Читать книгу Последний романтик. Банды Дзержинска - - Страница 15

«Мы совсем забыли, почему мы здесь – на этой грешной земле. Наш долг – прожить эту жизнь максимально ярко, но мало кто платит этот долг.

Наслаждайтесь самим фактом существования. Попробуйте сделать смерть ближайшим компаньоном, чтобы вы, наконец, хоть на секунду, на мгновение смогли оценить то время, что нам здесь отмерено.

И самое главное – не бойтесь жить, и тогда вам будет не страшно умереть. Время беспощадно, и вы ещё никогда не были к смерти ближе, чем прямо сейчас»

«Во всё тяжкое» / Ричард прощается (The Professor)

Лето ворвалось внезапно, как долгожданный глоток воздуха после душных классов училища. Экзамены остались позади, а вместе с ними – и обязательные сборы группировки. Теперь не нужно было сдавать деньги в «общак», не нужно было отчитываться перед «Старшими». Только я, жаркое солнце и целое море времени.

Но главное – у меня теперь есть гитара.

Её мне отдал Алексей Михайлович, отец отчима. Старая «семиструнка», вся в царапинах, с потрёпанным грифом.

– Бери, парень, – сказал он, протягивая мне инструмент. – Всё равно лежит без дела.

Я притащил её во двор, где пацаны сразу окружили меня.

– О, гитара! – оживился Толстый. – Да это же раритет!

– Семиструнная, – пробормотал Андриан, пробуя струны. – Надо переделывать.

Весь вечер мы колдовали над ней. Сняли седьмую струну, подпилили порожки, натянули новые струны. Гитара, конечно, дребезжала, где-то фальшивила, но когда я впервые провёл пальцами по струнам – сердце ёкнуло.

Первые дни оказались пыткой. Пальцы не слушались, струны резали кожу. Каждый аккорд давался с трудом. Но через две недели случилось чудо: проснувшись утром, я взял гитару – и пальцы сами нашли нужные струны. Неуверенно, сбивчиво, но узнаваемо зазвучал «Маленький домик в Италии».

– Ура! Теперь я буду играть на гитаре и петь песни для девчонок в садике, – обрадовался я. Мне казалось, что это так романтично – играть на гитаре ночью под луной!

По плану, завтра я решил отправиться в деревню – помогать бабушке по хозяйству. Но сегодня, перед отъездом, мне захотелось заглянуть в «наш» садик, где мы с пацанами обычно собирались: пели под гитару, болтали о всякой ерунде.

Однако привычная идиллия рухнула, едва я подошёл к знакомым ржавым воротам. Из-за забора доносились крики, топот, сдавленные ругательства. Воздух был наполнен напряжением, будто перед грозой.

Я протиснулся в привычную дыру в заборе и замер на мгновение, впитывая картину: по двору, как разъяренный бык, носился коренастый парень со стрижкой «под ноль». Двое других, помоложе, стояли в стороне, наблюдая с каменными лицами. Наши ребята метались, уворачиваясь от ударов, но иногда всё же его удары достигали цели. Никто из них даже не осмелился дать сдачи.

– Чтобы я больше вас здесь не видел! – рычал он, и слюна брызгала изо рта.

Двое его подпевал стояли сбоку, хихикали. Видно было – этот главный, а они просто мясо. Я замер лишь на мгновение. Но он уже заметил меня. Развернулся резко, будто на шарнирах. Глаза – узкие, колючие, как проволока. Впились в меня.

– Ты кто такой? Откуда? – бросился он ко мне, сжимая кулаки.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, но виду не подал.

– Злой. Из «СУПовских». А в чём, собственно, дело?

Он фыркнул, будто услышал что-то смешное.

– Дело? Дело в том, что это наша территория. И чтобы вас тут больше не было.

– Мы никому не мешаем, – парировал я, стараясь говорить спокойно. – Просто гуляем.

Его лицо перекосило.

– Последний раз говорю – сматывайся, – он сплюнул под ноги.

– Или что? – я сделал шаг вперёд. Голос не дрогнул – только злость, густая, как дым. – Ты кто вообще, чтоб мне указывать?

Тишина натянулась, как тетива.

Он рванулся вперёд, и мы схлестнулись в грубой схватке. Силы были приблизительно равны, хотя он и был старше. Мы сцепились, переплелись, и после нескольких резких рывков повалились на землю. Пыль взметнулась в воздух, мы перекатились, локти, колени, хриплое дыхание – потом резкий рывок, и оба вскочили на ноги.

