Читать книгу Последний романтик. Банды Дзержинска - - Страница 14

Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней – Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака закрывая небесный свет.

А над городом – желтый дым, Городу две тысячи лет.

Виктор Цой, «Звезда по имени Солнце»

Наступила пятница. Последний день перед летним затишьем – тем временем, когда улицы пустеют, а группировки растворяются в жаре. Лето – это каникулы. Никаких разборок, никаких «базаров». Только асфальт, плавящийся под ботами, да редкие крики пьяных из дворов.

«Сборы» прошли как обычно. Дым сигарет, хриплый смех, обрывки фраз: «Кому-то скоро вмажут», «Слышь, пацан задолжал». «Старшие» стояли отдельно, что-то обсуждая между собой. Потом Сержант поднял руку, и разговоры стихли.

– Всё, пацаны. С сегодняшнего дня – свободны. До сентября никаких движений. Кто хочет – отдыхает, кто не хочет – тоже. Главное, чтобы к осени все были в строю.

Я уже мысленно представлял себе это лето: никаких «сборов», никаких «стрелок». Только свобода.

Но когда мы начали расходиться, Буян вдруг крикнул:

– Так! Злой, Мотя, Молот, Тощий – остаётесь. Идёте с нами.

Я обменялся взглядами с остальными.

– В чём дело? – спросил Тощий, сутулясь, как всегда.

Буян закурил и резко выпустил дым.

– Деньги из общака пропали. «Старик», который за ним смотрел, сейчас будет объясняться. А вы – свидетели. Если что – подтвердите.

Тощий хмыкнул. Молот сжал кулаки.

– Понятно, – пробормотал Мотя. – Только давайте быстрее, а то я уже на лето настроился.

Буян усмехнулся.

– Настроился… Лето ещё долгое. Успеешь.

Мы вышли со двора, окунувшись в вечернюю прохладу. Перешли проспект Пугачёва и свернули на улицу Буденко. Наши «Старшие» – Буян и Сержант шли впереди. Мы, четверо, держались чуть позади, перешёптываясь между собой. Повернули на Буденко – здесь тротуары были разбиты, а из тёмных подъездов доносились приглушённые голоса. Свернули во дворы. В глубине стоял садик с покосившейся верандой. Доски заскрипели под ногами, когда мы поднялись на неё.

Через пять минут из темноты выплыла фигура. Мужик лет сорока пяти, но выглядел на все шестьдесят – синюшное лицо, трясущиеся руки, взгляд затравленного зверя. Видно, судьба крепко его потаскала. Этот мужик и был одним из самых главных – одним из столпов нашей группировки! Тот, кто держал «общак», кто решал, кому сколько перепадёт. И вот теперь он стоял перед нами, и от него несло страхом и дешёвым портвейном.

– Так, пацаны, вы свидетели! – Сержант сделал шаг вперёд, его голос —как удар кастета. – Ты взял деньги из общака?

«Старик» заёрзал, глаза бегали из стороны в сторону, словно искали путь к бегству.

– Слушай… мне не хватило на водку… ну, взял немного… – его голос дрожал, как лист на ветру.

Буян шагнул вперёд. «Старик» тяжело вздохнул, его дыхание было хриплым:

– Парни… ну чё вы так сразу… – он нервно облизал пересохшие губы. – Пацаны… ну как же так… я ж свой! Я двадцать лет на этой улице! – голос его дрожал, но в нём слышалась прежняя сила.

Буян резко плюнул рядом с его стоптанными кроссовками:

– Свой не ворует у своих! Где бабки?

– Да чё вы… – «Старик» явно нервничал. – Взял немного… верну…

Сержант окинул нас взглядом: – Все слышали?

Мы хором рявкнули: – Да, да! – как стая, готовая разорвать добычу.

Воздух наэлектризовало. Где-то вдали завыла сирена – будто сама улица предупреждала о крови. «Старик» съёжился, поняв, что оправдываться больше не имеет смысла.

Сержант двинулся резко, без предупреждения. Его кулак со свистом рассек воздух и со всего размаху врезался в челюсть «Старика». Тот даже не успел вскрикнуть – только хруст зубов, и его тело тяжело рухнуло на асфальт.

– Сука! – выдохнул кто-то за моей спиной.

Но Сержант не остановился. Отступив на шаг, он разбежался и пробил ногой лежащему прямо в лицо. Кровь брызнула на асфальт. Затем он подпрыгнул, как спортсмен на батуте, и всей тяжестью обрушился каблуками на голову «Старика».

– Бля… – прошептал Молот.

Я на секунду зажмурился, ожидая, что сейчас услышу тот самый звук – глухой хлопок лопающегося арбуза. Но вместо этого раздался только хриплый стон. Сержант продолжал прыгать на его голове, а его кроссовки теперь запачкались кровью.

– Хватит, – вдруг сказал Буян, но не потому, что пожалел. Просто уже было достаточно.

Сержант на мгновение замер, затем со всего размаху ударил ногой в грудь лежащее тело.

– Чтобы я тебя больше не видел на улице, – его голос звучал спокойно, будто он просто делал замечание. – Через неделю принесешь все деньги. Вали.

Казалось невозможным, но «Старик» пошевелился. Его пальцы скребут асфальт, пытаясь найти опору. Он поднялся на колени, потом на ноги – шатаясь, как пьяный, хотя трезвее, чем когда-либо. Кровь текла из разбитого носа, смешиваясь со слюной. Один глаз уже заплывал.

Он что-то пробормотал, повернулся и заковылял прочь, оставляя кровавый след на сером асфальте.

– Живуч гад, – хрипло рассмеялся Буян. – Алкаши – они как тараканы.

Потом он повернулся к нам:

– Ну что, пацаны? Всё видели?

– Да, да! – снова хором подтвердили мы.

– Тогда свободны.

Я вышел из садика. Резкий вдох. Вечерний воздух обжёг лёгкие. Где-то вдалеке играли дети, смеялась девчонка. Обычная жизнь.

А я шёл и думал о том, что законы улицы просты и жестоки. «Старик» знал, на что шёл. И да – возможно, это было слишком. Но по-другому – нельзя. Потому что, если дать слабину один раз, завтра «общак» опустеет окончательно.

Я плюнул на асфальт, закурил сигарету и зашагал домой.