать в бесполезную уже миску инструменты. Теперь их нужно промыть хорошенько.

Потянул сквозняк, затем пропал.

– Как она? – спросил за спиной незнакомый голос.

– Умерла, – ответил Ксим, продолжая заниматься делом.

– Умерла? – рявкнули сзади. – Умерла?!

Кто-то крепко схватил бирюка за ворот у затылка и потянул на себя, стараясь развернуть. Рубаха затрещала, Ксим, не стал тканью рисковать, повернулся сам. Перед ним стоял давешний «дорогой гость». Сказать, что он был в бешенстве, не сказать ничего. Глаза сузились, ноздри расширились. Красивое лицо обезобразила ярость. Он замахнулся, будто бы собираясь ударить Ксима. Но не успел: бирюк взялся за кулак, сомкнутый на вороте рубахи. Хорошо так взялся. «Гость» охнул и бить передумал. Вообще все передумал, просто отступил, баюкая ладонь, которую бирюк милосердно выпустил из захвата. Обжег взглядом Ксима, но тот и не думал опускать глаза. Рассматривал чудного пришельца. Откуда, интересно, прибыл, такой прыткий? Неужто в его краях бирюков совсем не боятся?

– Ты еще пожалеешь! – прошипел гость, и в этот момент ожил Грод.

– Тиун Валдух! – Староста ахнул и кинулся к нему, но тот капризно отпихнул старика.

– Не лезь! – крикнул он. – Ты видел это?! Видел! Твой бирюк напал на меня!

Грод молчал, колебался, и это, кажется, взбесило гостя еще пуще.

– Я этого так не оставлю! – налившись кровью, заорал Валдух. – Всю деревню по бревнышку разберу, каждого вонючего жителя на ветке вздерну!

Бирюк поднял брови. Грод же побледнел хуже молока. Но глядел твердо, внимательно так глядел староста на своего дорогого гостя. Губы его плотно сжались, старик задумался. И Ксим знал, о чем, ведь сам он думал о том же. Места здесь дремучие, ежели пропадет кто… да мало ли их тут пропадает? Бирюк поймал взгляд старосты и кивнул. Да, он успеет, если что, пережать засранцу рот, чтобы тот не кликнул свою охрану.

Тут уже и дурак бы все понял.

Тиун Валдух отступил в угол, схватился за нож. Лицо его заострилось. Дверь вдруг скрипнула, Ксим оборачиваться не стал, зато обернулся Грод. И тут же вскипел:

– А ну брысь отсюда! – рявкнул он.

– Я могу помочь, – прозвучал в ответ упрямый мальчишеский голос.

– Я что сказал! Вон! – гаркнул Грод до того зверски, что Ксим не выдержал и глянул, кто рискнул вызвать такой гнев старика. Из щели выглядывал русоволосый мальчонка. Светло-серые глаза его уставились на бирюка по-взрослому оценивающе.

– Вон! – заорал Грод, чуть не сорвав голос, прошло несколько мгновений, прежде чем дверь закрылась. Староста вздохнул, как показалось Ксиму, с облегчением. С облегчением и страхом? За кого боялся суровый обычно староста. Бирюк перевел взгляд на тиуна Валдуха и заметил, что тот тоже с интересом поглядывает на дверь. Неужто дорогой гость больше любит мальчиков? А рабыню зачем тогда вез? Рука тиуна медленно убралась от кинжала.

– Бойкий парень, – заметил он. – Кто таков? Сын?

Говорил спокойно, будто подменили его за то мгновение, что бирюк таращился на гродова мальчишку.

– Нет, – буркнул озадаченный переменой в госте старик. – Рабчонок. Из столицы привез. Помогать будет.

– Помогать, – кивнул Валдух, мерзко улыбнувшись. – Ясно.

Ксиму было ясно отнюдь не все. Бирюк сотню раз видел, как Грод наказывает рабов. Все говорят, что старик суров, но справедлив. Чего ради так трястись из-за какого-то раба? Тиун ленивым движением размял пострадавшую кисть, будто ничего толком и не произошло. Поглядел по сторонам. Подошел к столу, приподняв тряпку, поглядел на труп рабыни.

– Что теперь? – напряженно спросил Грод, глядя туда же.

– Ничего, – ответил тиун. – Похороните ее, и всего делов.

– Я не о том. Как быть будем?

– Никак, – ответил Валдух. – Свадьба же. Празднуем дальше. Ничего не случилось.

– Ничего, – повторил Ксим.

– Ничего! – мягко похлопал тиун по мертвому бедру. – Все хорошо. Я погорячился. Не трону вашу деревню. Клянусь честью отца, – закончил он уже совершенно серьезно.

Грод задрожал, сделал шаг вперед, не иначе собираясь бухнуться в ноги.

– Разумеется, – остановил его голос тиуна. – Если меня здесь прикончат, ничего путного не выйдет. Воевода знает, куда я поехал, и озаботится пропажей зятя. Пошлет людей на поиски. И те все тут перевернут.

Тиун кивнул то ли сам себе, то ли трупу:

– По бревнышку разнесут. На ветке вздернут.

Грод тяжело сглотнул. Повернулся, взглянул на бирюка.

– Ксим, – ровным голосом выговорил он. – Ты охранишь тиуна Валдуха от напасти?

А вот это уже было непонятно. До сего мгновения Ксим думал, что речь шла о том, что тиуна не стоит убивать прямо сейчас. А выходит, что не только это? Или даже совсем не это? И староста и тиун глядели на Ксима, ждали его ответа, и отвечать не хотелось вовсе. Откажешь – пес его знает, что случится. Согласишься – тоже. Валдух воспринял колебания бюрюка по-своему. Улыбнулся криво:

– Я заплачу, не обижу. Князем здесь заживешь!

– Что за напасть? – спросил Ксим.

Валдух взглянул на Грода, и тот ответил:

– На тиуна напали. Неподалеку от нашей деревни. Неведомый тать. Ранил… убил рабыню и скрылся.

– Душегуб. Ловкий, сильный. – добавил Валдух. – Напал быстро, ударил девчонку и удрал.

Ага, подумал бирюк. Напал, убил. И удрал.

– А что, – спросл Ксим, – тиун вообще забыл неподалеку от нашей деревни?

Грод сразу будто оглох. Лицо Валдуха искривилось, целая тьма чувств мелькнула в глазах тиуна: от "это не твое собачье дело" до "совру что-нибудь". Но он быстро взял себя в руки. Лицо его вновь стало спокойным.

– Воеводино поручение, – соврал что-нибудь тиун.

– Что за тать? – зашел Ксим с другой стороны. – Видели его?

– Юнец-каганец, – ответил Валдух.

– Каганец убил каганку, – сказал Ксим медленно. – А при здесь тут ты, тиун?

И снова Грод глядел на гостя, ища у него поддержки. Что за переглядки у них постоянные?

– На меня он охотится, – сказал Валдух, кривясь. – Девчонка от удара заслонила.

– Девчонка-каганка от удара юнца-каганца, – кивнул Ксим. – И почто ему твоя жизнь, тиун?

– Почто, почто, – разозлился Валдух. – Разница какая? Душегуб он и есть душегуб. Говорят тебе, убить меня хочет! Если тебя собака кусает, ты ее спрашиваешь, почто?!

– Бирюка не зовут охранять от собаки, – ответил Ксим. – А коли зовут, надо знать, почто требен именно бирюк. У гостя, – добавил он, косясь на дверь, – двое гридней уже есть. Неужто не уберегут от татя? Да и вообще, что за тать, который нападает на тиуна с двумя гриднями, а убивает в итоге девчонку своего племени? Брехня какая-то.

Грод издал звук, будто поперхнулся, но Валдух и бровью не повел.

– Брехня не брехня, – сказал он, – но меня хотят убить. Я тебе расскажу правду, бирюк, – пообещал он, видя, что Ксим колеблется, – когда согласишься. А то там гости уже без нас заскучали.

