Читать книгу Клятвы и бездействия - - Страница 12

– Так, Лен, прежде всего успокойся.

– Все в порядке.

– Итак, убийца-психопат прижал тебя к стене в своем пабе и удостоил таким поцелуем, на который ты и не рассчитывала. Все верно?

– И это не повод для беспокойства?

– Особенно если признать, что губы у него невероятно мягкие, а на вкус он как горько-сладкий леденец.

Джонас отпускает меня, как только парень с плохой стрижкой и торчащими волосами убегает, поджав хвост. Джонас крупными пальцами подхватывает прядь моих волос и начинает накручивать их, ощущение, что он хочет удержать меня рядом, хотя, кажется, сам мысленно где-то далеко.

Тело мое вибрирует, недовольное таким исходом.

– Первое, что тебе надо усвоить, – произносит – скорее даже выдыхает – Джонас мне прямо в ухо. Дыхание его поверхностное, словно поцелуй выкачал весь воздух из наших легких. – Я никогда не делюсь своим. Никогда.

Тебе понятно, Лен? Начало уже лучше, чем было с Престоном.

От его слов в сердце вспыхивает огонь, оно начинает биться сильнее, но при этом я не могу отказать себе в роскоши раззадорить зверя.

– Никогда? – Придаю лицу невинное выражение и хлопаю глазами. – Как жаль.

Он прищуривается, зрачки меняют цвет с фиалкового на грозовой темно-синий. Они гипнотизируют, я не могу отвести взгляд и задумываюсь, не совершила ли роковую ошибку, связавшись с этим мужчиной.

Похоже, я влипла с головой, и Джонас Вульф может получить от этого выгоду.

Одним пальцем он касается моей нижней губы, еще раз и еще, так музыкант настраивает любимый инструмент: терпеливо и методично. Словно только он знает нужную тональность.

– В нашем случае, снимая с тебя трусики, я готов выбирать, касаться тебя сначала членом или губами – этого достаточно. Поверь, красотка, больше ничего тебе не потребуется.

Мое дыхание сбивается, жар концентрируется внизу живота, опускается ниже, превращая все внутри в желе.

– Не думаю, что это хорошая идея, – парирую я. Кроме порхающих в груди бабочек я отмечаю еще и животный страх, впивающийся в нутро своими когтями.

– Нет? – Джонас сильнее сжимает пальцы на моей шее, и боль распространяется по всему позвоночнику. – А меня все устраивает. Глазом не успеешь моргнуть, как я притащу тебя в свой офис и трахну.

Некоторые воспоминания подобны вампирам, они вонзают клыки в податливую плоть и опустошают человека, меняют до неузнаваемости. несколько лет назад я, возможно, приняла бы игру Джонаса и выдержала. И его предложение тоже.

Теперь же у меня нет на это сил.

Мне неуютно в собственном теле.

Волосы на затылке встают дыбом, сердце колотится и подскакивает к самому горлу. Сглатываю, ощущая неприятную сухость во рту, которая с каждой секундой становится все сильнее.

– В планах секса не было.

– Да? Что ж, значит, так. – Когда он гладит мои бедра, мышцы невольно напрягаются. – А я бы с удовольствием пристроил тебя у дивана и заставил взлететь к звездам.

– Рада, что мое отношение не повлияло на твою самооценку.

Джонас улавливает намек на вечер нашего знакомства, моргает, отступает на шаг и, повернувшись, оглядывает барную стойку. Я же спешно вытираю губы, чтобы стереть его следы.

Вечер идет своим чередом, люди в основном развлекаются, не обращая на нас внимания, но есть и любители поглазеть. Такое впечатление, что они впервые видят, как парочка целуется в темном уголке.

Кладу руку на живот, чтобы унять приступ боли; ощущаю внутри нечто давящее, пробуждающее тревогу – знак того, что впереди все будет не так гладко, как хотелось бы.

– Может, лучше поговорим в твоем кабинете?

Джонас опускает подбородок.

– Нет, я так не думаю.

– Что? Но почему?

В этом человеке присутствует нечто порочное и опасное, он совершил немало плохого, однако при этом он обладает определенным обаянием.

Мама точно сказала бы, что дело в его очень сексуальном произношении, похожем на кокни. Оно сбивает американцев с толку, в обществе британца они становятся податливыми.

Я слышала, как наши слуги обсуждали шепотом, что это проклятие семьи Вульф. Располагать к себе – своего рода расплата за то, что несколько поколений не подчинялись закону. Но сейчас, когда он передо мной, все обаяние, кажется, улетучивается, остается лишь образ жестокого преступника.

