Читать книгу Пепел Чикаго - Группа авторов - Страница 9

Ноябрь 1920 г., Чикаго

Город лихорадило в предвыборной горячке. На углу Мэдисон-стрит толпа окружила грузовик с громкоговорителем, откуда лился медовый голос агитатора: «Голосуйте за Хардинга – он вернет Америке нормальность!». Над головами колыхались плакаты с усатым лицом кандидата-республиканца, напоминавшего добродушного аптекаря. Чуть дальше, у входа в кинотеатр «Палас», сторонники демократа Кокса раздавали брошюры с кричащим заголовком: «Спасем страну от изоляционизма!».

Брюс протиснулся сквозь толпу, ловя обрывки разговоров:

– Мой кузен в Огайо пишет, что Хардинг обещает снизить налоги…

– Да этот кретин даже по-английски толком говорить не умеет!

– А Кокс – просто марионетка Вильсона!

На ступенях здания суда ветераны в потрепанных мундирах 42-й дивизии развернули самодельный плакат: «Мы проливали кровь во Франции – дайте нам работу в Чикаго!». Один из них, с пустым рукавом, продавал яблоки по пять центов – рядом стояла табличка «Бывший капрал, награжденный Croix de Guerre».

В баре «Золотой колокол» радио вещало последние новости, которые диктор CBS выкрикивал через рупор «Atwater Kent»:

«…по данным опросов, сенатор Хардинг лидирует в штатах Среднего Запада. Его лозунг «Возвращение к нормальности» находит отклик у избирателей, уставших от войн и забастовок…»

– Нормальность, говорите? Вчера на Южной стороне опять перестрелка – банды О'Бэниона и Дженны дерутся за участки для голосования. Вот вам и «нормальность».

Старый Мерфи вытирал пивные кружки за стойкой, двигаясь с той неторопливой грацией, которую за годы в этом баре отточил до автоматизма. Его черные ладони, изрисованные шрамами от осколков еще с испано-американской войны, ловко ловили отблески неоновых надписей.

– Твой «особый» кофе остывает, детектив, – пробурчал он, пододвигая Брюсу чашку. Под слоем пенки угадывался терпкий аромат виски – не того дешевого пойла, что разливали в подпольных салунах, а настоящего 12-летнего скотча, который Мерфи хранил под стойкой для особых гостей.

Брюс поморщился, отодвигая кофе.

– Не путай меня с Кармайклом, старик.

Мерфи фыркнул, доставая из-под стойки потрепанную записную книжку.

– Тогда вот тебе «обычный» завтрак.

На странице значился список:

«17-й участок – 87 «мертвецов». 23-й – 112. Особо отметить: Гектор Р. (не собака, а избиратель, умер в 1918 от «испанки»)».

– Донован заказал три сотни таких «Гекторов» по всему городу, – прошептал Мерфи, делая вид, что поправляет галстук. Его пальцы дрожали – не от страха, а от подагры, которая мучила его последние пять лет. – Каждый голос – по двадцатке карманным «избирателям».

Взгляд Брюса упал на газету «Трибьюн», где красовалась карикатура: толстый дядя Сэм разрывается между двумя стульями – на одном сидел похожий на сову Хардинг с лозунгом «Протекционизм», на другом – щуплый Кокс с табличкой «Лига Наций».

– Слышал последнее? – Мерфи понизил голос. – Донован теперь официальный представитель Хардинга в Иллинойсе. Вчера раздавал бесплатные обеды ирландским кварталам.

Снаружи внезапно раздались крики. Брюс отклонился к окну – на противоположной стороне улицы двое мужчин в котелках вырывали у старушки из рук бюллетень для досрочного голосования. Один из них, рыжий, с раздробленным носом, ловил его взор и ухмылялся, демонстративно разрывая конверт.

Из радиоприемника лился бодрый голос:

«…американские женщины впервые в истории смогут осуществить свое конституционное право! Миссис Этель Маккарти из Огайо стала…».

За окном мелькнула тень. Луиза, завернутая в поношенную шаль, постучала ногтем по стеклу, оставив кровавый след – ее палец был перевязан грязным платком.