– Ты ведь согласен? – спросил старик бирюка.

– Он согласен, – ответил Валдух. – Неужто не справимся с одним молокососом?

И оба посмотрели на бирюка. Один – с холодной улыбкой, другой – с отчаяньем во взгляде. Только сейчас бирюк заметил, как изменился с зимы Грод. Постарел лет на сто. И глядел на бирюка без всякой надежды. Сколько ж на него свалилось с тех пор? Потеря сына, потом свадебные хлопоты, поездки эти туда-сюда. Судьба племянницы была на кону.

– Я не стану охранять тебя, – сказал медленно Ксим. – Но, если тебя ранят, не дам умереть. – И когда Валдух широко улыбнулся, бирюк добавил. – По крайней мере умереть быстро.

– Значит, да, – подытожил тиун. – Пойдем. Время праздновать!

Ксима усадили стол подальше от Агнии с женихом. Бирюк не возражал: там то и дело кричали здравницы, люди шумели да вскакивали с мест, шла гульба и веселье. Здесь же никто никуда не вскакивал, люди просто пили и ели. В основном даже пили. Поэтому появлению здоровенного лысого детины никто не удивился. А если и удивился, то не виду не подал. Валдух, само собой, сидел там, среди всего веселья, рядом с женихом, а его гридни маячили на шаг позади. На них то и дело натыкались слуги, таскающие еду и питье.

Бабка, сидящая рядом, оглядела Ксима, кивнула одобрительно и сказала:

– Плохая примета.

Вид у нее был самый что ни на есть заговорщицкий.

– Где? – спросил бирюк.

– Играть свадьбу на лунопляс – плохая примета.

– Верно, – кивнул Ксим.

– А знаешь почему?

Бирюк пожал плечами.

Старуха похихикала:

– Не знаешь. Потому что чуры не велят.

Дивно короткий ответ. Ксим знал, почему свадьбу на лунопляс не играют, но делиться этим с бабкой не стал. Пусть Чуры. Не велят, так не велят. Бирюк кивнул и принялся помимо воли осматриваться. Вроде бы и не волновала его судьба заносчивого тиуна, а все равно ничего путного не будет, коли на свадьбе его прирежет какой-то неведомый каганец. Да и в одном ли каганце дело? Явно ведь не просто так Грод просил его остаться на свадьбе. Что-то, видать, не нравилось ему в госте. Откуда он только взялся этот гость, псы бы его драли. Посему вглядывался Ксим в темноту, двор окружающую, и искал взглядом раскосое смуглое лицо. Попытка вынюхать его среди всех этих людей была заранее обречена на провал. Был бы он мертвяком, Ким бы его даже тут учуял, но нет, не мертвяк он. А зря.

– А что за лунопляс? – прозвучал нарочито радостный голос.

Рядом с бирюком, столкнув пьянючего мужика, уселся Валдух. Приветливо хлопнул Ксима по плечу и расхохотался в ответ на хмурый взгляд.

– Что, бирюк, удивлен? – хмыкнул Валдух. – Что я с тобой так по-простому?

– Не особо.

– Ну да, – хмыкнул тиун. – Вы ж не удивляетесь никогда. – Валдух глотнул из чарки. – Небось местные с тобой и разговаривать-то боятся?

Ксим не ответил.

– Я не такой, – сообщил очевидное Валдух. – Я к вам привык. В столице вас много.

– Слушай! – развеселился окончательно тиун. – А что будет, коли в деревне еще бирюк появится? Будете с ним драться? Или как-то мирно уживетесь?

Ещё один бирюк? Вот уж вряд ли. Не любят бирюки без нужды путешествовать. В молодости Ксиму приходилось к Деду ездить, учиться лекарскому мастерству. Но то Дед, он мудр, очень мудр. С кем угодно уживется, хоть с мертвяком, хоть с Тварью, причем в одном доме. Очень глупое сравнение вышло, решил Ксим. Не иначе человечье естество опять шалит. И бирюк снова промолчал.

– А ты не любитель болтать, да? – спросил Валдух с тенью неудовольствия на лице.

– Каганец? – напомнил Ксим. – Что ему от тебя надо?

Тиун напрягся.

– Лунопляс! – вдруг подала голос бабка. – Ты ж откуда такой темный, что про лунопляс не знаешь? Каганец что ль?

Сразу стало ясно, почему бабка так спокойно болтает с бирюком. Русоволосый Валдух чуть не поперхнулся от такого вопроса.

– Да ты что, ста!… – завопил он было, вставая, но Ксим ухватил его за рукав.

– Она слепая почти, – сказал он.

Валдух проглотил то, что хотел сказать и сел на место, сплюнув от злости. Бабка слова Ксима пропустила мимо ушей. Видать, еще и глухая была.

– Лунопляс, – проговорила она. – Это праздник наших отцов и дедов.

– Матери и бабки не в счет? – съязвил Валдух.

– В былые годы никто бы не посмел празднить что-то кроме Лунопляса. Веселье и кровь, кровь и радость. Пир и жертва. Невинная. Обязательно.

– Жертва? – протянул Валдух. – Какая жертва? Кому?

Ксим отлично знал, кому жертва. Сраный праздник, когда бирюк только пришел в эти края, попортил ему немало нервов. Бабка промычала что-то непонятное, видать на этом ее сопротивление выпивке и кончилось.

– Так что там с каганцем? – снова попробовал Ксим.

– Да ничего, – отозвался Валдух. – Молокос. Хотел убить меня. Вместо этого убил сестру. И сбежал. Но наверняка где-то рядом.

– Сестру? – нахмурился бирюк. – Он тоже твой раб?

Валдух кивнул.

– И зачем ему убивать тебя?

– А ты что-то слишком любопытный про него, – сощурился Валдух. – Неужто свою какую-то нужду здесь имеешь?

Ксим вздохнул и задал вопрос, висевший буквально в воздухе:

– Ты сюда зачем приехал?

– На свадьбу! – бодро ответил Валдух.

– Как невесту зовут? Жениха?

– Да я никак у сыскного воеводы в подвале сижу, – хмыкнул тиун. – Ты еще спроси, где у меня клад зарыт.

– Где клад зарыт, цветок покажет! – вклинилась в разговор бабка.

Ксим с Валдухом поглядели на нее, и та им серьезно кивнула. Тиун закатил глаз.

– Ладно, – сказал он. – Слушай. Я подобрал этих двоих в лесу неподалеку отсюда. Парень и девка. Похожи, будто брат с сестрой. Грязные, голодные, ни бельмеса по-нашему не понимают. Заблудились, видать. Откуда взялись – не знаю. Взял себе в спутники, подумал, доведу до первой деревни, а там с обозом каким в столицу отправлю. А то и сам довезу. Но в первый же вечер, пацан зарезал моего слугу и убежал. Зараза, – рассмеялся горько Валдух. – Он уже тогда пытался девчонку задушить, да не успел, всполошилась охрана – схватили гада.

– А дальше что?

– Дальше? – Тиун пожевал щеку и задумчиво сказал. – А дальше он нагнал нас здесь и убил девчонку.

– Неведомо за что убил, да?

– Неведомо, – кивнул Валдух.

– Папоротник чародейский надо найти, – отозвалась внезапно старуха. – И цветок его выдернуть.

– Да пасть уже захлопни! – рявкнул Валдух, грохнув по столу, хотя Ксим подумал, что получилось забавно. Люди улыбаются в таких случаях.

– Одно только неясно, – сказал бирюк.

– Только одно? – поднял бровь тиун.

– Что ты вообще забыл в наших краях, а? Тиун, зять воеводы. В деревеньке, в глухом лесу самом, а?

– Я же говорил, – ответил Валдух. – Воевода послал.

Бирюк кивнул. На другое и не рассчитывал.

