Читать книгу Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение - Н. И. Пастухов - Страница 4

Настало утро, да такое морозное; снег хрустел под ногами и под полозьями саней, проезжавших по улице. Каторжник поднялся с логовища чем свет и отправился на Конную отыскивать покупателей на своих лошадок. Ему не долго пришлось хлопотать о них: нашёлся какой-то барышник и охотно согласился следовать за Осипом.

– А дороги твои лошади будут? – спросил барышник у Осипа.

– Увидишь и сам скажешь, чего они стоят, – ответил тот, – они не мои, а хозяйские, – прибавил он.

– Какой масти?

– Серые, яблоками, семилетки, не больше. Одно слово, – купеческие.

– Ты гляди, любезный, не шебарши, если я буду торговаться, – от хозяина ничего не получишь, а я четвертную дам, если выгодно куплю.

– Моё дело сторона, покупай, как знаешь.

– То-то, гляди, за магарычём дело не станет, – говорил барышник, подходя к постоялому двору.

– Ты уж совсем с санями и сбруей покупай, нам то и другое не нужно.

– Сами-то, знать, пешком из Ирбита пойдёте?

– Нет, мы здесь на житьё останемся.

– Ну, это дело другое.

Они вошли на двор и направились к лошадям; барышник как увидал их, так и затрясся, поглядел их зубы, обошёл кругом и спросил:

– Какова цена?

– Не знаю, сколько посулишь.

– Катюху с четвертной за каждую, цена решительная, поди и скажи своему хозяину.

Осип молча отошёл от лошадей и поплёлся к своему атаману.

Войдя в комнату, он застал его ещё спящим; чуткое ухо разбойника услыхало шаги человека; он открыл глаза и, увидав перед собою каторжника, спросил у него:

– Ты что?

– Пора, Василий Васильевич, вставать, я покупателя на лошадей привёл, выйди к нему и поторгуйся.

– А ты без меня разве не можешь продать их? – потягиваясь, сказал Чуркин.

– Без твоей воли я не смею.

– Ну, сколько же он даёт за пару?

– Двести пятьдесят целковых посулил, и то с санями и сбруей, – больше не дает.

– Ну, поди, получи с него деньги и отдай лошадок.

– Дёшево, кажись, за эту дену: по крайности триста рублёв надоть взять, кони-то вдвое дороже того стоят.

– Не дорого достались они нам, и не больно жаль. Кто их покупает?

– С Конной барышник какой-то.

– Пусть его владеет, бери поскорей деньги, а то, пожалуй, спятится, – проговорил разбойник, подымаясь с постели.

– Ладно, а я всё-таки с ним поторгуюсь.

– Ну, там как знаешь.

Осип вышел; Чуркин оделся, сходил в общую избу, сполоснул своё лицо и утёр его грязным полотенцем, висевшим у рукомойника, попросил подать себе самовар и возвратился в свою комнату.

– Как там дела-то? – спросил барышник у подошедшего к нему каторжника.

– Да что, хозяин за ту цену, какую ты даёшь, продать лошадей не соглашается, – ответил тот.

– Где он сам-то, как бы его повидать?

– Спит ещё, на постели потягивается.

– За сколько же ему продать желательно?

– Говорит, меньше, как за четыре сотенных, не отдаст.

– Боек он оченно, пусть поищет таких дураков, которые дали бы ему эту цену, – нахлобучив чуть не на глаза шапку, высказался барышник и пошёл прочь от лошадей.

– А твоя последняя цена какая будет?

– Поди, скажи ему, четвертной билет, пожалуй, накину.

– А двух не прибавишь?

– Нет, цена решительная.

– Ну, ладно, так ты подожди здесь маленько.

– Да ты поживей, а то по пустому мне здесь калякать, нечего, на Конной больше упустишь, – сказал покупатель, снова вернулся к коням и начал их оглядывать.

Каторжник вошёл в сенцы постоялого двора, пробыл в них минутки две, возвратился к барышнику и сказал ему:

– Хозяин согласен на твою цену, получай лошадей и давай деньги.

– Они готовы, – ответил тот, доставая из-за пазухи синюю сахарную бумагу.

– И мне на чаек что-нибудь соблаговоли.

– Можно, от обещанного не отказываюсь, – отсчитывая кредитки, промычал барышник.

Денег в синей бумаге было не мало. Осип глядел на них исподлобья и досадовал, что обладатель их не в том месте с ним встретился. Купивший лошадей отсчитал следуемые за коней деньги, передал их Осипу и сказал ему:

– Ты потрудись, пересчитай их, чтобы после разговоров каких не было.

