Читать книгу Клятвы и бездействия - - Страница 5

Глаза с зеленоватым отливом, напоминающим по цвету морскую воду, широко распахнуты и обращены ко мне. Они напоминают два крупных осколка темного стекла.

Пряди коричневых с золотистым оттенком волос выбились из замысловатой прически, красное платье перекошено и спереди съехало в сторону. Она тяжело дышит, втягивает и выпускает воздух, и грудь ее мерно поднимается и опускается.

Красные пятна портят красоту глубокого выреза, общая картина – мечта серийного убийцы.

Подхожу ближе и вижу в ее глазах не панику, нет.

Возбуждение.

Или по крайне мере, близкое к нему чувство. Я ощущаю его, исходящее от ее тела.

Не вполне осознаю, что вижу, но уже больше не кляну себя за то, что сделал крюк, чтобы попасть сюда.

Моя рука рефлекторно вытягивается, пальцы растопыриваются в стороны.

Она моргает.

Но не шевелится.

Я откашливаюсь и принимаюсь поправлять галстук, отказавшись от первоначального плана. Он черный, как и все прочее, по предложению Алистера, чтобы я выглядел максимально неуместно. К тому же в таком виде легче спрятаться в темноте, откуда удобно наблюдать за ничего не подозревающими присутствующими.

– Немного неловко это, не находишь? – Вскидываю бровь и жду ответа. Еще через несколько секунд перешагиваю через труп и встаю, опершись, у балконного ограждения. – Не каждый день становишься свидетелем убийства. Как думаешь, кому из нас лучше сообщить об этом собравшимся внизу?

Оглядываю красивую территорию, постукивая пальцами по дереву перил. Взгляд мой скользит по зеленому газону, вокруг мощеного двора и дорожек, ограниченных живой изгородью, они ведут к тихому саду и частному пляжу за ним.

Иным путем попасть на берег можно, лишь перебравшись через каменный забор, окружающий все поместье Примроуз. Большинство гостей остаются в его пределах, им с большой долей вероятности откроются многие семейные тайны.

Мне же это неинтересно.

Я все их знаю.

И жажду отомстить.

Своей целью я планировал сделать главу семейства Тома, но не против начать и с его любимой дочурки.

Этот путь будет даже веселее.

Вздыхаю и меняю позу – теперь локти мои лежат на перилах. Силуэт девушки теперь на краю поля зрения, она по-прежнему не шевелится, хотя я отчетливо вижу, как она смотрит на мертвеца – изучает, как некий объект для исследований.

– Возможно, лучше заручиться поддержкой свидетеля, который сможет подтвердить твою версию развития событий. – Я замолкаю и жду, когда она начнет возражать, но она молчит. – Впрочем, я не могу с уверенностью описать, что случилось до того, как ты заколола его. Возможно, лучше самой сделать заявление? В конце концов, это твой вечер.

Краем глаза вижу, как ее подбородок чуть сдвинулся в мою сторону; на ничтожно малое расстояние, но все же. Человек менее внимательный этого не заметит, я же слежу со всем вниманием, но больше ничего не вижу.

– Откуда ты меня знаешь?

Оборачиваюсь, нахмурив брови.

– Хочешь сказать, ты меня не знаешь?

И снова она лишь моргает.

Я щурюсь, пытаясь прогнать поднимающееся изнутри раздражение.

Делаю шаг вперед, потираю подбородок, подняв руку, отчего рукав пиджака скользит и задирается, выставляя на обозрение кожаный шнур на запястье с черной подвеской в форме буквы «В».

Выражение ее лица не меняется, оттого сложно понять, узнала ли она знак семьи Вульф. По какой-то причине на этот раз ее молчание раздражает меня гораздо больше, чем прежде.

Она ведь была там ночью, когда я чуть не прикончил ее отца. Последовавший арест и судебный процесс широко освещались на острове, моя физиономия несколько лет красовалась повсюду, чтобы население не забыло о живущем среди них чудовище.

