Читать книгу Византийские грешники - - Страница 2

Между тем на форуме появился странствующий монах. В его седине, лице с глубокими морщинами проглядывала солидная зрелость. Ничего, кроме аскетичного нательного креста, не выдавало в нём служителя церкви. Облачён он был в лёгкую накидку с креплением в виде параллельных скоб, сшитую из добротной кожи, а также в «варварские» кожаные штаны, еще не вошедшие в имперскую моду. За плечами у него висела походная котомка на ремнях внушительных размеров. Словом, по столичным меркам выглядел странник необычно.

В непроходном углу, куда до вечерней уборки сгребали конский навоз и прочий мусор, лежали хлипкие ящики, не чета портовым. Сложив из них трибуну прямо у ювелирной лавки, монах забрался наверх и пропел несколько гласных звуков для разминки. Ноги его некоторое время тряслись – конструкция шаталась следом. Оратор поразмыслил, на каком же языке излагать мысли. Выбор пал на греческий: за время пребывания в Константинополе он не услышал ни слова на латыни.

– Братья и сестры во Христе, оглянитесь. Кого вы видите? Покупателей? Продавцов? В первую очередь мы все божьи дети и равны перед Ним, – разнеслось по округе.

Подобное нерядовое событие сразу заинтересовало граждан, многие из которых приходили на рыночную площадь по привычке.

– Закидаем тухлыми яблоками? – за неимением помидоров в этой части света предложил кудрявый мальчишка лет девяти в дырявой рубахе на вырост.

– Делать нечего, – ответил ему его малолетний приятель по шалостям, а затем выхватил с ближайшего прилавка инжир, пока продавец отвлёкся на странного незнакомца, и с хохотом поспешил в закоулок, не разбирая дороги.

Трое выкатились из конторы наружу, щурясь от света.

– Зуб даю, их Борсимес-глиномес поднялся на нечестных делах, – возмущался Нумерий, пересчитывая деньги. – Подумаешь, подвеска-подражание, мало дали.

Кесарий лишь развёл руками и подумал про себя:

«Спасибо, что её вообще выкупили, болван. Видно же – подкрашенный сплав меди. Зачем так ломить…»

– Отметим удачную сделку? – Нумерий протянул Кесарию оплату за оказанную услугу, и тот сразу спрятал её в потайной карман своей любимой наплечной сумы. – Пару медяков пропить не грех.

– Благодарю, но некогда. – Он гадал, какой прок его нанимателю продолжать с ним общение и боялся, что его попытаются втянуть в сомнительные схемы. А ведь деньги, пусть не такие большие, достались легко.

– О, неужели настолько заняты? – Тыканье сменилось лебезящей уважительностью.

Кесарий тут же недобрым словом припомнил Плиния Младшего, что ввёл моду на выканье. А вывести теперь никто не в состоянии.

– Сейчас собираюсь послушать проповедь, – резво сообразил он, заметив собравшуюся вокруг оратора человек тридцать.

Набожным молодой мужчина не был, но искренне верил в высшие силы, хотя ещё в детстве жизненные обстоятельства заставили его усомниться в словах взрослых о милостивом Господе. Если на всё воля божья, то с какой целью тот позволил его родителям умереть молодыми? Именно последние пару недель Кесарий часто задумывался, а где бы он был сейчас, если бы не та трагедия. А ещё не мог отделаться от мысли о существовании для него особого предназначения, пускай и незначительного.

– Понял-принял! – Нумерий бойко откланялся и в сопровождении помощника удалился восвояси.

Уроженец Прокопии молча помахал им и влился в толпу. Проповедник же заметно радовался каждому новому слушателю. Это придавало ему уверенности, делало голос звонче.

– Мы живем по странному календарю, – продолжалась речь. – Только подумайте: первый год нашего летоисчисления – год восшествия на престол Диоклетиана, тирана-самодура. Нешто приходилось христианам переживать худшие гонения, чем при нём? Мы запамятовали о десятилетии унижений для тех, кто тогда только начал открыто нести истину. Их ждали клетки, казни и цепи. Никто до него не обязывал всё население поголовно справлять языческие обряды и делать жертвоприношения. Слава же Константину, понеже принял он нашего Спасителя, пусть и в арианской трактовке! В арианской. Я, Дионисий Малисфен, говорю вам: надо принимать горькую правду, ибо ложь плетется дьявольскими силами.

– Календарь? Дионисий? Что-то знакомое, – пробубнил Прокопийский.

Неосознанно его потянуло подойти поближе, и в процессе он случайно наступил пожилой женщине на ногу.

– Простите великодушно, – последовали извинения.

Но не только он желал оказаться у «сцены». Сквозь плотное скопление зевак к подиуму пробивались двое стражей, ответственных за порядок на данном участке. У одного на глазу красовалась повязка. А второй был примечателен густыми волосами, что торчали иглами ежа. У каждого на левом плече красовался повязка из синей ткани.

Хорошим подспорьем для их продвижения вперед стали раздражающие звуки глиняного свистка и размашистые толчки локтями. Завидев расступавшихся людей, Дионисий несколько побледнел, вспотел, но продолжал говорить.

– Еретик, про ариан вещает, – внезапно отрапортовал охранителям порядка слушатель из первых рядов. На него недоумённо вытаращились стоящие рядом.

– Сейчас разберемся, – пробухтел стражник. – Всем разойтись!

Проповедник умолк. Волшебная аура вдохновляющей речи растворилась в аромате пряностей от ближайшей лавки. Люди с недовольным гудением подчинились. Лишь несколько храбрецов оставались стоять, однако угрозы получить дубиной по спине заставили их задуматься о делах поважнее.