– Нечего пересчитывать, – небось, верно будет.

– Кто знает, я мог и ошибиться.

Каторжник, не видавший у себя в руках такой суммы денег, не мог их пересчитать; сознаваться в том он счёл для себя неловким, посчитал кредитки, сообразив маленько, положил их в карман.

– Значит, верно? – спросил барышник.

– Да, верно.

– А вот это тебе на чаек, передавая Осипу десятку, – сказал обделистый кулак.

– Прибавить следует, четвертную надо бы с тебя, – проворчал каторжник.

– Сам цену набил, вольно же тебе, если бы я купил дешевле, на твою долю больше бы вышло.

Осип смолчал, с досады он только заскрипел зубами и удалился.

Барышник запряг лошадей и уехал на них со двора, радуясь в душе такой дешёвой покупке.

– Ну, что, покончил, что ли, с лошадьми? – спросил Чуркин у появившегося в дверях Осипа.

– Отдал и деньги получил, четвертную всё-таки выторговал, прибавил он мне; триста рублёв бы дал, да ты, атаман, погорячился продать, – вынимая из кармана, деньги и передавая их разбойнику, сказал каторжник.

Чуркин пересчитал деньги, поглядел на своего подручного и сказал:

– Здесь только две с половиной сотни, а ты говорил, что он тебе четвертную прибавил.

– Значит, он меня надул, – почёсывая затылок, ответил тот. – Сам-то я счёта не знаю, ему на слово поверил. Какая же он шельма! Ещё мне на чай красненькую дал! Возьми уж и её, Василий Васильевич, на что она мне?

– Как же ты так опростоволосился?

– Говорю, счета в деньгах я не знаю, вот и всё. Позволь, я схожу на Конную, отыщу его и дополучу.

– Ну, брат, теперь поздно, так уж и быть, не стоит хлопотать; пожалуй, ещё до полиции дело у нас дойдёт, и он всегда прав будет. Садись, да пей чай, нам отсюда убираться надо, как бы к вечеру Калистратыч в город не пожаловал.

– Куда же думаешь перебраться?

– Там подумаем и увидим. Надо вот за париками ещё прогуляться.

– Может, и без них, обойдёмся, – прихлёбывая чай, заметил Осип.

– На всякий случай всё-таки купим, – решил разбойник и стал ходить по комнате, размышляя, как быть и что делать.

– С купцами ты когда увидишься?

– Надо прежде от Калистратыча отделаться, тогда уж и к ним понаведаемся.

– Хоть лавку бы их поглядеть, да ознакомиться с ней, чтобы после не отыскивать.

– Выберем как-нибудь сегодня минутку и пройдём туда. Ну, ты совсем, что ли?

– Я готов, пойдём, куда нужно.

– Надо же за квартиру, да за корм для лошадей рассчитаться, пойди, позови сюда хозяина.

Осип исполнил приказание и возвратился к своему атаману с дворником.

– Сколько с нас следует, хозяин? – спросил разбойник.

– Всего ничего, два целковых только, – ответил тот.

– Получай, брат, деньги, – выкидывая ему две рублёвых бумажки, сказал постоялец.

– Немного же вы у нас, купец, погостили, вот и комнатка получше этой, освободилась, для вас я её приготовил.

– Что делать, купцы знакомые нас к себе на квартиру приглашают; дом сняли они большой, а жить в нём некому, вот мы к ним и переезжаем.

– А лошадки, у меня пока постоять?

– Мы их продали.

– Когда же вы успели?

– Сегодня утром сбыли.

– Кони были хорошие, я их видел; жаль, может, и я их купил бы, да не сказали мне, что продаёте их, – горевал дворник.

– Пожалуй, тебе они и не подошли бы по цене.

– Почем знать? Сколько вы за них взяли?

– Семь радужных, вот сколько.

– Ничего, такую цену за них можно было дать. А я бы малость и прибавил. Кто их купил?

– Купец какой-то, – врал разбойник.

– Досадно, но делать нечего, – заключил дворник и вышел из комнаты.

– Слышал, атаман, как мы лошадей то продешевили?

– Ну, что делать, хорошо что отвязались от них; дворнику продавать было нескладно, на глазах бы вертелись, а то и на сторону бы пошли, пусть их Калистратыч отыскивает теперь, – высказался Чуркин и пошел из комнаты.