Но дело в том, что им неизвестно и половины того, что было.

– Твоя реакция вредит моему самолюбию, красотка. – Выдохнув, приседаю, чтобы осмотреть тело. Пряди светлых волос прилипли ко лбу, на лице застыл шок. – Я полагал, наш небольшой тет-а-тет будет более информативным, но, похоже, ты больше любишь лгать.

– Я не лгу, и мне плевать на твое самолюбие.

– Ну, это грубо. Оно прямо сейчас могло бы способствовать спасению твоей задницы.

Повернувшись, вижу, что взгляд ее вполне спокоен.

– Меня не надо спасать. – Брови медленно сходятся на переносице, взгляд становится суровым и меняет приятные черты.

Губы мои непроизвольно кривятся, уголок рта приподнимается.

– Разве?

Выпрямляюсь и медленно обхожу ее, разглядывая. От звука соприкосновения подошв с бетоном пола она будто подбирается. Похожа на львицу, готовящуюся к прыжку.

– Это была самооборона, – произносит она, и я замечаю, как дернулась ее правая рука. Потом еще раз и еще, указывая на мертвеца, отчего я задаюсь вопросом, не дрогнула ли она, наконец. Воспоминания вызвали страх теперь, когда прошел первый шок.

Я останавливаюсь у нее за спиной, взгляд скользит вниз по всему телу; в этой позе она практически полностью в моей власти, преподнесла себя, как на блюдечке, а я же здоровый мужчина, потому вынужден признать, что ее красивые изгибы вызывают желание.

Стараюсь успокоиться, чтобы не дать волю похоти, даже ощущая, как она скребет изнутри, потому перевожу взгляд на затылок девушки. Она чуть смещается в сторону, явно испытывая потребность видеть меня, это необходимо для поддержания готовности защищаться.

Похоже, любимица Тома Примроуза – человек более сильный и самодостаточный, чем ее пытаются изобразить в прессе.

– Кто же тебе поверит? – спрашиваю я и подаюсь вперед, чтобы убрать прядь волос с ее плеча. Мне не следует к ней прикасаться, но рука тянется сама, движимая моим желанием узнать, такое ли все у нее мягкое, как мне представляется.

Грудь сжимается, когда кончики пальцев касаются шелковистого локона.

Он оказывается даже мягче.

– Может, если бы ты врезала ему по физиономии или выбросила с балкона, людям было бы легче поверить в правдивость пикантной ситуации, а также случившегося потом.

Склонив голову, разглядываю кисть, лежащую недалеко от руки мертвого мужчины – он выпустил ее, когда потерял сознание. – Но ты пришла сюда подготовленной. Подобное развитие событий было спрогнозировано… вывод напрашивается, исходя из того, что вижу. К сожалению, именно этот факт заинтересует всех гораздо больше характера встречи.

Всего за пару секунд она значительно расслабляется, дыхание выравнивается. Громкие звуки музыки достигают занимаемого нами пространства и заглушают все остальные. Я чуть приподнимаю плечи – едва заметно пожимаю ими.

– Нет ничего страшного в том, что ты сегодня возжелала крови, мисс Примроуз. А я уверен, что так и было.

Она молчит. Воздух становится плотным и густым от ее молчания.

Она не удостаивает меня вниманием – решила выказать пренебрежение моей персоне.

Пальцы готовы к стремительному выпаду, я чувствую это всем нутром, хотя и не вижу, оттого усмехаюсь. И направляюсь нарочито медленно, чтобы оказаться там с ней одновременно – в месте, где лежит злополучное основание кисточки.

Мыски моих ботинок замирают прямо перед ней, когда пальцы девушки рывком хватают ее и сжимают. Движение вперед, и под моей подошвой тыльная часть ее руки, которая уже начинает подниматься. Надавливаю, прижимаю к полу вместе с кисточкой.

