Читать книгу Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение - Н. И. Пастухов - Страница 10

Между тем розыски похитителей денег у Гаврилы Иваныча продолжались; несколько городовых и других полицейских деятелей обнюхали в городе все уголки и подполья, служащие притоном тёмных личностей, забрали несколько беспаспортных и подозрительных людей, наполнили ими все свободные при полиции места заключения, но тех, кого они искали, всё-таки между этим отребьем не было.

Сам начальник полиции был сильно возмущён кражей у Гаврилы Иваныча, хотя потерпевший и не хотел официально заявлять о ней. Начальство пожелало лично видеть обворованного купца и послало за ним офицера, который в гостинице его не нашёл.

– Куда же он девался? – допытывался посланный у гостиничных приказчиков.

– С утра ушёл и не возвращался, – отвечали ему.

Офицер доложил о результате своей командировки; начальник понюхал табачку, прикусил нижнюю губу и выпалил:

– Уж не повесился ли он с горя?

– Едва ли, ваше высокородие: примеров таких не было, чтобы купцы на себя руки накладывали: это не такой народец, – осмелился выразиться подчинённый.

– Он сам говорил это при дознании, – поправляя воротник мундира, пояснило начальство.

– Об нём горевать нечего, удавился, ну, и чёрту баран.

– Как чёрту баран? вы с ума спятили, пошли вон! – гаркнул на него начальник полиции.

Офицер кубарем выкатился из кабинета его высокородия в канцелярию.

– Что, или распек? – спросил у него письмоводитель.

– Не в духе; знать, сегодня левой ногой с постели встал, – проворчал тот.

Начальник полиции велел подать себе лошадь, поехал в гостиницу, в которой квартировал Гаврила Иваныч, и наделал в ней великий переполох.

– Где тот купец, которого сегодня ночью обокрали? – топая ногами, кричал неожиданный гость на приказчика ярмарочного отеля.

– Мы не знаем-с, – отвечали ему.

– Как не знаете, должны знать!

– Ушёл со двора и не возвращался.

– Сейчас осмотреть весь двор, не висит он где под сараями?

Оглядели и предполагаемого удавленника не нашли.

– Вы мне за него ответите, – волновался его высокородие и потребовал, чтобы показали ему тот номер, который занимал Гаврила Иваныч.

– Номер был заперт, а ключ от него взял постоялец.

– Взломать двери, не там ли он висит.

Начали уверять строгого майора, что постоялец действительно вышел из номера, и если уже он так необходима то дали ему слово разыскать его и доставить в полицию.

– Ну, хорошо, разыщите и привезите его ко мне мертвого или живого, – немного успокоившись, сказал его высокородие и уехал.

– Что это с ним, чисто бешеный какой-то сделался? – спрашивал приказчик гостиницы у оставшегося городового.

– Выпивши маленько, во хмелю он у нас всегда такой бывает, оборвёт, обидит ни за что, а потом сам же и тоскует об этом, – заявил солдатик.

* * *

Чуркин с Осипом продолжали беседовать в известном уже нам кабачке. Пробежавшие мимо того заведения городовые немного напугали разбойника: он понял, что погоня эта была послана за ним; соображение своё он скрыл даже от Осипа, так как объясниться с ним в присутствии виночерпия ему было невозможно. Чуркин решил как можно долее пробыть в кабачке и на предложение хозяина его не отказывался выпить водки, с целью затянуть беседу.

– Ну, вот, давно бы так, – раскупоривая бутылку, произнёс виночерпий и налил в рюмки сивухи.

Выпили они по одной, по другой, а там уже потребовалась и ещё бутылочка.

– Неловко нам здесь сидеть, нет ли у вас особой комнатки, а то народ будет смотреть, пожалуй, ещё и на угощение другой полезет, – заметил Чуркин, обращаясь к хозяину заведения.