Тиун пожал плечами, хлебнул из кубка, и во все глаза уставился на Агнию. Поглядеть там было на что. Сам бирюк в человечьей красоте не разбирался, но, коли судить по взглядам окружающих, невеста была чудо как хороша. Жених тоже таращился – во все глаза. Гридни – и то таращились. Хотя нет: один, густо покраснев, таращился, а другой следил старался глазеть по сторонам. Получалось так себе. Агния в разноцветном расшитом платье выглядела совсем непохожей на себя. Строгой, но вместе с тем какой-то ранимой, беззащитной. Непорочной.

Свадьба шла своим чередом. Гости гуляли, пили и плясали. Музыканты наяривали на гуслях и сопелках уже вовсе не так стройно, как в начале. Жених с невестой сидели за столом, хотя Агния иногда вставала, чтобы по традиции поднести кушанье и выпивку какому-нибудь гостю. Но это случалось все реже, вместо нее снедь таскали слуги и рабы. Никто, само собой, не жаловался, они это делали быстрее и успешнее, чем невеста. Странное дело, но того паренька, из-за которого так всполошился Грод, видно не было. Как не было видно и каганца. Тиун тоже спокойно сидел за столом рядом с Ксимом, улыбался. Парень-охранник с каменным лицом по-прежнему нависал за плечом Валдуха. Ксим задумался на мгновение. Неужто и на княжеских пирах так: сидят богатыри да княжьи люди, а за их спинами – охрана голодная торчит? Вот уж вряд ли – кого бояться в княжьих палатах? А здесь кого бояться? Каганца? Глупость, не проскочит каганец, каким бы ловким он ни был, через всю эту толпу гуляющих. Валдух не глуп, он наверняка это понимает. Зачем тогда держит на взводе стражу? Ответ пришел к бирюку в тот же момент, когда из толпы вынырнул второй страж и подошел к Валдуху, что-то зашептал тому на ухо.

Где он был, пока тиун заговаривал зубы бирюку? Как долго никем не замеченный шнырял по двору? Не глуп тиун, не глуп. Валдух выслушал гридня и улыбнулся – радостно так. Из темноты факелов вдруг соткалась Агния. Первым же делом подошла к бирюку.

– Благодарю, что пришел! – улыбаясь, прошипела она. – Радость-то!

– Дядю благодари. И вот его.

Агния кинула быстрый взгляд на Валдуха и изобразила еще одну страдающую улыбку.

– Неужели во всей деревне нет никого хворобого? – спросила она. – Чтобы ему помощь нужна была. А?

– Все здесь, – ответил Ксим. – И хворобые тоже. Тебе не пора к жениху? А то подумает чего.

Агния захотела было что-то сказать, но оглянулась на Валдуха и пошла прочь, кипя от злости. Валдух проводил ее масляным взглядом и расхохотался.

– Какова девка! Гляжу, тоже тебя не боится, да?

Ксим кивнул. Не боится. Наверное, даже ненавидит.

– Да, хорош цветок, – проговорил тиун, ласково улыбаясь. – Да не нам рвать, а?

Ксим подумал мгновение, затем сказал.

– У Агнии. Уже был жених.

– Да? – заинтересовался тиун.

– Да. Его тварь лесная убила. А Агния обезумела, – Ксим помедлил, – и отведала его плоти. Я ее тогда еле спас.

Улыбка тиуна стала задумчивой.

– Печальная история, – сказал он. – и зачем ты мне это рассказал.

– Чтобы ты не тронул. Не годится она для жертвы.

– Для какой еще жертвы? – округлил глаза тиун.

– Для невинной, – сказал Ксим. – Ты же за цветком приехал?

Валдух расхохотался раньше, чем, кажется, Ксим закончил фразу. Слишком быстро.

– Цветок? – заорал он чуть не на всю свадьбу. – Я?!

– Не ори! – мягко сказал Ксим, и веселье Валдуха вдруг закончилось.

– Другой нужды у тебя тут быть не могло, – сказал бирюк. – Свадьба тебе эта нахрен не сдалась. Жениха ты знать не знаешь. Старосту тоже. В деревне впервые.

– И что? – почти весело спросил Валдух. – Не могу мимо ехать? Просто так.

– Накануне лунопляса? – Ксим покачал головой. – Не можешь.

– Понимаешь, во что лезешь? – спросил бирюк тихо. – Знаешь, чем это грозит?

Покраснел Валдух, заалел не хуже красной девицы на выданье. Да не от смущения, от гнева, жарче всех костров на свадьбе вместе взятых.

– Ты никак угрожаешь мне, бирюк?

– Да, – сказал Ксим, и замерз тиунов оскал. Чуть нажми – треснет, рассыпится на осколки. Тиун отступил на шаг от бирюка, рука его зашарила по поясу, сжалась в кулак, не найдя ножа. Валдух оглянулся на свою охрану, и кулак сам собой разжался.

– А ты понимаешь, кто за мной стоит? – Голос тиуна зашелестел, будто одинокая монета в калите. – Сам воевода! Войско евонное! Ваша деревенька ему на раз плюнуть.

Валдух порывисто вздохнул, хватанул воздух, будто откусил кусок.

– Думаешь, я шутил, – спросил он уже спокойнее, – тогда в доме? Что вас тут всех положат? Не шутил. Не лезь в княжьи дела, иначе худо будет.

– Худо будет, если не влезу, – ответил Ксим. – Ты хоть что делай, а папоротник будить не дам.

Валдух склонил голову. А когда поднял взгляд, лицо его будто стало другим. С тиуна слетела спесь, он потерял всю заносчивость, даже наклон головы изменился. Мерзенькая усмешка в глазах пропала, не стало там и страха. Только решимость.

– Тяжело с тобой, – пожаловался Валдух. – Не сговоришься.

В столенграде, надо думать, с бирюками проще, мелькнула почти злорадная человеческая мысль, неожиданно приятная.

– Что ж бирюк, – вздохнул тиун. – честность за честность. Нам нужен цветок. Без него никак.

Нам – это уж точно не ему и его охране. Может и не врал тиун, говоря про воеводу за плечами.

– Я этот папоротник за малым не выполол, – произнес бирюк. – И выполю завтра же. Одни беды от него. Езжайте в соседнюю деревню.

– Я бы рад, братец, – ответил Валдух. – Да нет там такого.

Между ними сгустилось молчание.

– Знаешь, бирюк, – сказал Валдух, вставая из-за стола, – я тебя понимаю. Правда. Но тебе придется понять меня. Иначе, все кончится плохо.

Ксим не покачал головой.

– Нет? – вздохнул тиун. – Что ж… на удачу!

Он опрокинул в себя чарку, размахнулся и швырнул ее куда-то в темноту.

Взглянул на Ксима:

– Знаешь, бирюк, – сказал он горько. – Не каждый обычай глуп. Есть и дельные.

И услыхав это, Ксим понял: быть беде. Никак не миновать, не объехать.

Валдух ушел на веселый край стола. Оттуда на Ксима с тревогой смотрел Грод.

А меж тем вокруг что-то происходило. Девушки – гостьи и рабыни – высыпали на поляну и принялись оттягивать в стороны упившихся да танцующих. Служанка поставила перед Ксимом корзину со снедью, и двинулась прямо к невесте. И не она одна. Девки да тетки со старухами окружили невесту, откуда-то притащили длинный полог, уложили его прямо у костров и принялись устанавливать на длинные жерди. Покосившаяся бабка все продолжала что-то бормотать про великие луноплясы прошлого, тихо сползая под стол. Спрашивать у нее было бессмысленно.

– Девица, – позвал Ксим, пока рабыня не отошла далеко.

Девица названая повернулась и вздрогнула так, что чуть из башмаков не выскочила. Можно было подумать, что она и не видала, перед кем снедь ставила, под ноги себе только и глядела.

– Д-да, господин?

Ишь ты, господин. Крепко своих слуг и рабов наструнил Грод, что они каждого дылду господином величать готовы.

