Читать книгу Колыбель для кошки - Курт Воннегут - Страница 23

– СУЩЕСТВУЮТ несколько условий, – начал свои объяснения доктор Брид, – при которых определённые жидкости подвергаются процессу кристаллизации, то есть могут замерзать или застывать. При этих условиях атомы данных жидкостей выстраиваются и жёстко фиксируются определённым образом.

Этот старик с веснушчатыми руками предложил мне поразмыслить, каким образом можно, к примеру, красиво уложить пушечные ядра на газоне перед зданием администрации округа или как упаковать апельсины в клеть.

– Речь идёт об атомах в кристаллах, и два разных кристалла одного и того же вещества могут иметь совершенно разные физические свойства.

Он говорил мне о заводе, на котором выращивались кристаллы этилендиаминовых солей. Кристаллы применялись в некоторых производственных процессах. Но однажды на заводе обнаружили, что кристаллы, которые они выращивали, утратили необходимые свойства. Атомы начали перестраиваться и фиксировались иным способом. Жидкость, которая кристаллизировалась, не изменилась, но кристаллы, которые она образовывала, претерпели изменения – с точки зрения промышленного использования, чистые отходы.

Каким образом это произошло – не понятно. Тем не менее, был выявлен теоретический виновник нежелательного процесса. Доктор Брид назвал его «затравкой». Он имел в виду мельчайшее кристаллическое зерно или нежелательный затравочный кристалл. Этот кристаллит, внезапно появившийся одному только богу известно откуда, начал проявлять активность, он начал «обучать» атомы неизвестному способу фиксированной перестройки, неизвестному способу кристаллизации.

– А теперь вспомни о пушечных ядрах на лужайке или о тех же апельсинах в ящике, – напомнил Брид. И он постарался на этом примере показать мне, каким образом нижние ряды ядер на газоне или упомянутые апельсины могли бы плотно уложиться и тесно закрепиться с последующим сверху слоем. – Нижний ряд – та самая «затравка», новообразованный кристалл; и все последующие ряды ядер и каждый ряд апельсинов поведут себя точно так же, как «подскажет» им нижний ряд, то есть новый кристаллит. А сверху новые и новые ряды ядер, апельсинов и чего угодно. И так до бесконечности.

– Теперь предположим, – доктор Брид довольно фыркнул, – что существует далеко не одно только условие, при котором обычная вода подвергается процессу кристаллизации, то есть замерзает. Допустим, тот лёд, по которому мы скользим на коньках и который добавляем в виски, можно здесь обозначить, скажем, лёд-один; и этот лёд лишь один из нескольких видов льда. Допустим, вода на Земле всегда замерзала обычным способом, как мы обозначили, лёд-один. Спрашивается, почему? Да потому что у неё никогда не было той самой «затравки», при помощи которой можно было бы создать лёд-два, лёд-три, лёд-четыре. И, наконец, предположим, – он снова ударил по столу своей старческой рукой, – что существует такой лёд, который мы могли бы назвать лёд-девять – кристалл такой же твёрдый, как наш стол, с температурой плавления, ну, скажем, сорок градусов выше нуля по Цельсию или даже пятьдесят градусов.

– Да, да, я слушаю, – сказал я.

Здесь доктора Брида прервали голоса, громкий, удивительный шёпот в приёмной. Это были девушки из подземного бюро.

Они начали готовиться к пению. И они, в самом деле, запели, едва Брид и я появились в дверях. Около сотни девушек образовали настоящую капеллу. Они надели на себя бумажные воротнички, закрепив их скрепками. Они пели великолепно.

Я был поражён, и сердце моё сентиментально дрогнуло в груди. Меня всегда трогало редко используемое сокровище – свежесть и чистота, с которой девушки могут петь. Они пели о городе Вифлееме. Похоже, я надолго теперь запомню эти строки:

«Смятение и надежда ушедших лет – с нами сегодня здесь».