– Я принимаю твое предложение.

Я с облегчением выдыхаю, плечи опускаются.

– Правда? Боже, это прекрасно, значит, мы можем…

Он прижимает указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Да-да, но есть условия, как ты понимаешь. Их три.

Подбородка касается грубый браслет на его руке, замечаю висящую на нем букву, она будто напоминание, что собственным порывам я не могу доверять.

– Если да, значит, да. Имеем полное право погрузиться в игру и не заканчивать, пока каждый не получит все, что хотел.

У меня такое ощущение, будто на меня сел слон, и легкие вот-вот лопнут.

– Хорошо…

– Тебе надо съехать из поместья Примроуз.

Мои брови взлетают вверх.

– О том, где я буду жить, мы не говорили…

– Говорю сейчас. Все уже решено. Убедить всех в том, что у нас начался бурный роман, гораздо легче, если мы будем жить вместе. К тому же так легче придумывать сказки для общественности и вообще контролировать ситуацию. Публика все проглотит, но важно и то, что… – Он пожимает плечами. – Твой отец будет в бешенстве.

Скорее всего, он попросту мне запретит уезжать из дома. Но сейчас я не в том положении, чтобы возражать.

– В твоем доме найдется место еще для одного человека?

– Мы не будем жить у меня, красотка. Там ты можешь увидеть слишком много того, во что не стоит совать нос.

– Я знаю, чем ты занимаешься.

– Ты только думаешь, что знаешь. Могу тебя заверить, что все то, что ты слышала обо мне за годы, либо сильно преувеличено, либо вовсе не соответствует действительности.

Мимо нас в уборную проходят люди, кто-то задевает Джонаса, он двигается ближе ко мне, меняя позу, будто подстраивая свои жесткие контуры под мои мягкие. Мне это настолько неприятно, что ловлю себя на том, как вдавливаюсь в стену за спиной.

– Необходимо кое-что прояснить, чтобы идти дальше. Убийство – изначально встроенная функция моей личности. И за услуги я беру немалые деньги. – Одна из бровей приподнимается, словно он ждет от меня беспокойства или иной бурной реакции.

А ведь именно эта его черта сыграла главную роль в моем выборе.

– Я ни на йоту тебе не доверяю. Не знаю, с какой целью ты меня преследуешь, малышка, но знай, лучше бы тебе не ошибиться. Если ты затеяла интригу с целью защитить отца, я все равно узнаю. А я совсем не милый, когда мне угрожают.

Я киваю, сцепив пальцы за спиной. Мои тайные мотивы никак не связаны с отцом.

– Еще условия?

– Все очень просто, правда. – Он упирается рукой в стену над моей головой. – Тебе нужна моя помощь? – Рот его зловеще кривится, надежда на благие намерения тает. – Тогда проси об этом, умоляй. Прямо здесь и сейчас, чтобы слышали все.

Мельком бросаю взгляд в сторону барной стойки. Две девушки в джинсах и укороченных футболках уставились на нас, не стесняясь. В углу стоит парень, держит в руке телефон, направленный точно на нас. Они следят за нами и ждут момента запечатлеть мое падение.

Восемь месяцев назад, в момент падения в глазах общества, мне не было предоставлено право голоса. Я была персоной публичной – член семьи Тома Примроуза, его дорогой ангелочек. Престон Ковингтон от всего отказался, разыграл свою карту, чтобы избавиться от долгов; долгов, которые, кстати, я согласилась помочь ему выплатить, хотя в итоге все получилось иначе.

Самым травмирующим моментом во всем случившемся было не покушение, а то, что происходило с папой потом.

Меня тогда лишили выбора, журналисты и блогеры радовались, полагая, что стали свидетелями моего падения с небес, хотя им, разумеется, представили хорошо сыгранный спектакль.

Но сейчас все по-другому, сейчас у меня есть выбор. В некотором смысле.

План далек от идеального, но я готова пойти на все, чтобы только папочка был со мной таким, как раньше.

То, на что я решаюсь, может казаться необдуманным и безрассудным шагом. Я медленно опускаюсь на колени перед Джонасом, крупинки грязи на полу впивается в кожу, и тогда я понимаю, насколько это для меня важно.

Считать ли подобное унижением, зависит только от меня.

Джонас меняется в лице, ноздри раздуваются. Он злится, и я не понимаю почему.

– Пожалуйста, – произношу я ровным и спокойным голосом, хотя не уверена, что он разберет слова из-за громкой музыки. – Пожалуйста, помоги мне.