Он тяжело дышал, глаза бешено блестели. Вдруг его взгляд метнулся вниз, к груди, потом к земле. Я сразу понял – во время борьбы моя рука зацепила и порвала его цепочку. Тонкая золотая нить валялась в пыли. Он наклонился, поднял её, сжал в кулаке.

– Я тебя убью сука…

Голос был тихим, но в нём дрожала такая ненависть, что даже у меня на мгновение сжалось внутри. Он резко развернулся и рванул прочь, его кореша – двое парней помоложе – бросили на нас колкие взгляды и кинулись следом.

– Злой! Ты цел?

Ко мне уже бежали свои: Иван, Толстый, Андриан. А с ними – ещё двое: Солдат и Змей.

Солдат – высокий, жилистый, с каменным лицом. Змей – гибкий, быстрый, с холодными глазами. Оба из «МАРК» – группировки, с которой у «СУПа» были… сложные отношения. Но сейчас был мир. Сегодня мы просто тусовались, и даже старые счёты не всплывали.

– Норм, – отряхнулся я, сплёвывая пыль.

– Кто это? – спросил я, всё ещё чувствуя на губах привкус пыли от недавней схватки.

Иван нервно дёрнул плечом, глаза бегали. Голос дрожал:

– Э-это Кирпич… с «Ракетной». «Малолетка» у них. «Старшие» им велели очистить садик. Тут их бабы с колясками гуляют… Он просто исполняет их приказ.

– Ну так пояснил бы сразу! Зачем набросился? – мой вопрос повис в воздухе.

Толстый, обычно невозмутимый, сейчас потел крупными каплями. Он озирался, будто тени между деревьями уже шевелились:

– Надо валить. Сейчас он вернётся с подмогой. У них точка в двух шагах – там у них всегда народ.

Я не понимал:

– Зачем ему подмога? Мы же один на один бились.

Андриан резко дёрнул меня за рукав:

– Да ты что, не знаешь его? Он псих! С топором ходит, блять! Давай свалим, пока целы!

Девчонки, до этого молчавшие, зашептались.

Мы двинулись прочь – всей ватагой, быстро, но не бегом. Вышли на проспект Пугачёва, прошли полквартала…

БАХ-БАХ!

Глухие хлопки эхом прокатились за спиной. Все вздрогнули.

– О… – Толстый обернулся, губы растянулись в безрадостной ухмылке. – Кирпич вернулся. Палят «Вставки». Воздух содрогнулся ещё раз – и мы ускорили шаг, не оглядываясь.

«Хорошо, что ушли… Иначе мне бы несдобровать. Вряд ли кто из этих пацанов вступился бы – разве что потом «наши» отомстили. Начался бы базар между «СУПовскими» и «Ракетными» … Но мне-то что с того?» – мелькнуло в голове. Эта перепалка могла разжечь полноценную войну между двумя группировками. Нужно было предупредить «Старших».

Мы потоптались ещё немного на проспекте, но нервы были натянуты, и вскоре разошлись. Я добрался до дома без происшествий, выдохнул и набрал Зелёного.

– Алё, это Злой, – бросил я в трубку, приглушая голос.

– Ё, привет! – в ответ раздался его привычный, чуть хрипловатый бас. – Что случилось?

– В садике, сегодня Кирпич с «Ракетной» нарывался. Мы схлестнулись.

На другом конце провода на секунду повисла тишина. Потом – резкий выдох.

– Надо Буяну сказать, – Зелёный говорил уже серьёзно, без обычной похабной бравады. – Он завтра будет у себя дома. Зайду, объясню.

– Я на пару дней в деревню сваливаю, – предупредил я. – Как вернусь – позвоню.

– Ладно. Ты там не торчи лишний раз на виду, – он будто бы покрутил в пальцах сигарету, даже по голосу было слышно. – Пока.

Я положил трубку.

«Чёрт… Если Кирпич меня выцепит – точно в больницу попаду! Ну и ладно. От судьбы не уйдёшь», – с горечью подумал я.

Два дня в деревне прошли как в тумане. Мысли о предстоящих последствиях не оставляли в покое. Теперь, вернувшись в город, я решил заглянуть к Толстому – проверить, не разыскивал ли меня Кирпич, что вообще творилось за это время.

Раньше мы часто собирались в подъезде Толстого, бренчали на гитаре, пока нас не выгоняли. Телефонов не было – искать друзей приходилось либо по домам, либо в привычных точках.