– Что ж, можно, комнатка свободная имеется, только не взыщите, что она будет не так опрятна, в ней всё разбросано, – ответил содержатель кабачка и пошёл в комнату, чтобы мало-мальски привести её в порядок.

– Василий Васильевич, не пора ли нам отсюда убираться? Засиделись мы здесь, – тихонько проговорил каторжник.

– Нельзя уходить, нас сейчас по всему городу ищут, – ответил тот и встал из-за стола.

– Пожалуйте, дорогие гости, милости прошу к нашему шалашу, – шутливо обратился виночерпий к своим компаньонам, взял разбойника под руку и повёл его в каморку.

За ними последовал и Осип.

Комнатка эта представляла собой небольшой четырёхугольник, с маленьким оконцем на двор; небольшой столик, четыре простых стула составляли всю её меблировку. Там и сям валялись пустые бутылки из-под вина, в углу стоял небольшой порожний бочонок, а стены украшались несколькими лубочными картинками. На столе появилась выпивка и закуска, началось снова угощение, потребовалась уже четвертная бутылка.

В кабачке время от времени появлялись посетители, чающие выпивки; хозяин заведения удалялся для удовлетворения их и затем снова появлялся в комнатке. В его отсутствие гости успевали между собою перешёптываться; в этих разговорах Чуркин пояснил своему подручному ту опасность, которая висит над ними, если только они засветло появятся на улице. Каторжник и нос повесил.

– Да ты чего перепугался?

– Как же, атаман, что мы будем теперь делать и как вывернемся из этого города?

– А ты сиди, да молчи, это дело не твоё.

– Гости любезные, не прикажете ли яичницу состряпать? Хозяйка с квартиры пришла, она, пожалуй, сейчас её сготовит, – входя в комнатку, сказал виночерпий.

– Нет, благодарствуйте, селёдочка есть, и довольно, – протянул Чуркин.

– Рыбки какой не послать ли купить?

– Не надо; а вот немножко погодя не мешало бы похлебать щец, – проговорил Осип.

– За щами на квартиру милости просим, там и кашка найдётся.

– Успеем ещё, посидим и здесь маленько, ответил разбойник.

Сиделец вышел, сказал что-то своей жене, а та вздумала полюбопытствовать:

– Да с кем ты там бражничаешь?

– Молчи, дура, купцы богатые навернулись, может, и пожива какая от них будет, деньжищев у них бурун; ступай домой, да обедать приготовь, я с ними вместе приду.

Баба ушла. В кабачок ввалились два городовых и спросили себе по стакану водки.

– Вы что здесь, ребята, все путаетесь? – спросил у них виночерпий.

– Замучились мы, целое утро на ногах, из сил выбились.

– Да что такое случилось?

– Кража в гостинице сегодняшней ночью случилась, а нас послали воров разыскивать, – рапортовал солдатик.

– II большая, на сколько уволокли?

– Тысяч на двадцать, сказывают.

– Ловко помазали, кого же это?

– Купца одного, из комода вытащили деньги то, – отправляя в рот стакан водки, пояснил городовой.

– Кого же подозревают?

– Да мы и сами не знаем: нам сказали, ступайте и поглядите, не кутят ли где подозрительные люди, вот мы и бегаем, – выкидывая два пятака, сказал другой солдатик.

– Слышишь, что говорят? – прислушиваясь, шепнул Чуркин.

– Слышу, атаман, кто же это такое?

– Полицейские, кому же ещё быть.

Городовые ушли, и у разбойника отлегло на сердце.

Проводив полицию, виночерпий, явившись в комнатку, paссказал суть сообщения полицейских и снова приступил к выпивке.

– Значит, и у вас много всякого народа шалит? – завёл разговор разбойник.

– Нельзя же, дело, небось, ярмарочное, без греха не обходится.

– А по ночам на улицах не обирают?

– Попадётся кто под хмельком, вестимо, не спустят, – сказал виночерпий, поглядывая исподлобья то на того, то на другого гостя.

