Читать книгу Эволюция бестиальной, религиозной и рациональной личности - Николай Курек - Страница 5

Этический подход

Согласно нему, бестиальный, религиозный и рациональный типы и их развитие анализируются и оцениваются преимущественно с позиций добра – зла, добродетели – порока, нравственного прогресса или регресса, совершенствования или вырождения. Его представители осознают себя, прежде всего, как авторов этических учений и субъектов моральных оценок. Нередко причисление человека к негативно оцениваемому типу, например, зверя, используется для его дискредитации.

Аристотель – предшественник этического подхода к эволюции бестиальной, религиозной и рациональной личности

Аристотель в «Никомаховой этике» выделил среди многих звероподобный, божественный и рациональный душевные склады [7]. Философ был далек от понятия эволюции, но признавал возможность их улучшения

Философ также дифференцировал страсти, способности и устои. К страстям или переживаниям относятся гнев, страх, отвага, злоба, радость, любовь, ненависть, тоска, зависть, жалость – вообще все, чему сопутствуют удовольствия или страдания [7]. Способности – это, то благодаря чему мы считаемся подвластными этим страстям, благодаря чему можно нас можно, например, разгневать, заставить страдать или разжалобить. Нравственные устои, или склады души, – это то, что в силу чего мы плохо или хорошо владеем страстями, например гневом: «если гневаемся бурно или вяло, то владеем дурно, если держимся середины, то хорошо» [там же, с. 272]. Аристотель говорил: «…те склады души, которые заслуживают похвалы, мы называем добродетелями» [там же, с. 270].

Аристотель разделил добродетели или душевные склады на дианоэтические (мыслительные) и этические (эмоциональные).

Философ отнес к мыслительным (дианоэтическим) добродетелям или складам души: научность, мудрость, ум, искусность, рассудительность, сообразительность, совестливость. Научность – «это доказывающий склад, ибо человек обладает научным знанием, когда он в каком-то смысле обладает верой и принципы ему известны» [9, с. 296]. Мудрость – «это и научное знание, и постижение умом вещей по природе наиболее ценных» [там же, с. 297] … «…ум имеет дело с предельно общими определениями, для которых невозможно суждение или обоснование…» [там же, с. 298]. Философ утверждает: «… искусство и искусность – это некий, причастный истинному суждению склад души, предполагающий творчество, а неискусность в противоположность ему есть склад души, предполагающий творчество, но причастный ложному суждению, причем и то и другое имеет дело с вещами» [там же, с. 296]. Следовательно, основой искусства является не творчество и мастерство, а истинность суждения, на котором оно построено. По мнению философа, рассудительность связана с принятиями решений, касающихся благ: «Рассудительностью необходимо является душевный склад, причастный суждению, истинный и предполагающий поступки, касающиеся человеческих благ» [там же, с. 297]. Одни люди видят благо в здоровье и силе, другие – в почете и славе, третьи – в удовольствии и наслаждении. Высшее благо – конечная цель, которая не является средством достижения другой цели. Аристотель считал высшим благом созерцательную деятельность. К дианоэтическим добродетелям относится также сообразительность – способность к соображению при усвоении знаний, а также к истинным суждениям: «Соображать означает судить о том, в чем сведущ рассудительный» [там же, с. 299]. Выносит суждения также совесть: «Совестливость же – умеющая судить совесть доброго человека» [там же, с. 299]. Аристотель говорит: «Разумеется, все эти склады имеют одну и ту же направленность, ведь мы применяем понятия „совесть“, „соображение“, „рассудительность“ к одним и тем же людям и говорим, что они имеют совесть и уже наделены умом и что они рассудительные и соображающие» [там же, с. 299]. Люди с дианоэтическими добродетелями рассудительны, мудры, умны, сообразительны, научны, искусны, совестливы. Они наиболее полно достигают истину, умело делают сознательный выбор, принимают решения.