На дворе стояла такая же толкотня, которую они видели и вчера. Мороз ещё сильнее щипал носы и щеки, не позволяя останавливаться и заглядываться долго на интересующие предметы. Тихой походкой вышел разбойник на улицу, закрыв лицо своё воротником тулупа; Осип шёл за ним в двух шагах и думал: «куда-то теперь мой, атаман отправится?»

Пройдя несколько шагов, разбойник остановился, подумал и сказал Осипу:

– Пройдём-ка мы к тому домику, где вчера были.

– Зачем, Василий Васильевич?

– Мне нужно, – буркнул Чуркин и зашагал далее.

Поравнявшись с окнами жилища Прасковьи Максимовны, разбойник убавил шаги, заглядывая то в одно, то в другое оконце, но те были занавешены спущенными кисейными шторами. «Спят ещё», – подумал он и, пройдя улицу, вернулся обратно, направляясь к Гостинному двору, расположенному среди площади, в виде четырёхугольника. Пройдя по рядам лавок, разбойник присматривался к товарам, в них имеющимся, и взглядывал на торгашей, как бы отыскивая среди них своих знакомых, затем быстро повернул на площадь и пошёл через неё.

– Париков-то, атаман, не видать, – сказал ему каторжник.

– Да разве в лавках ими торгуют? Вон цирюльня, там сколько угодно их можно получить.

– Так зайдём и посмотрим.

– Можно, затем сюда и пробираемся.

– А что, Василий Васильевич, «лягавых»-то и здесь небось, много таскается, – спросил каторжник.

– Каких это «лягавых»?

– Да сыщиков, арестанты их всегда так называют.

– Небось, есть, как не быть, да они нас не знают.

– Нюхом, пожалуй, почуют, – такие уж они собаки… – оглядываясь направо и налево, шипел Осип.

– Чего ты там оглядываешься?

– Смотрю, как бы нас не подсидели.

– Ну, кому нужно!

– А Калистратыч как бы не подъехал.

– Где ему, не успеет, завтра разве навернётся, – пояснил Чуркин и вошёл в цирюльню, на окне которой были вывешены парики.

Пожилой человек, одетый в сюртук, уже давно отжившей свой век, встретил посетителей и спросил:

– Вам постричься, что ли, нужно?

– Нет, вот два парика просили нас купить, покажите их нам.

– Любой выбирайте, – показывая на окно, ответил цирюльннк.

Чуркин начал разглядывать их и выбирать.

– Голова-то твоя, купец, маленько велика, видишь, ни один к ней не подходит, – заметил продавец.

– Стало быть, у вас все парики на одну колодку делаются?

– Вестимо, на одном болване, не сотню же их иметь; по твоей башке и не подберёшь, кудряв больно, вот подстричь маленько, тогда, пожалуй, и подойдёт.

– Я не себе покупаю, а по поручению, у того голова ещё больше моей.

– Закажите, к вечеру мы порасправим.

– Ну, ладно, делайте.

– А какие вам нужны?

– Один вот этот, рыжий, с плешиной, другой седого цвета, чтоб подлиннее волосы-то.

– Хорошо, будут готовы.

– Сколько будет стоить?

– Дорого не возьму, а задаточек соблаговолите.

Разбойник вынул пятирублёвку, отдал её цирюльнику и вышел.

– Кажись, хороши будут, – заметил Осип своему атаману.

– Сойдут, новенькие, а те, которые дома, порядком порастрепались.

– Значит, частенько они у тебя в работе были?

– Да, приходилось нередко в них щеголять; в такой сторонке жил, без них и показаться никуда нельзя было. Ну, да это что? Всё ничего, а вот, где мы с тобой ночевать будем сегодня? Об этом надо подумать, на улице приснаститься – дело не подходящее, холодно больно. Надо бы спросить, нет ли здесь какой гостиницы.

– Что ж, спросим вон у барина, который навстречу нам идёт.

Поравнявшись с молодым человеком с кокардой на фуражке, разбойник приподнял с головы свою шапочку и спросил:

– Позвольте узнать, где здесь гостиница?

– Какую тебе нужно, «Биржевую», что ли? У нас их две: другая «Александрия» называется, – сказал сударь, заломив при этом фуражку набекрень.

– «Биржевую», там наши земляки остановились.

– Немножко подальше, там спросите.

– Благодарствуем, – сказал ему Чуркин.

Человек с кокардой удалился.

– Видел, Василий Васильевич, «виснухи»-то какие у него с золотой цепью?

– Ты это про что говоришь?

– Часы у сударя больно хороши.

– Почему же ты их «виснухами» называешь?

– Такую им наши ребята в остроге кличку дали.