Эти подозрительные взгляды не ускользнули от Чуркина, доверие, которое он имел к содержателю кабачка, моментально у него исчезло, но понять этого виночерпий не мог: так разбойник умел скрыть от него свою мысль, не выдавая её ни взглядами, ни движениями, ни разговорами. «Ну, брат, постой, – думал он, – нас на кривой не объедешь; узнаем, что ты за гусь такой и чего ждёшь от нашего с тобой знакомства».

Время шло, а содержатель кабачка всё старался наливать рюмки полнее и угощать гостей, которые, однако, стали удерживаться от выпивки, ссылаясь на то, что много пить они не привыкли.

Начало смеркаться. В кабачок вошла жена хозяина, вызвала его из комнатки и сказала ему:

– Степан Лукич! обед готов: приглашай своих гостей-то!

– Ну, ладно, ступай, провожая её за двери, ответил виночерпий.

В эти минуты Чуркин успел заметить своему товарищу, что в кабачке их угощают не даром, – что-нибудь замышляют: им надо быть осторожными.

– Я и сам, атаман, это вижу: хотел тебе шепнуть об этом, да никак случай не подходил.

Разговор их прекратился при входе к ним в комнату хозяина заведения. Он стал упрашивать гостей отправиться к нему в дом пообедать; те начали отнекиваться от его приглашения, но в конце концов не могли отговориться и отправились.

– После обеда не хотите ли по городу прокатиться? У меня парочка лошадок имеется: огонь, а не лошади! чистокровные вятки, – говорил дорогою Степан Лукич.

– Что ж, можно; на хороших лошадках отчего не прокатиться.

– Саночки всякие есть и по городу полетать, и в уезд стегануть.

– Втроём, пожалуй, в городских и не усядемся.

– Можно и попростее заложить, ночью никто не увидит; все равно, в тех или в других поедем, говорил кабатчик, шагая под ручку с разбойником и как бы нарочно касаясь левого кармана его казакина.

Чуркин это чувствовал и понял, до чего добирается его новоиспечённый приятель. Осип шёл следом за ними и зорко наблюдал за всеми движениями виночерпия.

Домик, к которому они держали путь, находился на конце глухого переулка, имел три окна на улицу, с раскрашенными ставнями; на дворе его находились два-три покосившиеся сарайчика, покрытых толстым слоем снега. Войдя в комнаты, гости были встречены женою содержателя кабачка, дородной женщиной, лет тридцати.

– Ну, Татьяна Мироновна, обед готов? – спросил у ней муж.

– Садитесь. Степан Лукич, приглашай гостей-то, всё готово.

Чуркин с любопытством оглядел комнатки; они содержались довольно чистенько: в переднем угле небольшой залы стоял киот с иконами, а на стенах висели кое-какие картинки, содержание которых было заимствовано из военного быта и из жизни простолюдинов.

Усевшись за стол, хозяин домика снова начал потчевать гостей водкою, из желания напоить их до забывчивости, чего, однако, ему сделать не удалось: Чуркин был аккуратен, примеру его следовал и Осип.

После обеда хлебосольный хозяин стал укладывать разбойника с его товарищем отдохнуть, но те не согласились, говоря, что им нужно побывать у себя на квартире, куда должны придти некоторые купцы для переговоров по торговым делам.

– Дела не делай, а от дела не бегай, – сказал Чуркин, поднявшись из-за стола и похаживая по комнатке.

– Когда же мы кататься-то поедем? – обратился к нему хозяин.

– Через часок другой возвратимся, тогда хоть на всю ночь махнём, – отвечал Чуркин.

– Ну, ладно, я буду вас ждать. Хотите, моих лошадок посмотреть, какие они у меня есть? – предложил виночерпий, стараясь тем заинтересовать своих гостей.

– Татьяна Мироновна, приготовь-ка фонарик! – крикнул хозяин домика своей жене.