– Спускайтесь! – пригрозил страж и тут же помог – как ему казалось — сойти с ящиков оратору.

Кесарий со стороны увидел грубое стаскивание. Лишённый вспыльчивого нрава и не имеющий горы мышц, он старался избегать конфликтов. Пройди мимо – не получишь неприятностей. Но сейчас в нём забродил нектар справедливости, и он рванул к уводящим монаха от трибуны.

– Чего вам, а? – покосился на него «одноглазый», когда расстояние между ними составило пару шагов.

Прокопийский переборол остатки волнения в груди и произнёс:

– Я присутствовал на проповеди – ничего крамольного!

– Решили погеройствовать? Вы вообще кто?

– Простой секретарь, переписчик.

– Знакомы с ним? – Задержанного слегка тряхнули.

– Заочно, – протянул Кесарий.

– У нас усиленные меры в связи с визитом папы, – объяснил страж с ежовой шевелюрой. – Поэтому нам пришлось…

– Мы были обязаны, – вклинился опытный напарник, – пресечь еретическую пропаганду.

– Уверяю, в его словах не было ничего, что нарушало бы недавний эдикт патриарха. Он просто привёл сведенье из жизни василевса Константина, – заявил Прокопийский.

– Ого, эдикты кто-то читает, – удивился стражник с повязкой и продолжил риторическим вопросом: – Самый умный?

У Дионисия, до того мига смиренного, развязался язык.

– Бога ради, не будем рагозиться, – изрёк он с нотками мольбы. – Я сам из посланников понтифика, только на вольных хлебах. У меня и верительная грамота имеется, сию секунду достану.

– Спокойно, сам, – отрезал страж и полез рыться в мешке на подвязках. Оттуда вскоре выудился плотный скатанный лист персикового отлива из телячьей кожи. Его венчала красноватая печать с верёвочками.

Ответственный за порядок на форуме развернул пергамент и, держа его двумя руками, приподнял по направлению к солнечному лимбу. Рассматривался документ долго.

– Ну что там? – не выдержал напарник.

– Чайка на крыше ест инжир и так забавно двигает клювом, – проверяющий пергамент облизнулся. Лишь свирепый взгляд сослуживца вернул его в нужное русло. – Вроде настоящая грамота, всё на латинском. Только странные подтёки в некоторых местах, подозрительно.

– Дождь, всего несколько капель, – оправдывался неместный священник.

– Если вам сложно прочитать латынь, давайте я, – предложил Кесарий.

– Хватит мешать правосудию! – разозлился одноглазый. – Не отвлекайте, иначе тоже загребём.

– Как долго изволите меня проверять? – расстроенно вопрошал оратор.

– Не знаю. Мы только отведём, куда следует. Дальше уже не наши заботы.

Стражники, взяв подозреваемого под руки, без особой спешки направились прочь. Кесарий побрёл за ними, держась на расстоянии семи-десяти шагов.

«Может, с ними можно договориться? – рассуждал поборник справедливости, продолжая преследование. – Незаконно. Да и никогда взяток не брал и не давал».

Идущие на дознание ускорились и поравнялась с обшарпанным проходом между двухъярусными постройками, что связывал площадь с улицей. Прокопийский прибавил шаг, попутно решившись достать деньги. Рука его дрогнула – монетка брякнулась на пыльную землю. Профиль императора, далёкий от реальности в художественном плане, оказался прикопан.

Хотя в глухих стенах не предполагалось смотровых отверстий, и никто не мог видеть неуклюжую сцену, Кесарий пристыдился и судорожно бросился подбирать упавшее платёжное средство. Брови его полезли выше на лоб.

Затем с испуганным выражением он бегом пересёк проход и даже поначалу потерял из виду Малисфена. Секретарь получил возможность догнать их на перекрёстке. Там путь конвою преградил всадник в синей рубашке с нашивками и лёгком шлеме без наносника, сверкавшем на солнце. На поясе у того висела короткая дубина с железным набалдашником.

– Обыскался вас, лодыри, – негодовал конник. Двигайте в начало улицы – там дети разворотили пару лавок.

– Прямо сейчас? – поинтересовался страж с повязкой.

– Нет, вечером! Велите всё прибрать, чтобы вид нормальный был. У нас же «Пальмовая ветвь». Будете плохо выполнять обязанности, отправлю на ночные дежурства во Влахерны!

– Вопрос: а раскольника-арианина куды девать? – спросил неопытный блюститель порядка.

– Серьёзное преступление? Кража? – задал встречный вопрос всадник. Дионисий отрицательно мотал головой.

– Проповедовал. Очевидец твердил, мол ничего еретического не слышал. Но мы хотели отдать на допрос, – ответил вместо напарника одноглазый.

– Да оставьте старика и марш на задание! – Верховой стеганул коня и поскакал дальше.

Стражники отпустили Дионисия и, ничего ему не говоря, побрели в направлении, противоположном тому, куда ускакал верховой.

– «Пальмовая ветвь»? – спросил одноглазого товарищ.

– Эх, ты! Так посты сообщают, как едет кто-то важный.

– Автократор?

– Кто знает…

Кесарий подбежал к монаху:

– Легко отделались.

– Чудо, не иначе! – ответил Малисфен.

– Да, спасение богом из машины, – привел аналогию на развязки многих эллинских постановок секретарь.

– Что, извините? – монах не расслышал ничего, кроме упоминания Господа.

– Говорю, Бог помог, – Пришлось скрыть исходную мысль.

– Ааа.

Торговец провёл рядом с ними двухколёсную повозку с хлебом, накрытым полупрозрачной тканью.

«Запах прямо божественный!» – Затанцевали ноздри переписчика. – Вы не голодны, Дионисий?