– Что там происходит? – спросил Ксим, указав на возню с пологом.

– А, – девчонка тут же заулыбалась, оттаяв. – Сейчас невесту уведут и спрячут за полог, – сказала она. – А потом туда будут заходить парни и девушки. Девушкам перевяжут глаза, а парням рты. Ой. Наоборот. Парням – глаза, девушкам рты. И пока жених невесту не найдет, ему ее не отдадут.

– И зачем это все? – спросил Ксим.

– Похищение невесты! Ну, обряд такой, – пояснила девушка. – Чтобы парень мог найти свою суженую.

– Наощупь?

Девушка рассмеялась.

– А как же еще? Не по запаху же! – она совершенно перестала бояться бирюка. – Трогают лицо и узнают. Конечно, самое главное, чтобы жених нашел невесту. Для этого все и затеивается!

Вспыхнули костры ярче, окрасился огонь зеленовато-синим на мгновение, разлился по двору аромат чудных трав. С точки зрения людей, наверное, чудных. А для бирюка – дрянь вонючая. Заохали подвыпившие люди, заахали, на диво-дивное глядючи. Закружились вокруг этих костров хороводы, Один голос затянул песню, ее подхватили дюжины других, и песня встала во весь рост над свадьбой, повела крылами. Вскрикнули радостно замолкшие было сопелки с гуслями. Вышли к кострам люди, взялись за руки и пошли вкруг костров. И все быстрее, быстрее! Упитые чуть не до обморока гости вставали и плясали в этих хороводах, будто слетел с них хмель, стоило только развернуться песне, а они весь вечер только и ждали момента. Иные юноши и девушки, отплясав, вырвавшись из одного хоровода, ныряли в следующий.

И в этот самый миг Ксим понял, что Валдуха за столом больше нет. И охранители тоже пропали.

Бирюк резко поднялся, и девчонка, ойкнув, все-таки выскочила из лаптей. Он кинулся прочь от костров – быстрее во тьму, да куда там. Люди плавно перетекали из одного хоровода в другой, и поди обойди всю эту пляшущую кодлу. Обогнуть хоровод, случайно уронить девчонку с подносом, оттолкнуть пьяного, лезущего целоваться, дать пинка невесть откуда взявшейся свинье.

Навстречу ему выскочил Грод:

– Поди прочь! – рявкнул он, пиная все ту же свинью. – Откуда взялась только! – Но увидев бирюка, он мгновенно поменялся в лице. – Ксим! Валдух пропал! И коней его в конюшне нет!

– Видел его кто? – спросил Ксим.

– Пес его знает, – ответил мрачно староста. – У кого тут спросишь?

С хохотом мимо них пробежала девчонка лет десяти с горящей палкой в руках. За ней гнался сердитый мужик. Грод проводил парочку взглядом и повернулся к бирюку.

– Валдух же сам уехал, так? – рассудил старик. – Его в шею не гнали, так? Если и убьет его кто-то… Это уже не по нашей ведь вине? Мы все, что могли, сделали.

И вроде оно так. Но все равно как-то не так.

– Он рядом с молодыми был, – сказал Ксим. – Они, может, видели?

Грод кивнул и лихо, не по-стариковски, проскочил меж пляшущих и исчез в толпе. Ксим увязался за ним, вынырнул из толкучки как раз к тому моменту, когда староста, принялся трясти за ворот жениха. Тот пытался собрать глаза в кучу, навести осоловелый взгляд на Грода.

– Где гость дорогой? – спросил тот. – Ну? Говори!

– Какой? – нахмурился жених.

– Тиун! – сильнее затряс его старик. – Тиун этот драный! Валдух!

– Ушел, – рассеяно отозвался жених, оглядываясь. – Куда-то.

– Куда? Давно?

– Давно, – кивнул жених, пытаясь обрести внутреннее и внешнее равновесие. – Давно, да.

– Куда?

– Не знаю, – рассеянно ответил тот. – Не…

– Ненаю, – передразнил старик и сплюнул. – Пес лысый… Где Агния? Она лучше знать должна!

– А-агния, – пьяно запнулся жених. – А вот. Нету. Ищу вот… а ее нету.

– Как нету? – не поверил Грод. – А где она?

– Не… – вяло попытался освободиться жених. – Не знаю!

– Невесту похитили! – взвился над праздником чей-то восторженный голос, и взгляд старосты стал безумным.

– Вот с-сука! – прошептал старик.

Он выпустил жениха, и тот, ойкнув, осел на землю. Непонимающе огляделся, а Грод уже бежал к толпе с пологом. Ох эта родительская тревога о собственном чаде, всегда бежит впереди всех. Почти трезвые глаза жениха повернулись к бирюку. Он еще не совсем пришел в себя, но где-то на дне взгляда уже плескался ужас.

– Что, – спросил он хрипло, закашлялся. – Что случилось? Где Агния?

– Валдух уволок.

– Как? – ужаснулся жених. – Зачем?

– Невинная жертва.

– Кака!.. – парень закашлялся. Шатаясь, он встал. – Нет, нет, нет. – И поковылял куда-то в темноту.

Бирюк поспешил за Гродом.

Полог уже давно натянули – за плотной тканью были видны лишь слабые силуэты на фоне костра. Они дрожали в страхе, подчиняясь пляске языков пламени, и этот страх, заметил Ксим, передался Гроду. Взгляд старосты заметался по толпе, пытаясь найти среди одинаковых девичьих, затянутых в мешковину, силуэтах свою племянницу.

– Где она? – крикнул старик, оглянувшись на бирюка, голос его отдавал отчаяньем.

Ксим тоже глядел на них и тоже ничего не мог понять. Проклятые люди и так были все на одно лицо, без всяких усилий, а коли уж они ещё и стараются одинаковыми выглядеть – тут уж вообще ничего не поделаешь. Обычно Ксим унюхал бы разницу, он куда как чётче различал людей по запаху, но горели костры, чадили заморскими травами, и чуял бирюк только тошнотворную пряность. Не дождавшись ответа от бирюка, Грод кинулся к первой валяше и принялся стягивать с намасник с головы ближайшей к нему девушки. Высыпались из-под него черные локоны, блеснул недоумением взгляд. Не она.

– Агния! – рявкнул куда-то вверх Грод и бросился к следующей. На какой-то миг гости застыли, не зная, что и думать, а затем кто-то прыснул, и хохот покатился по двору, отскакивая от деревьев, столов и даже темного неба. И девушки бросились врассыпную, радостно смеясь – ишь какую забаву староста выдумал! Поди поймай!

Грод выругался, бросился за ними бежать, да запутался в мельтешащих девках, споткнулся. Упал Грод, уперся руками в землю. Пуще прежнего захохотали люди вокруг, закружили, окружили. Ксим шагнул вперед, и разбился об него шквал пляшущих людей. Разбился, откатился и пошел о другую сторону в веселом смехе и гаме. Бирюк ухватил старосту за руку, вытянул будто из омута, поставил на ноги. Отряхнул. И тут же уронил снова – в него врезался жених

– Их. Видели! – задыхаясь сказал он. – Ее уводили вон туда, – показал он в сторону соседних домов.

– Ксим! – Грод уже был на ногах. – Помоги ее найти, я знаю, бирюки ведь могут…

Но Ксим молчал. Нет, думал он, тиун не дурак, и Агнию бы брать не стал. Пусть он не поверил в рассказ бирюка, но рисковать бы точно не стал. Он взял кого-то другого. Кого?

– Я помочь могу, – прозвучал от дверей мальчишеский голос.

– Грод, – медленно проговорил Ксим. – Где этот твой мальчишка-рабчонок?

– Что? – опешил Грод. – Янко? На кой он тебе, тут об Агнии речь! Так поможешь али нет?

Ксим покачал головой.

– Валдух не уводил ее, – ответил он. – Ему невинная жертва нужна. Агния не подошла бы.

– А он откуда…

– Я сказал.

– Зачем?!