Аристотель выделил также этические (эмоциональные) добродетели или склады души: благоразумие, правдивость, щедрость, величавость, мужество, ровность, правосудность (справедливость), дружественность и др. Этические добродетели представляют «золотую середину» между крайностями страстей, т.е. пороков. Например, щедрость является серединой между скупостью и мотовством; мужество – между страхом и безрассудностью; благоразумие – между распущенностью и бесчувственностью к удовольствиям; величие – между приниженностью и спесивостью; ровность – между гневом и безгневием. Люди с этическими добродетелями щедры, справедливы, мужественны, благоразумны, величавы и ровны. Они умеют находить золотую середину между крайностями отсутствия или чрезмерной выраженности какого-либо чувства.

Особое внимание философ обращает на этический порок распущенности, который он относил к животным складам: «Распущенность проявляется в связи с тем чувством, которые более чем все другие, является общим всем живым существам, и ее с полным правом можно считать достойным порицания, потому что она присутствует в нас, поскольку мы животные. Наслаждаться такими чувствами, то есть иметь к ним исключительное пристрастие – значит жить по-скотски» [там же, с. 282]. При этом Аристотель отличал от естественного распущенного животного склада противоестественный звероподобный склад, который получает удовольствие от жестокости и людоедства, не сдерживает чувства. К людям с таким складом души философ отнес: «… например существо женского пола, о котором рассказывают, что оно, взрезав беременных, пожирает детей; или тех, кто наслаждаются сырым или человеческим мясом; или тех, кто одалживают друг другу детей для праздничной трапезы; или то, что рассказывают о Фалариде1. Эти склады звероподобные, другие возникают вследствие болезней (причем у некоторых от помешательства, как например, у человека, принесшего в жертву и съевшего свою мать, или у раба, съевшего печень товарища по рабству)…» [там же, с. 303]. Звероподобный склад можно сравнить только со сверхъестественным божественным складом, поскольку оба они находятся по ту сторону добра и зла: «Так что, если как говорится, при избытке добродетели из людей становятся богами, то, очевидно именно такой склад противоположен зверскому, и как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто ценимое выше добродетели, а у зверя – некий род нрава, отличный от порочности» [там же, с. 301]. По мнению Аристотеля, мудрец наиболее близок Богу: «Кто проявляет себя в деятельности ума и почитает ум, видимо, устроен наилучшим образом и более всех любезен богу…. Нет сомнения, что всё это в первую очередь имеется у мудреца. А значит, он всех любезней богу» [там же, с. 331].

Душевные склады могут быть природными или приобретенными. Последние зависят от обучения и воспитания, сознательного выбора того или иного душевного склада: «Итак, при наличии добродетели двух видов, как мыслительной, так и нравственной, мыслительная возникает и возрастает преимущественно благодаря обучению и именно поэтому нуждается в долгом упражнении, а нравственная рождается привычкой, откуда и получила название: от этос при небольшом изменении слова» [там же, с. 270]. Философ продолжает: …добродетель мы обретаем, прежде что-нибудь осуществив, также как в других искусствах… Именно так, совершая правые поступки, мы делаемся правосудными, поступая благоразумно – благоразумными, мужественно – мужественными» [там же, с. 270]. А, совершая противоположные поступки, мы приобретаем негативные свойства. Гневливых людей охватывает сильный гнев на кого не следует и на что не следует, потому что они не сдерживают его. Аристотель заключает: «Короче говоря, повторение одинаковых поступков порождает соответствующие нравственные устои» [там же, с. 271]. В «Политике» философ утверждал, что лакедемоняне (обитатели Спарты) воспитывают детей звероподобными с помощью тяжелых физических упражнений, но сомневался в том, что это поможет сделать их храбрыми: «Первую роль в храбрости, должно играть прекрасное, а не дикоживотное. Ведь ни волк, ни какой-либо другой зверь не вступили бы в опасную борьбу ради прекрасного, но скорее только доблестный муж» [9, с. 633].