Я вышел из трамвая, пересёк пустынный проспект Пугачёва и свернул в знакомые дворы.

И вдруг – будто ножом по нервам.

Из подъезда Толстого вышли трое. Впереди – Кирпич. За ним двое здоровых пацанов, на полголовы выше, с пустыми, каменными лицами. Подмога.

«Блять…»

Сердце резко упало в живот, потом рванулось в горло. Ноги сами собой напряглись, готовые к рывку. «Блин! Что делать? Бежать? Но куда бежать? А если догонят?» – пронеслись мысли в голове

Наши взгляды встретились. Они медленно пошли в мою сторону.

«Нет, бежать нельзя! Если побегу, то прослыву трусом, да ещё и подставлю всю улицу. Все будут говорить, что «СУПовские» ссыкуны. Я не могу этого допустить! Нужно принимать неравный бой, делать нечего!»

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как горячая волна подкатывает к вискам. Пальцы сжались в кулаки до хруста в костяшках. Челюсть напряглась, губы плотно сжались – нужно было сохранить ледяное спокойствие, даже если внутри всё рвётся на части.

Шаг. Ещё шаг. Мы сошлись вплотную. Кирпич щурил глаза, оценивающе оглядывая меня. Его подручные стояли чуть поодаль, но их напряжённые позы говорили сами за себя – достаточно одного слова.

– Слушай, надо поговорить, – Кирпич бросил это сквозь зубы, будто выдохнул дым.

Я медленно кивнул, не опуская взгляда. Достал сигарету, закурил.

– Говори. Я слушаю.

Тишина натянулась, как струна. Где-то вдалеке кричали галки.

– Мне «Быки» сказали, ты тут часто зависаешь? – он сделал ударение на слове «Быки».

– Бывает, – я пожал плечами, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – То здесь, то в садике.

Его глаза сузились ещё больше. Казалось, он взвешивает каждое слово.

– Ну, ладно… Живи пока. – наконец процедил он. – Завтра стрелка у Старших из-за ситуации. Там решат. Но я тебя запомнил! Если что – найду…

Я едва заметно кивнул:

– Договорились.

Мы разошлись. Спиной я чувствовал их взгляды, но оборачиваться было нельзя. Только когда за углом дома их фигуры скрылись из виду, я позволил себе выдохнуть.

– Ух, будто камень с души свалился…

Я прислонился к холодной стене подъезда, пытаясь унять дрожь в руках. Сердце ещё бешено колотилось, но страх уже отступал, оставляя после себя странную пустоту.

И тут дверь с грохотом распахнулась.

– Бля-я-я!

Толстый вылетел на улицу, как пушечное ядро. Лицо его было мокрым от пота, глаза – круглыми, как пятаки.

– Ты… Ты его видел?! – он схватил меня за плечи, тряся так, что зубы клацнули. – Кирпича-а!

– Видел, – сухо сказал я. – Только что разошлись.

– С ним двое были! А у него… – Толстый судорожно глотнул, – …под курткой топор торчал! Он тебя искал, блядь! Я думал, тебе пиздец…

– Всё норм, – я отстранился. – Мы поговорили, и он ушёл.

Мы с Толстым провели в подъезде ещё час, вспоминая детали сегодняшней встречи. Потом я вышел на улицу и достал сигарету.

«Пронесло… – мысленно усмехнулся я, снова закуривая. Сегодня могло кончиться совсем иначе. Но фортуна оказалась на моей стороне. Вот она – настоящая жизнь, где адреналин бьёт в виски сильнее любого наркотика.»

Дома я сразу набрал Зелёного.

– Встреча на стрелке завтра, – хрипло сообщил он. – Буян сам пойдёт договариваться.

Начались два дня томительного ожидания. Наконец звонок:

– Всё чисто. Кирпич больше не имеет к тебе претензий. В садике можете остаться, но ведите себя тихо, – сообщил мне Зеленый результат «стрелки». «Ракетчики» не хотели полноценной войны с «СУПовскими». Ко всему прочему улицы соседствовали бок о бок, да и численность нашей группировки была больше как ни крути, поэтому «базар» замяли миром.

Я отстоял свою честь и честь улицы. От этого мой авторитет среди пацанов вырос. Я был горд и доволен собой, что мне и нашим «Старшим» удалось отстоять моё место под солнцем. А завтра я решил снова сгонять в деревню. Там остались дела, и нужно было помочь бабушке.