– Вот за этим.

Грод застыл, раздумывая. Скривился.

– Может и так, – сказал он. – Может и не так. Пойдем спасать сопляка, а в это время… Вдруг ты ошибся?

Ксим покачал головой. Здесь ошибки быть не могло.

– Я все равно за Агнией пойду, – решил Грод. – пусть лучше я ошибусь, чем ты. Людям ошибаться проще, чем бирюкам.

Все правильно сказал, рассудил бирюк. И пошел своей дорогой. Побежал.

Ксим мчался сквозь лес, не обращая внимания ни на что. Прохладный воздух раздувал рубаху, лез за шиворот. Ветки давно знали бирюка, понимали его, потому расступались. Иная молодая поросль, коли не успеет в сторону качнуться, летит прочь, отломанная без всякой жалости. Не по следу бежал Ксим, по памяти. Он хорошо помнил дорогу к той проклятой поляне, заросшей папоротником. В прошлый раз путь к ней занял прилично времени, но в этот раз он не шел – бежал, без волокуш, без сумки, без оглядки. У Валдуха была фора, он верхом, но Ксим лучше знал дорогу. Должен был успеть.

Поляна послушно вынырнула из тьмы, озаренная двумя факелами, вбитыми в землю. Кони испуганно похрапывали, хотя на глаза им накинули тряпичные шоры. Валдух стоял прямо посреди поляны. В руке его виделся замысловатый вороненый нож, черный до того, что даже не отражал свет факелов и казался в руке тиуна сгустком тьмы. Чуть позади тиуна – двое гридней. Оба бледные, насупленные. И мальчонка-раб у ног. Руки за спиной завязаны, сам на коленях. Светло-русые волосы сейчас и вовсе рыжие в свете факела. Лицо перекошено страхом, но глаза удивительно спокойные. Поди пойми, что он чувствует. Хотя на кой ляд бирюку его чувства?

– Лекарь! – фальшиво удивился Валдух. – Вот уж кого не ждал! Мы же договорились, а?

Ксим не ответил. Хватит уже на сегодня пустого трёпа. Он медленно двинулся к Валдуху. Один из гридней, тот, что поменьше, ступил вперед, прикрыл тиуна собой. Рука его скользнула к топору на перевязи пояса. Неспеша топор вынырнул из чехла. Блеснул в свете факела.

– Стой, – сказал резко тиун, в голосе его не осталось и следа весёлости. Гридень послушался, Ксим нет.

– Стой, бирюк, – повторил Валдух. – Давай поговорим.

Мальчишку (как там его Грод величал? Янко?) он сноровисто подтянул к себе. Рука с ножом, будто невзначай, осела на детском плече. Ксим остановился, и это, кажется, удивило Валдуха по-настоящему. Он бросил быстрый взгляд на мальчишку.

– Зачем ты здесь? – спросил он, нахмурившись. – Мы ничего друг другу не должны.

Ксим указал пальцем на Янко.

– Мальчишка? – удивился Валдух. – А что мальчишка?!

Не в мальчишке дело, мог бы сказать Ксим. Но не стал ничего говорить. Слегка сместился вперёд. Гридень это заметил и тоже слегка выдвинулся навстречу. Валдух стиснул челюсти, поиграл желваками. Красивая борода как-то неловко задергалась, будто пытаясь сбежать от хозяина.

– Я не хочу с тобой ссорится, – сказал тиун через силу. – Но и мальчишку не отдам. Это всего лишь раб. Я оставил Гроду за него приличную плату. Искать другого сейчас нет времени.

Видать, Грод, если плату и нашел, понял все совсем не так. Ксим снова шагнул вперед.

– Цветок папоротника! – сказал тиун. – Я получу богатство. И власть. И тебя не забуду!

– Брось нож, – велел бирюк. – И отойди. Ты не знаешь, что делаешь.

Валдух выдохнул, будто до последнего не верил, что бирюк заговорит. Наверное, думает, это что-то поменяет. Тиун коротко рассмеялся, а лица его стражи сделались уж совсем каменными. Как будто услышали ложь, какая их не касается напрямую, но все ж таки совесть царапает. Ну да, стоило догадаться.

– Я знаю, – ответил тиун. – Знаю! Жертва, цветок, богатство!

Ксим кивнул.

– Жертва, – сказал он. – Это не только мальчик. Еще ты и твои спутники. Не имеет значения, невинна жертва или нет. Твари не выбирают. Дашь им крови – все заберут.

Валдух фальшиво хмыкнул.

– Я изучал этот обряд, – сказал он. – К волхвам ходил. К ведунам! И никто не говорил ничего такого. Ты врешь, бирюк!

Все ясно. Уговорить не выйдет. Ксим снова двинулся к Валдуху. Тот занервничал.

– Я убью мальчишку! – пригрозил он.

– Да, – ответил Ксим. – Для этого все и затевалось.

– Убью, если подойдёшь! – повысил голос тиун.

– И даже если не подойду, – кивнул Ксим.

– Что ты хочешь? – крикнул Валдух в полный голос. – Убить меня?

– Если я не заберу мальчишку, умрешь и так.

Взгляд Валдуха метнулся к своим гридням, потом обратно к бирюку. Сейчас натравит их на меня, решил Ксим, но тиун медлил. Может, и правда, знаком был с бирюками? Понимал, что его охрана для Ксима пустой звук. Может, выйдет еще обойтись без обряда.

И в этот момент все началось.

Из кустов с воплем выпростался оборванец – смуглый, раскосый. С ножом в руке. Первый гридень дернулся, махнул в его сторону булавой, но тот увернулся и через кувырок резко приблизился. Вставая, одним лихим движением ударил бойца куда-то в подмышку. Тот охнул, выронил булаву, пошатнулся, будто стоял на лодчонке посреди речной водокрути. Каганец цапнул его за плечо и ударил ещё дважды, затем оттолкнул и бросился к князю. Гридень упал, он был еще жив, но ненадолго. В глазах Валдуха вспыхнул страх. Счет пошел на мгновенья.

Медлить было нельзя.

Второй гриден тоже так решил и поспешил на защиту тиуна. Ксим бросился вперёд, схватил его за шкирку и отбросил назад, не слишком заботясь о том, куда и как тот свалится. Но бирюк не успевал. Каганец уже стоял лицом к лицу с Валдухом. Бросив отчаянный взгляд на бирюка, тиун замахнулся мечом на каганца, но все, кажется, понимали, что это бесполезно. Каганец проскользнул вперёд, перехватив нож получше.

Сколько там было расстояния? Сажени три-четыре? Для бирюка – миг, меньше мига. Рука его метнулась вперёд, а пальцы сомкнулись на горле каганца. Усилием Ксим поднял его над землёй. Валдух тоже не стал медлить. Одним движением он вогнал каганцу меч в бок – аккурат под ребра. И тут же вырвал. Плеснула на землю кровь, ушла жизнь. Зашелестел тут же папоротник, из синего мгновенно став красным, заволновался, будто море в бурю, ла только ветра никакого не было и в помине.

– Жертва. Принята, – проскрипел чей-то довольный голос, и шел он явно не от тех, кто находился на поляне.

Вспыхнул у ног Валдуха пламень, засиял до рези в глазах – яркое солнце на зелено-черном стебле, невесть откуда взявшемся. Отнюдь не сразу Ксим проморгался, а когда наконец перед глазами перестал плясать зелёный пучок не пойми чего, он увидел бледное лицо Валдуха. Тот таращился на маленькое красное солнце у своих ног.

Кровавик все-таки зацвел.