– На твоем месте я бы этого не делал.

Она вскидывает голову и смотрит на меня. Языки ярости готовы выплеснуться за пределы глазного ириса, все оттенки его становятся на тон темнее. Она пытается вырвать руку, и я давлю сильнее.

Она морщится, хотя я не прикладываю настолько много силы, этого мало, чтобы сделать больно.

– Хочешь убить меня? Что ж, давай.

– Зачем мне это?

Пауза. Губы размыкаются, появляется кончик розового язычка с целью смочить одну из них.

Меня утомляет ее нежелание отвечать на мои вопросы. Подтягиваю вверх брючины, приседаю, уперевшись локтями в колени, и пристально смотрю ей в глаза. Мыском продолжаю удерживать ее руку, заставляя оставаться на коленях.

Неприятно, что надолго прикованный взгляд пробуждает мой член, и тот упирается в молнию штанов. Эта малышка даже не догадывается, как сильно должна меня ненавидеть; на этом этапе работают лишь инстинкты, самые глубинные, они причина такой реакции на мое присутствие.

– Я сказала неправду.

Вскидываю брови, позволяя удивлению отразиться на лице.

– Вот как?

Она поджимает губы и едва заметно кивает.

– Я знаю, кто ты.

Клубок воздуха остается в легких, и я жду продолжения.

Разумеется, больше она ничего не говорит. Любопытно, может ли эта девушка не останавливаться на полпути, если ее не принуждать?

– Понятно. – Убираю ногу с ее руки, но она не выпускает кисть. – И?

Девушка опять поднимает на меня глаза.

– Что и?

– И разве не страшно?

Я даже не знаю, какой ответ ожидал, но, определенно, не то, что получаю. Она склоняет голову набок, замирает на несколько секунд, будто обдумывает вопрос, затем поднимается, отряхивает платье спереди, поправляет вырез на груди.

Движения ее медленные. Выверенные.

Нервная система отвечает волнением, отметающим все логические заключения на счет этой девушки, и я не понимаю почему. Что-то в ней чертовски меня волнует.

Встаю напротив, возвышаясь над ней. Она делает шаг, расправляет плечи, и теперь мы совсем рядом, почти касаемся друг друга. До меня доносятся ноты ванили и причудливых цветов, она тянется и берет меня за руку.

Мне требуется больше времени, чем можно предположить, чтобы понять, к чему она клонит. Разжимаю пальцы, оказавшись внезапно под воздействием ее гипнотического взгляда, и чувствую, как она что-то кладет мне на ладонь. Затем методично сгибает каждый палец и прижимает кулак к моей груди.

Через секунду она отступает, и возникает ощущение, что с ней исчезает воздух из пространства.

– Что значит твое слово против моего, – говорит она, и уголки губ ползут вверх. – Оно будет иметь гораздо больший вес против слова человека, пытавшегося убить моего отца. Не думаю, что людей убедить будет трудно, особенно теперь, когда везде твои отпечатки. Есть труп, есть сцена преступления…

Она замолкает и приподнимает бровь, жестом указывая на мою руку.

– И орудие убийства.

Опускаю глаза, разжимаю кулак и понимаю, что она вложила в ладонь кисточку, связав меня с преступлением так же прочно, как себя саму. Технически я мог бы стереть отпечатки еще до того, как она вернется к гостям, но признаюсь себе, что меня заинтриговала эта маленькая куколка.

Направляю на нее окровавленный обломок дерева.

– Я ведь могу просто убить тебя. Мое слово весомее слова недавно почившего.

Она делает еще шаг назад, пожимает плечами и приглаживает платье на животе. Сама уверенность, если не брать в расчет легкую дрожь пальцев.

– Можешь, – она признает это, хотя и спешит увеличить расстояние между нами. У выхода она хватается за ручку, давит на нее и толкает дверь. – Но ты ведь не для этого пришел сюда сегодня, верно?