Разбойник поправил на голове шапочку, запахнул поплотнее полу шубы и ускорил шаги.

Через несколько минут они были у подъезда «Биржевой» гостиницы, где стояли извозчики и грелись, толкая друг друга локтями; у дверей стоял не то артельщик, не то швейцар.

– А что, любезный, купец Шнурков у вас остановился? – спросил у него разбойник.

– Откуда он приехал? – сказал тот.

– Из Тагильского завода.

– Кажись, таких у нас не было, – подумав немножко, ответил прислужник при гостинице.

– Поди, узнай, а мы тут подождём.

– Сами пройдитесь, в конторе скажут.

– Мы тебя просим, за труды заплатим.

– Ладно, схожу, – проворчал прислужник и как бы нехотя пошёл в гостиницу.

– Да какого это ты Шнуркова спрашиваешь? – шепнул каторжник Чуркину.

– Я так, нарочно говорю, для того, чтобы после насчёт свободного номера спросить.

– Догадлив ты, Василий Васильевич, на всё-то у тебя смекалка есть.

– Нельзя, брат, по нашим с тобой делам и олухами быть.

Прислужник объяснил, что купца Шнуркова у них в жильцах нет и не было.

– Как же так? Знать он не приезжал ещё. Свободные номера есть у вас?

– Сколько угодно, вам для чего это?

– Остановиться можно? – награждая прислужника серебряной монетой, спросил разбойцик.

– Отчего нельзя, для постояльцев такая храмина, как наша, и приготовлена; желаете, так пожалуйте, где ваш багаж-то?

– Он у нас на квартире, вечерком, приедем.

– Надо прежде номерок облюбовать, да сторговаться в цене, без уговору, пожалуй, с нас дороже возьмут; ступайте в контору, там вам скажусь, что почём.

Чуркин, не торопясь отправился в гостиницу; привратник последовал за ним, указал ему контору и возвратился на своё место. В конторе разбойника приняли за приезжего купца, показали ему свободные номера, он облюбовал один из них и спросил цену.

– Долго ли пробудете? – полюбопытствовали у него.

– Как придётся, недельку, а не то и больше.

– Три рубля в сутки, меньше нельзя, теперь ярмарка, ею только и живём.

– Ну, что делать, я согласен.

– Когда переберётесь к нам?

– Сегодня, к вечерку, будем.

– Хорошо, задаточек пожалуйте, так номерок мы за вами и запишем.

Разбойник вынул из кармана свой бумажник, набитый кредитными билетами, развернул его, чтобы видели, что он человек денежный, отдал красненькую, раскланялся и вышел.

– Ну, что, купец, покончили или нет с квартиркой? – спросил у него прислужник.

– Порешил! Вечерком, а не то и раньше переберёмся к вам.

– Ну, и ладно, хорошим постояльцам мы рады, – заключил прислужник, отвешивая удалявшемуся разбойнику поклон.

– Чемодан надо покупать, без него не обойдёшься, – сказал разбойник своему товарищу.

– На что он тебе понадобился?

– Нужно же с чем-нибудь переехать, с пустыми руками нельзя: оглядывать, да присматривать за вами будут.

– Надо, так купи.

Чуркин снова направился к Гостинному двору, купил себе среднего размера чемодан, наложил в него кое-что из безделушек, взял у торговки несколько пар белья, нанял подвернувшегося извозчика довезти их до «Биржевой» гостиницы, вошёл в свой номер, оставил в нём чемодан, запер на ключ свою новую квартиру, рекомендовал коридорным Осипа как своего товарища и стал собираться уходить.

– Куда же теперь, атаман? – спросил Осип.

– Сходим на знакомую улицу, а потом надо где-нибудь и закусить.

– Не знаю, что мы там будем делать? Если купца вчерашнего караулить, то теперь не время, – протянул сквозь зубы каторжник.

– Нужно, значит, и пойдём.

На улице, на которой находился заветный для Чуркина домик, взад и вперёд сновало много народу; все шли куда-то с озабоченными лицами, занятые каждый своим делом. Разбойник прошёлся с Осипом мимо заветного домика два раза, не сводя глаз с его окошек; ему показалось, что будто бы в одном из окон мелькнула чья-то фигура, и он остановился у ворот. Не прошло пяти минуть, как из калитки выглянула женщина, на плечах которой была накинута душегрейка; красавица оглянулась на все стороны улицы и, заметив разбойника, махнула ему рукой. Чуркин быстро подошёл к ней и скрылся с нею на дворе. Это была Прасковья Максимовна.