Лишь раз видел бирюк, как цветет клятый кровавик, надеялся больше не увидеть, да вот поди ж ты. Тени уплотнились, почернели. Сама ночь отступила от опушки, но налилась дурной чернотой, обещая жестоко отомстить за свое внезапное поражение. Дрогнули деревья и исчезли, будто отступили во тьму. Или тьма шагнула вперёд, поглотив их, и все, что было за ними. Лицо Валдуха разрезала безумная улыбка. Нагнись и сорви свой кровавик, но не двигается тиун, застыл. Глядит теперь куда-то по сторонам. И было на что поглядеть. По цепочке одна за одной – зажглись вокруг поляны пары хищных глаз – красные, жёлтые, голубые. То и дело из тьмы в свет просовывались морщинистые лапы, похожие то на куриные, то на человеческие, только покрытые черным волосом, а то и вовсе семипалые хваталки. Они слепо шарили у границы света и тьмы, а затем исчезали, разочарованные. Ни у кого не возникало сомнений, кого пытаются эти лапы нащупать. Какое-то время было слышно лишь царапанье когтей и пальцев по земле.

Тяжело сглотнул тиун. А в следующий миг, тишина вокруг потрескалась и стала рассыпаться под медленно нарастающим гулом, лес завопил, завыл, звонко запел. Поначалу ничего было не разобрать, но затем, как по щелчку, этот гул прорвался, и через него на поляну излился поток криков и воплей.

– Отдайте! Отдайте! – кричала тьма, и красные глаза алчно мерцали.

Гридень, которого откинул бирюк, беспомощно оглядывался, сжимая в руках бесполезный топор. Куда спокойнее казался тиун. Руки его подрагивали, но взгляд был более-менее твердым.

– Что будем делать, бирюк? – спросил он.

Ксим промолчал, раздумывая.

– Отдадим чего хотят? – спросил Валдух.

– И чего они, по-твоему, хотят? – спросил Ксим.

Тот указал на сияющий пламень у их ног:

– Нечисть жаждет кровавик. Я слышал об этом, привел с собой воинов, был готов, но… Не был, – заключил он невпопад.

Ксим покачал головой, показал на тьму вокруг поляны.

– Они не могут подойти к цветку, – сказал бирюк. – Он им без надобности.

Будто соглашаясь, тьма вокруг колыхнулась, пошла волнами, будто под поверхностью этой упругой тьмы, как в озере, плавали хищные твари. Тиун снова сглотнул. Было видно, что он изо всех сил хочет задать прежний вопрос. Но все вопросы отпали, когда из тьмы глаз, зубов и когтей медленно выдвинулась серая лошадиная голова. Жёлтые бельма без зрачков уставились на бирюка. Тварь широко раскрыла полную зубов пасть пасть и завопила. Тьма на шаг отодвинулась, словно чудища вокруг и сами боялись зубастую лошадь. Крик расщепился, зажил своей жизнью, заструился по поляне разноголосицей, и не сразу Ксим понял, что это от ужаса кричат Валдух и его гридень. Янко молчал. Похоже впал в ступор. Он таращился на тварь, не в силах отвести взгляд и даже моргнуть.

На мгновение все стихло. Ксим почувствовал, как в груди свернулся тугой ком. Опять людские чувства пошаливают? Конь медленно выплыл из тьмы и застыл на середине поляны – всего в пяти саженях от бирюка и его товарищей по несчастью. Конь как конь, только пепельно-серый, с непонятными пятнами, слишком похожими на трупные. И ноги. Стройные лошадиные ноги, ближе к земле становящиеся прозрачными и исчезают в дымке.

– Падальщ-щик, – с неудовольствием прошипела Тварь.

Ксим кивнул, и ком в груди пропал.

– Дождя я не вижу, – медленно поговорил бирюк. – Почему ты здесь?

– Пс-с! – ощерилась Тварь, но ощерилась не так уж громко, как обычно. Будто кричала шепотом.

– Не с-смей так с-со мной говориць!

Ксим молча вглядывался в бельма, пытаясь сообразить, что делать дальше. Тварь будто смущало молчание бирюка, поэтому она начала заново.

– Обряд ис-сполнен.

Ксим кивнул. Глупо отрицать очевидное.

– З-снач-щит вс-се они мои. По праву.

Ксим мотнул головой, отрицая очевидное. Тварь снова зашипела.

– Уговор такой, – сказала она. – Ты отдаеш-шь мне вс-сех, кто з-сдес-сь. А потом уходиш-шь.

Бирюк огляделся, оценивая окружающих.

– Я ухожу, – согласился он. – Оставляю всех. Кроме мальчишки. Его забираю.

Тварь распахнула пасть и коротко крикнула. Фиолетовый язык выбрался из пасти и мотнулся из стороны в сторону, как собачий хвост.

– Нет! Вс-сех!

Ладно. Дед когда-то говорил: «Охотников уважай, они нас кормят. Но и спуску не давай, если что. Мы не слуги и не рабы».

Бирюк поднял глаза на Тварь:

– Другого уговора не будет. Либо так, либо совсем никак.

– Как ты с-смееш-шь! – взъярилась Тварь.

Ксим пожал плечами. Оказывается, он умеет бесить не только людей.

– Они мои, – проревела Тварь, и тут же взвыла тьма за кругом. Жадно взвыла, яростно.

– Наш-ши! – зло прошипела Тварь. – Наш-ши! – И вопли поутихли. Видать, там во тьме скрывались чудища, с которыми приходится считаться даже грозному лесному Охотнику.

– Они наш-ши по праву! Древнему праву! – продолжала шептать Тварь. – И ты отдаш-шь нам их. Инач-ще я з-саберу вас-с вс-сех! И тебя!

Ксим снова посмотрел на тех, кто его окружал. Каганец, принятая жертва. Мертв. И раненый гридень не жилец. Даже начни его Ксим зашивать прямо сейчас, скоро отправится вслед за каганцем. Второй в порядке, ни царапины. Но он воин, знал, на что идет, должен быть готов к смерти. Валдух – тиун, зять воеводы. Из-за него весь этот срам случился. Мальчишка-раб у ног. Никто. Самое плохое, что могло случиться, уже случилось: обряд состоялся. Кровь пролилась, и явились чудища.

– Быс-стрее решай, – поторопила тварь. – Инач-ще…

– Я знаю! – перебил ее Ксим неожиданно для себя.

Что-то было не так. Тварь торопится, ведёт себя будто… Да, будто воришка, который боится, что за ним вот-вот придет стража, и потому пытается выжать из бедняка в подворотне ещё одну монету. Время? Ну, конечно же, время.

– Погоди, сейчас решу, – сказал Ксим.

Тварь приподнялась чуть выше над землей и в ярости задрожала. Ее нетерпение стало совсем очевидным.

– Я вытряхну из-с тебя киш-шки, – пообещала Тварь.

Ксим бросил взгляд на раненого гридня. Тот хрипло дышал, пытаясь зажать рану, но губы его уже посинели, почти никакой силы в мышцах не осталось. Ни сил, ни жизни. Не отрывая взгляда от Твари, бирюк присел, зацепил рукой раненого гридня, подтянул к себе.

– Хорошо, – проговорил он. – Держи.

– Ты что творишь? – дрожащим голосом вскрикнул левый гридень.

– Заткнись! – перебил его тиун. – Киван не жилец уже!

Он с жадным любопытством глядел на действия бирюка и, кажется, понимал, что тот задумал. Гридень вздрогнул от слов Валдуха. Беспомощно отвернулся. Ксим приподнял раненого, вздохнул и резко бросил его вперёд, навстречу Твари.