Аристотель в «Никомаховой этике» связывал возникновение звероподобности с определенным типом власти. Философ выделил три вида государственного устройства: царскую власть, аристократию и тимократию (основанную на разрядах). Лучшее из них царская власть, худшее – тимократия. Они могут извратиться: царская власть превратиться в тиранию, аристократия – в олигархию, тимократия – в демократию. Демократия – наименее плохое из извращений государственного строя, а тирания – самое плохое. Возможно, поэтому Аристотель, связывал звероподобность только с тиранией: именно тиранов он обвинял в зверстве. К ним Аристотель относил, прежде всего, восточных деспотов, а также, прославившихся жестокостью греческих узурпаторов власти [7].

Аристотель был далек от понятия эволюции как синонима развития, процессов изменения, протекающих в живой и неживой природе, а также в социальных системах. Тем более, он не связывал генетически животный, звероподобный, мыслительный и божественный склады души. Но Аристотель создал предпосылки для этого, разработав психологическое учение об иерархическом строении души и этическое учение о душевных складах и их формировании. Аристотель оказал и оказывает большое влияние на мыслителей. Например, название дианетики Л. Р. Хаббарда очевидно основано на понятии дианоэтических (умственных) добродетелей, введенном Аристотелем.

Ш. Летурно

Эволюционный этический подход к бестиальной, религиозной и рациональной личности возник спустя более 2000 лет после Аристотеля.

Французский социолог Ш. Летурно в книге «Нравственность. Развитие ее с древнейших времен и до наших дней» предложил теорию, согласно которой этика человечества проходит в развитии несколько фаз. Летурно, как и Аристотель обращает особое внимание, на явный или замаскированный каннибализм, отношение к нему.

Первая стадия развития морали – животная (или зверская). Для нее характерна формула мизантропов «человек человеку волк». Между волками не существует никакой общественной солидарности; они могут объединиться иногда для совместной охоты, но под влиянием голода пожирают без малейшего колебания раненого товарища. «Для них самое главное дело в жизни – удовлетворение голода и половых потребностей» [98, с. 77]. Ученый продолжает: «Первобытные люди, взятые вместе, также не имеют других стимулов. Каждый из них очень мало заботится о своих товарищах и нередко поедает без малейшего угрызения совести свою жену и своих детей. У этих существ не тронутых еще культурой умственное развитие стоит не выше того, чтобы совершать только действия рефлективно сознательные. Без колебания, не обращая внимания на интересы других, они слепо подчиняются своим эгоистическим и грубым желаниям [там же, с, 77]. В отношении самки первобытный человек стоит ниже животного: «Для него женщина есть просто слабое существо, которым он пользуется и злоупотребляет без всяких стеснений» [там же, с. 116].

Вторая стадия развития этики – дикарская; характерна для африканских племен. Каннибализм облекается в религиозную или юридическую форму, например как наказание за проступок. Рабство у диких народов уходит корнями в каннибализм. Повелители-дикари с полным презрением относятся к своим подданным.

Третья стадия развития этики – варварская; характерна для Древнего Египта, Древнего Рима, феодальных средневековых государств. Общества варваров в основном отказались от каннибализма, сохранив только религиозную антропофагию. Они создали уже сложную социальную организацию. Это государства преимущественно монархические и деспотические. Все по существу принадлежит царю и наказание ждет того, кто убьет без оснований какого-либо человека. Рабство сохраняется.

Четвертая стадия развития этики – промышленная или меркантильная мораль. Для нее характерно отмена рабства, запрет каннибализма в любой форме, ориентация на чувство долга и совесть, аскетизм, демократия.

Таким образом, развитие нравственности сводится к преобразованию первобытного звероподобного каннибализма. Дикарский и варварский – промежуточные нравственные этапы. У дикарей каннибализм сочетается с религией. Варвары от реального людоедства отказываются, сохраняя лишь религиозную антропофагию. И только на последней рациональной стадии промышленной или меркантильной морали люди полностью отказываются от каннибализма. Итак, в ходе эволюции, личность гуманизируется, избавляясь от крайних форм внутривидовой агрессии.

1

Фаларид (или Фаларис) – тиран Акригента (570—554 до н. э.) в Древней Греции Согласно преданиям, ел младенцев и поджаривал людей в медном быке.