Читать книгу Преданные. Белое с кровью. Книга 2 - Кристина Робер - Страница 17

* * *

Империя Огня.

Ноябрь 2017 г.

В тот день шел мелкий, противный дождь. Михаил еще шутил, что это природа по-своему сочувствует им, отдавая дань уважения трагедии.

Нахлобучив на голову капюшон, Ника стояла рядом с мужчиной и хмуро смотрела на скудный мемориал: глянцевую плиту из серого мрамора, блестящую от капель дождя, со списком из черных букв. На восьмой строке – «Николина Кравская, 1987—2001 гг.». Пятьдесят имен и фамилий, пятьдесят дат рождения и смерти, разбитых на два симметричных столбца. Правда, сейчас их было сорок восемь – два имени в конце списка отсутствовали.

Это был день памяти детям, погибшим в том ужасном эксперименте, суть которого до сих пор никому не открылась. Каждый год, с утра до вечера, на Императорскую площадь стекались жители Империи, оставляли цветы и свечи, выражали соболезнования семьям или просто обменивались неловкими улыбками.

Узнав об этой печальной традиции, Ника отправилась на площадь с Михаилом после наступления темноты. В это время здесь почти никого не бывало, да и погода сегодня не радовала, что б ожидать большого скопления людей. С ними же затесались воины Алой Розы – Джуко Трапини и Иллон Домор.

– Снести бы его к чертям, – послышался голос Трапини. Ника обернулась к нему, и огромный рыжий воин недовольно цокнул языком. – Народ забыть пытается, вон, вдова Грей в этот день все окна и двери запечатывает, лишь бы не видеть эти приторные взгляды. Да как забыть, когда такая махина стоит и подсвечивает. Тоже мне честь!

Ника хмыкнула, подавив улыбку, и вернулась к мемориалу. У подножия плиты лежали цветы и горели свечи, предусмотрительно спрятанные под прозрачные колпаки.

– А в соседнем мире так же? – обратилась она к Михаилу.

– Нет. Эстель Саквильская пожелала забыть все, как страшный сон. Там не говорят об этом вовсе.

Ника поджала губы. Теперь понятно, почему ни Саша, ни Мари не знали об этой трагедии. Спрятав руки в карманы куртки, девушка подошла к мемориалу совсем близко. На том месте, где отсутствовали имена, остались следы, и даже в сумерках любой с хорошим зрением мог прочесть: «Александр Саквильский, 1998—2001 гг.», «Вероника Стамерфильд, 1999—2001 гг.». Ника дотронулась пальцем до этих следов, и огромная горечь захлестнула ее.

– Вчера убрали, да? – громко спросила она, оборачиваясь к своим спутникам.

На площади кроме них никого не было. Вокруг, по дороге, курсировали машины, где-то вдалеке слышались голоса посетителей центральных кофеин. Краем глаза Ника заметила, как Домор втянул голову в плечи и испуганно посмотрел на Кравского.

– А какой толк? – снова спросила она. – Лишний раз напомнить всем, что нас могли убить? Несбывшаяся надежда, да?

Ника нетерпеливо сняла капюшон, игнорируя усиливающийся дождь. Лицо пылало, и стало совсем жарко.

– А вы еще удивляетесь, почему я не хочу ни с кем знакомиться, – тихо продолжила она. – Мертвая. Висела тут много лет. А вы взяли и убрали. Зачем? Наверняка лишили многих покоя.

– Не говори ерунду, никто не замечал, – резко ответил Михаил.

Ника холодно рассмеялась. Трапини и Домор переглянулись.

– Вы обещали мне помочь, если я вернусь! Вернулась, вот же! – девушка раскинула руки в стороны. – Мертвая – здесь, – она ткнула пальцев в плиту, – мертва – в древе! Везде мертвая! А для кого не мертвая, так шлюха по матери! Зашибись, перспектива! А вы тут ходите каждый год и оплакиваете этих несчастных вместо того, чтобы разобраться, что случилось-то! Легче от этого?

Михаил ударил ее по щеке. Трапини дернулся, но Домор удержал товарища за локоть. Ника стиснула зубы.

– Ты – дура, Вероника! Вернулась сюда за решением своих детских проблем. И тебе на всех плевать! Мир не будет вертеться вокруг тебя, эту привилегию нужно заслужить! – голос Михаила срывался на хрип, и старческие глаза загорелись злостью. – А ты думала, легко будет? Ты никому не будешь нужна, пока сама нас не выберешь! Ходишь, изучаешь всех, кто плохой, а кто хороший, а сама палец о палец не ударила, чтобы хоть немного узнать народ! Да откуда тебе понять, отчего мне легче, а отчего – нет, что я пережил, что пережили все мы? Ты – эгоистка. Лучше проваливай отсюда со своим цинизмом! Быть преданным такой как ты я никогда не буду!

Метнув в сторону Михаила яростный взгляд, Ника бросилась прочь. Кто-то окликнул ее, кажется, Домор, но она проигнорировала. Большой ошибкой было вернуться в замок, к этим незнакомым людям. Она никому не нужна, и без нее весь мир вновь вздохнет спокойно.