Глаза умирающего гридня вспыхнули от страха, когда он почувствовал, что падает, но длилось это недорого. Неведомым образом Тварь подхватила его, и тот изломанной куклой застыл в воздухе, медленно поплыл прочь от бирюка. И тогда страх во взгляде гридня сменился глухим ужасом. Он закричал, чисто и пронзительно, без хрипов. А в следующий миг замолк, когда тварь бросилась вперед, и клыки толщиной с палец и длиной в пядь вонзились в череп бедолаги. Кровь не брызнула, потекла по дергающемуся лицу. Все это не заняло и двух ударов сердца, но Ксим хорошо разглядел удивленное выражение, с которым умер гридень. Душа бирюка будто потрескалась, но на людские переживания времени не было. Пока Тварь занята, стоило действовать. Он схватил за руку Валдуха, подтянул к себе, так резко, что тот и одуматься не успел. Миг – и коготь обнаженногопальца бирюка чиркнул по запятью. Ойкнул Валдух, кровь пролилась на цветок, и будто луч солнца сорвался с его лепестков. Круг света резко расширился, Вспыхнули лучинами волосатые и когтистые лапы, оказавшиеся внутри него. Послышались вопли боли и страха. Надежда успела промелькнуть на лице Валдуха, но сменилась ужасом, когда круг рывком уменьшился обратно. Ксим принял решение.

– Прикройте уши! – рявкнул он, и, не дожидаясь, вырвал цветок из земли. Руку больно резанул стебель, будто не траву, а шнур промасленный рвал из земли бирюк. Какой-то миг цветок сопротивлялся, а затем поддался и вышел из земли, рождая дикий стон. Застонал корень, как живой человек, как три дюжины человек, наверное, и небо услышало, и недра земли. Чудо, что не согнулись от этого тяжкого стона деревья, хотя пес их разберет в темноте, может, и согнулись.

Тело мертвого гридня, висящее в воздухе, вдруг обрело вес и рухнуло на землю. И там уже, мертвец принялся дергаться, будто рыба, выброшенная на берег. Тварь, только что смакующая угощение, переменилась в лице, бельма ее помутнели, а в следующий миг она склонила голову и выблевала все, что успела отожрать от мертвеца. Ксим подхватил безвольного мальчишку на плечо, затем сунул цветок в рану тиуну. и лепестки снова исторгли ослепляющий свет, на миг вокруг стало белым бело.

– Вперед! – гаркнул Ксим и рванул через лес прочь с этой поляны. Светлый круг рванул вместе с ним. Гридень и Валдух побежали следом. О конях никто не думал. Лишь бы уйти.

Чудища едва поспевали убираться с пути, обожженные светом. Они вопили от ярости и боли, а где-то там позади визжала громче всех Тварь. Ксим старался глядеть сразу во все стороны: свет слабел, требуя крови, и какой-нибудь отчаянный чудищ может кинуться, наплевав на ожоги. К тому же, стоило разобраться, куда вообще бежать. В этот момент Янко очнулся и принялся в панике кричать, вторя окружившим их монстрам. Руки ноги его задергались, локтем он заехал Ксиму в щеку. Бирюк, подхватил мальчишку на ноги, но тот был хуже куклы. Глаза его смотрели в никуда. Парень был явно не в себе.

– Подержи! – сунул он цветок в руки Валдуху, а сам скинул мальчишку с плеча. Тот был в сознании и даже не ранен, лишь напуган, но не так, как пугаются иные люди до ступора. Его трясло, глядел он куда-то сквозь Ксима.

– Брось его, – сказал Валдух. – Бежим!

Бирюк не ответил. Не для того, он сюда бежал, да с охраной княжьей дрался, чтобы потом на полпути дите бросать. Он легонько шлепнул мальчишку по щеке, не помогло. Шлепнул сильнее, наотмашь. Щека тут же налилась краснотой, но в глазах по-прежнему царил мрак. Бирюк выругался, подхватил мальчишку снова, но тут понял, что остался в темноте. Где-то там виднелся яркий свет, и свет этот явно удалялся. Валдух бросил его. Их.

На какое-то, очень-очень тихое, мгновение Ксим замер. Затем взгляд его пролетел по кругу, и бирюк бросился вперед вперёд – аж ноги загудели от натуги – в просвет между чудищами, пока они не пришли в себя. Но они уже пришли, и на пути у Ксима выросли сразу пять лохматых монстров, каких он сроду не видывал.

– Бирю-ук! – завопила где-то позади Тварь и закашлялась – совсем как человек.

Первого уродца Ксим просто отшвырнул с дороги, второго снёс ударом ноги. Это стоило ему драгоценных мгновений, и его тут же снова окружили. На плече болтался мальчишка и лишь тихо поскуливал. Бирюк зарычал и кинулся в самую гущу, обнажаясь на ходу. Рубашка затрещала в вороте и в подмышках. Спина раздалась, руки удлинились. Чернота от когтей побежала вверх по руке, покрывая кожу. В ночном свете заблестела мелкая чешуя.

Его черная рука крест-накрест ударила по ближайшему уродцу, и тот будто взорвался алой кровью. Всеобщий голодный визг сменился на яростный, но Ксима это не остановило. Прижав к себе мальчишку сильнее, он принялся наносить удары во все стороны, откуда перли враги. Они навалились всей кучей, двигаться стало невозможно. отовсюду тянулись жадные руки, они толкали, пихали Ксима, царапали, но особого вреда причинить не могли. Скоро они сообразят, что мешают друг другу и примутся за бирюка с мальчишкой всерьез. Потому, пока была возможность, Ксим отчаянно драл когтями всех вокруг. Летели ошмётки, его заливало вонючей жижей. Первый раз хорошо ему прилетело в голову. Тяжёлая лапа вдарила по затылку, вокруг все зашумело на мгновение, размылось. Глаза защипало, по виску потекла холодная бирючья кровь. Ксим отмахнулся, попал, кажется, и на один голос в общем гаме стало меньше. Второй раз досталось по ребрам. Враги быстро сообразили, что со спины бирюка взять проще, как бы споро он не вертелся. Ксим охнул сквозь зубы, на мгновение сжался, и после этого удары посыпались со всех сторон. Поняв, что дальше ходу нет, бирюк скинул мальчишку с плеча вниз, под ноги И свернулся над ним. Нечисть бросилась кромсать его с удвоенной силой. Его рвали, кусали, толкали и царапали. Немолчный визг стоял над лесом, бил по ушам. Медленно, сгорбившись, Ксим поднялся, прижимая мальчишку к груди и двинулся вперёд. Он чувствовал запахи костров, и шел к ним. Костры – это люди, люди – это деревня. А в деревню лесной нечисти хода нет. Даже в лунопляс.

Врываясь в землю, он еле шел, проталкиваясь между сонмом когтей и зубов. Под ногу кинулся кто-то, и Ксим еле устоял, споткнувшись. Не чинясь, он наступил на упавшего, почувствовал, как когти на ногах впиваются в мягкое тело очередного чудища. Хорошо, отстраненно подумалось ему, что на голове волос нет, а то уже бы повыдергали.

Шаг. Другой. Шершавая лапа просунулась под подбородком, попыталась сжать горло. Бирюк напряг шею и быстро вцепился в лапу зубами. Лапа тут же исчезла, оставив в зубах бирюка кусок плоти. Тьфу! – и кусок улетел в темноту.

Ксим склонил голову. Ему не нужно смотреть, куда идти. Достаточно просто идти.

Не останавливаться.

Идти.

– Держ-шите их! – яростный визг Твари перекрыл вопли нечисти.

Ксима терзали все яростнее. Черная кровь капала мальчишке на одежду. В этот момент что-то свистнуло, сбоку прилетел сильнейший удар, и Ксима просто сорвало с места. Отбросило и его, и всю нечисть, что была рядом. Он тяжело упал на бок, рядом свалился мальчишка. Бирюк понимал, что сейчас умрет. Это было неизбежно. Против лесного Охотника и всей этой армии нечисти он сделать не мог ничего. Бирюк был готов к смерти. А вот крупица человека, что непрошеным гостем проникла в него год назад – не была. Она отчаянно хотела жить. И тогда бирюк зарычал. Так громко и яростно, как только мог, вложив все, человеческое отчаяние, что было ему доступно. Всю тоску, что была заперта в безразличном бирюке. Всю непонятную людскую боль, которую нельзя почувствовать.