Лошадки показались Чуркину подходящими, и он, во что бы то ни стало, решился завладеть ими; разбойник осмотрел и саночки загородные и облюбовал их.

– Ну что, как вам кажутся мои кони? – спросил виночерпий.

– Ничего, хороши. Дорого ли они вам обошлись?

– Около трёхсот рублей с упряжью стоят.

Осип поглядел коням в зубы, потрепал ту и другую по гривам и сказал:

– Лошадки добрые, как идут только, не знаю.

– Ветер, а не лошади, пять радужных мне предлагали за них, а я и шести не возьму, заключил Степан Лукич, оставляя конюшню.

– Ну, так через часика два мы у вас будем, – пожимая ему руку, сказал Чуркин.

– Буду ждать, к тому времени и лошадок запрягу, – ответил тот и проводил их за ворота.

– Ну, атаман, из огня, да в полымя мы с тобой попали; целовальник-то, кажется, наверняка задумал уходить нас, а всё ты сам виноват: зачем было ему бумажник с деньгами показывать? – шагая по улице, сказал Осип.

– Небось, не сгорим, а его ещё проведём! Понимаю, чего ему хочется, парень-то он, я вижу, из «бывалых», да ошибётся, – не на таких простаков наехал, – ударив рукою по плечу своего товарища, – ответил разбойник.

– А ловко он к нам подъехал, так теперь и думает, что мы ему в руки отдались.

– Пусть думает, а лошадки-то будут наши, – поправляя на голове шапочку, проговорил разбойник.

– Купить, что ли, их думаешь?

– Ну, там как придётся, а к нам они попадут, на них мы и уедем отсюда.

– Это было бы хорошо, я понимаю, что ты задумал.

– Понимаешь и ладно. Сегодня-же нас здесь не будет.

– А как же быть с Калистратычем?

– Пусть его нас поищет, не он у нас в долгу, что нам за ним гоняться? Надо только узнать, в какую заставу на Тагильский завод выехать нужно, вот мы с тобой пройдёмся и допытаемся.

Ночь была тёмная и ветреная, шёл небольшой снежок, который разметал ветер; путники шли, оглядываясь по сторонам, как бы отыскивая кого по улицам.

– Спросить-то не у кого, ни души нигде не показывается, – заслоняя воротником тулупа лицо от ветра, шептал себе под нос разбойник.

Пройдя три переулка, им встретилась женщина. Чуркин остановил её и спросил:

– Тётенька, куда нам пройти к заставе на Тагильский завод?

– Ступайте, все прямо, потом повернёте в право и там вам скажут, – ответила она.

Друзья-душегубы пошли по её указанию и наконец достигли слободки, через которую тянулась отыскиваемая ими дорога. Пустынная улица спала крепким сном; в редком домике светился огонёк: собаки выскакивали из подворотен и бросались на проходивших.

– Василий Васильевич, за нами кто-то идёт, да, кажись, не один, а вдвоём, – подтолкнув своего атамана, сказал Осип.

Чуркин оглянулся и, действительно, увидал две двигавшиеся следом за ними фигуры.

– Мы сейчас от них спрячемся, кто знает, может быть и за нами подглядывают, – сказал он и нырнул с Осипом в первую же попавшуюся отворённую калитку ворот, из-за которой оба они и стали выглядывать на улицу.

Когда шедшие за ними следом люди поравнялись с калиткой, разбойнику показалось, что одним из них был Калистратыч. Пропустив их мимо себя, сказал Чуркин:

– Осип, знаешь ты, кто это прошел?

– Нет, не знаю.

– Показалось мне, – Калистратыч.

– Зачем он сюда попадет?

– А кто его знает, может, и нас ловит, пойдем-ка мы за ним и поглядим, чего он здесь вынюхивает.

Душегубы вышли из засады и пошли за удалившимися незнакомцами.