– Твоя певчая птичка что-то засвистела не в свою ноту, – проворчал Мерфи, быстро пряча блокнот.

Когда Брюс вышел, старый бармен долго смотрел ему вслед. Переключив радио с новостного канала на любимый спокойный джаз, он вынул из кошелька фотографию: молодой Кармайкл и он сам в мундирах 8-го Иллинойсского полка.

– Господи, дай ему продержаться подольше, чем нам, – пробормотал он и налил себе стопку.

***

Луиза прижала перебинтованную руку к груди, когда Брюс зашел за ней в темный переулок за баром.

– В «Погребке» сегодня не будет оркестра, – прошептала она, оглядываясь на освещенное окно «Золотого колокола». – Донован устроил аукцион на места в новой администрации города.

Ветер донес обрывки джаза. Луиза вздрогнула – казалось, она узнала мелодию. Брюс ощутил холодок под воротником. С улицы шел запах жареных каштанов – обычный вечерний Чикаго.

– Мэр еще не знает, что его уже списали?

Луиза прикусила губу, вынимая из-под шали конверт:

– Вот их план.

Брюс развернул лист:

1. «Чемодан»

23:30 – курьер принесет мэру кожаный портфель. Взятка за контракт на освещение парков. $ 50 000. Помечены серийными номерами из банка, связанного с Капоне.

2. «Обыск»

00:15 – полиция проведет внеплановую проверку по анонимному сигналу. В сейфе мэра найдут еще $ 20 000 с теми же номерами – доказательство системной коррупции.

3. «Падение»

Пока мэра арестовывают – кто-то на ужине с губернатором – железное алиби. Утром выйдет статья: «Мэр продал город мафии».

Брюс смял схему:

– Откуда ты это взяла?

Луиза обнажила изуродованный палец.

– Старый Эдди – глухонемой гардеробщик. Все думают, что он слабоумный, – ее губы искривились в подобие улыбки. – Он-то мне и подсказал, что в углу его коморки есть треснувшее зеркало. Если встать под определенным углом, через небольшую щель видно сейф в кабинете, – Луиза зашептала. – Донован всегда набирал код 1919. В прошлый четверг я увидела, как он кладет в сейф папку с фото мэра и надписью: «Для Его Чести – компенсация за июльское недопонимание».

Ее голос сорвался, когда она вспомнила:

– Он поймал меня там, у зеркала. Сказал: «Ты слишком любопытна для девушки без семьи», – она показала культю. – Это было… частью оплаты.

Глаза Брюса сузились, до него стало доходить осмысление того, что Луиза не просто информатор. Она живая карта, где каждая царапина отмечала путь к правде.

Луиза поправила шаль, туго затянув узел на запястье.

– Хватит, – сказал Брюс. Голос его звучал жестко. – Ты уже знаешь слишком много.

– Ты прав, детектив, – она провела языком по передним зубам, будто пробуя на вкус собственную ложь. – Я больше не буду шпионить.

Она достала сигарету, огонь осветил бледное лицо.

– Потому что шпионы прячутся, – выдохнула она дым. – А я… я просто жду.

Брюс понял. Это не было отступлением. Это была засада.

– Он убьет тебя.

– Возможно, – Луиза швырнула окурок под ноги, раздавила каблуком. – Но сначала я посмотрю, как умирает надежда. Его надежда.

Мерфи, стоявший в дверях бара, хрипло кашлянул:

– Эй, детектив! Ты с ней или с нами?

Брюс не ответил. Он смотрел, как Луиза уходит по переулку, не оглядываясь. Ее тень сливалась с мраком, но звук шагов – твердых, размеренных – еще долго отдавался в тишине, пока Мерфи снова не включил радио:

«…и сенсационное заявление! Сенатор Хардинг отменил визит в Чикаго по совету врачей. Его официальным представителем на предвыборном митинге в Чикаго станет…». Голос диктора потонул в треске. Брюсу не нужно было слышать продолжение. Он прекрасно все понимал.