Нечисть шарахнулась в стороны, будто волна от упавшего в воду камня, но затем подалась обратно, и бирюк понял: это все. Он не выдержал, зажмурился, опустил голову. Тварь заголосила в радостном исступлении, и… вдруг все стихло. Воцарилась гробовая тишина. Ксим поднял глаза. Вокруг него тускло блестели в лунном свете когти и клыки.

В этот момент в гробовой тишине раздался крик петуха.

В такой близкой, но далёкой деревне закричал петух. То ли отозвался, то ли с перепуга крикнул. А то ли и правда было уже пора. И снова стало тихо. В этой самой тишине закряхтела нечисть, захныкала, будто толпа детей, которым не дали сладость.

– С-сочтемс-ся, падальщик! – Змеиный посвист твари резанул по ушам, коротко взвыл ветер, яростно зашумели листья, а затем все стихло.

На поляне остались только Ксим и лежащий на земле Янко. О случившемся напоминала лишь изрытая когтями земля – будто для дела перекапывали, хоть сейчас репу сажай… Бирюк несколько раз глубоко вздохнул и снова оделся. Исчезли когти, пропала чешуя, руки стали нормальной длины. Раны скрылись, но болят. Ими придется заняться позже. Рубаха порвана, так это не беда. Бирюк огляделся ещё раз, подхватил мальчишку на плечо и понес в деревню.

– И это все? – спросил Грод. – Ты просто отнес Янко к нам в хату, и на этом все? А с Валдухом что?

Ксим пожал плечами.

– Подох.

– Что значит, подох? Ты видел его труп?

Ксим кивнул. Старик задумался.

– Его просто загрызла лесная нечисть? – уточнил он. – Вместе с цветком?

– Сожрала, – кивнул Ксим. – Про цветок не знаю. Скорее всего сгинул с рассветом.

Немного помолчали.

– Подумать только, – наконец сказал старик. – Такой человек. Самого князя знакомец. Зять воеводы! А такая паскуда оказался.

Ксим молча пожал плечами.

– Кстати, – добавил старик. – Если тебе интересно, Агнию никто не воровал. Вернее, – поморщился он, – воровали. Подружки. Все по обряду, мать его!

Не все обряды глупые, кажется, так говорил Валдух. Все-таки он был не прав. Все.

– Ты мне вот что скажи, – повернулся к бирюку старик. – Когда мы все за Агнией побегли, ты почему с нами не пошел? Почему в лес потащился за мальчишкой?

Ксим снова промолчал. Все, что он хотел сказать, он сказал и добавить было нечего. Говорить о том, что жизнь Агнии ему не так важна, как прервать обряд? О том, что схватил бы Валдух ее, Ксим спас бы и ее? О том, что есть вещи подороже людей? Говорить об этом смысла не было. Он и не сказал.

Старик потоптался в дверях ожидая ответа. Потом махнул рукой, сдержано поблагодарил. Ксим кивнул. Никто никого не понял. Все как обычно, и как должно быть. Старик ушел. А бирюк прислушался к себе. Нет ли опять людского чувства стыда из-за того, что соврал старику? Стыда не было. Это хорошо. Память ведь не староста, ее не обманешь. Да Ксим и не хотел ее обманывать.

Бирюк догнал его довольно быстро. А что там догонять – сдал на руки мальчишку и обратно бегом в лес, насколько хватило сил. По пути Ксим проведал давешнюю поляну и нашел неподалеку первого гридня, которого сжевала Тварь. Он еще не стал настоящим мертвяком, лишь ползал, но упорства было ему не занимать – уполз шагов на сорок-пятьдесят. Свежие мертвяки вовсе не такие прыткие, как их уже пожившие сородичи. Угу, "пожившие". Ксим быстро разобрался с бедолагой, оставил в выворотне. На обратном пути заберет. Следом нашелся второй. Его прикончила нечисть, он мертвяка из него не вышло. То ли растерзали его слишком сильно, то ли Тварь не при чем оказалась. Ксим оставил его как есть. Звери приберут.

Светлеть ещё не начало по-настоящему, но лес уже наполнился многозначительным молчанием, когда бирюк нашел Валдуха сидящим у дерева. Тиун тяжело дышал, время от времени трогая воротник богато изукрашенной рубахи, будто тот давил ему на горло. А, может, и правда давил. Бежал он, видать, всю ночь напролет, знал, что его ждёт, но до последнего старался выжить. И все зря.

Увидев бирюка, Валдух пропустил вздох, закашлялся. В глазах – обречённость, почти спокойствие.

– Так и думал, что ты выживешь, – сказал он.

Бирюк не ответил.

– Остальные тоже?

Бирюк не ответил и на это. Быстро огляделся. Роща, как роща, не хуже и не лучше других. Можно было все сделать и тут, но, подумав, бирюк все же решил отойти дальше. Быстро обыскал тиуна, никакого оружия не нашел.

– Где цветок? – спросил бирюк.

– Рассыпался, – сказал Валдух.

– Клады показал?

– Показал, – ответил тиун и вдруг не выдержал, всхипнул.

Ксим кивнул. Вот оно где самое тяжелое. Цветок добыть – это полдела, главное суметь им распорядиться. На обратном пути надо бы по деревьям посмотреть. Вдруг тиун метку оставил, где клад лежит, тряпку на ветке навязал какую. Найти да сорвать. Поразмыслив, бирюк ухватил тиуна за ворот и поволок дальше. Не хотелось, чтобы их увидел кто. Оно, конечно, вряд ли – места уже глухие, далеко ушел беглец, времени у него вдосталь было. Но все же. Протащив тиуна с десятка два саженей, Ксим выбрал подходящее дерево. Вздернул за ворот повыше, призадумался, как лучше жертву к стволу прикрепить. В итоге, окинул взглядом беглеца, рассудил, что силушек у того осталось не так много. Вряд ли убежит, вряд ли даже встанет теперь, да и – короткий взгляд на тучи – не успеет. Бирюк усадил Валдуха под деревом, протянул верёвку у него под мышками, и крепко привязал концы с другой стороны ствола. Хватит.

От рывка Валдух снова закашлялся. Глаза его постепенно прояснились.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Вяжу тебя к дереву, – ответил Ксим.

Валдух кивнул, вздохнув.

– Херово у нас с тобой вышло, – сказал он наконец.

По Ксиму, утверждение было спорным. Во всей этой истории, сам бирюк не понес особого ущерба. Да и не только бирюк. Почти все участники так или иначе получили то, что хотели. Ну или по заслугам.

– Чего молчишь? – спросил пленник.

Ксим было хотел, по обыкновению, пожать плечами, но неожиданно для себя спросил:

– Расскажи о каганце.

Валдух рассмеялся каркающим смехом и тут же зашелся в кашле.

– Дался тебе этот каганец, – и рассмеялся снова, только уже потише.

– Ладно, слушай, – прошептал тиун наконец. – Хотя слушать тут нечего. Я вез его с сестрой специально для обряда. Принести в жертву. Так просто, да?

Он тяжело сглотнул. Не от страха. Просто, видать, слюна вязкая была, а воды бирюк с собой не захватил.

– Почему каганец убил сестру?

Валдух прикрыл глаза, они слезились. Но ему постепенно становилось лучше.

– Он, кажись, понимал по-нашему. Уразумел, что я сделать хочу. Решил избавить сестру от этого. Дурак.

Это имело смысл.

– Зачем мы вообще об этом говорим? – спросил Валдух. – Чего мы тут ждем?

– Дождя, – ответил Ксим.

Валдух все понял и побледнел.

– Ты обещал, что не дашь мне умереть, – сказал тиун.

Дед, бывало, говорил. Не ссорься с лесными Охотниками. А коль поссорился, мирись.

– Умереть быстро, – напомнил Ксим.

Валдух коротко всхлипнул и обмяк.

– Меня будут искать, – прошептал он. – Вас всех перережут.

Сказал, и больше не шевелился и вопросов не задавал. Так и сидели, молча, пока с неба не хлынул короткий яростный дождь.