Читать книгу Огола и Оголива - Ольга Евгеньевна Шорина - Страница 2

-Где мои 17 лет?

-На Большом Каретном.

-А где мои 17 бед?

-На Большом Каретном.

Владимир Высоцкий.

В 1997 году мне было всего семнадцать лет, и дела мои никуда меня не вели. Я только что окончила школу, и со святого благословения родителей сидела дома. Но вот я решила их удивить и самой заработать деньги!

Я, долго промучившись, составила кроссворд и решила послать его в нашу районную газету. Я вычертила сетку на тетрадном листке, написала вопросы и ответы, и пошла за конвертом. Я была уверена, что мой кроссворд тут же напечатают, а гонорар мне вышлют почтовым переводом.

Но на нашем Главпочтампе отдел был закрыт, и я отправилась на восьмое почтовое отделение у железной дороги. Я хотела пойти по правой стороне нашей улицы Комарова, но почему-то свернула на левую. А иногда такие мелочи так много значат в нашей жизни, как из атомов слагаются огромные планеты.

После липко-жаркой, последней недели августа, с первых дней сентября резко похолодало, моросил дождь. В юности все чудят, а семнадцать лет – вообще ещё детство. Зонта я с собой никогда не носила, и сейчас шла в распахнутой шерстяной кофте и чёрной шёлковой блузке с глубоким декольте, которую мне привезли челноки из Польши.

Возле автобусной остановки «Магазин «Рассвет» мне как-то внезапно преградила дорогу пожилая женщина в очках и сунула жёлто-зелёную, намокшую под шустрыми ножками мороси, бумажку «Жизнь в мирном новом мире»:

–Я хочу подарить вам вот это! – заявила она.

У неё были противные, старчески втянутые, синеватые губы.

–Спасибо.

–А знаете ли вы, кто такой И-е-го-ва?

–Да, знаю.

Я хотела сказать, что Иегова – это бог евреев, – два года назад я читала пьесу «Юдифь» Антона Тамсааре, где главная героиня всё время упоминала это имя, но промолчала. А женщине уже и этого оказалось достаточно. Она по-матерински накрыла меня своим клетчатым, бело-сине-красным, как российский флаг, зонтом.

–Давайте мы сойдём с тротуара, а то здесь неудобно разговаривать,– предложила она.

И мы встали на травку у панельной пятиэтажки, расчерченной, как шоколадка, на квадраты чёрной замазкой. Сейчас там, где мы тогда стояли, газетный киоск. Для меня всё это очень важно. Это – моя личная история.

У женщины были точно такие же волосы, как и у моей бабушки, тёмно-русые, без седины, заплетённые в косу и сколотые шпильками на затылке, чёрная куртка из кожзама на яркой подкладке,– как у моей мамы, – и точно такой же, как у нас, шейный платок с коричневыми и рыжими листьями, повязанный поверх воротника пионерским галстуком.

–Читали вы ли Библию?

–Да, немного.

–Сейчас такая тяжёлая жизнь, – горько вздохнула женщина, – кругом только одна эта алчная коммерция! Но ведь её и всё это не Бог придумал, а сатана-дьявол! А Иисус Христос, он ведь нам обещает! Вечную жизнь! Иисус… сейчас он правит!

–Но ведь в Апокалипсисе сказано, – тут я невольно показала себя знатоком, – что дьявол всё-таки будет связан на тысячу лет!

–Да-да! – радуется женщина. – Армагеддон! Горя скоро не будет! Вот как будет! – и фокуснически развернула яркий журнал на дорогой бумаге, где были пожары, трупы, перевёрнутые машины. Мне всё это не понравилось. – Так что, созвонимся?

–У меня телефона нет.

–А позвонить откуда-нибудь?

–С трудом.

–Хорошо, значит, встретимся здесь. К тому же, рядом остановка, если дождь пойдёт, вам там спрятаться можно, – и почему-то эта навязчивая забота вызвала у меня отвращение. – Когда вам удобнее, в среду, четверг, пятницу? Я-то всегда могу!

Это мне тоже не понравилось, – человек, которому, как и мне, нечего делать!

–Завтра, в двенадцать, – решительно сказала я.

–Мы изучаем вот по таким, – и из потрёпанной чёрной сумки извлечена маленькая, изящная книжечка в обложке под красное дерево «Познание, ведущее к вечной жизни». –Вот вам журнал, – и я получила «Сторожевую башню», – вот ещё один, – «Пробудитесь!», – а вот ещё две брошюры держите. Вечером всё прочитаете, а завтра мне скажите, какие у вас возникли вопросы. Как вас зовут? Аллочка. А я – Рая.

Пожилая ведь женщина, а представляется так… несерьёзно.

–Вы учитесь? – не отставала эта Рая. – Уже закончили учиться? Вообще не учитесь. – Я страшно смутилась, а Рая поспешно добавила: – Да, сейчас всем трудно! Так счастливо вам, Аллочка! Да просветит вас Иегова-бог!

Я же, честно говоря, не очень-то и поняла, что же она от меня хотела.

У меня дома уже был один журнал «Сторожевая башня», а «Пробудитесь!» я видела впервые. Два года тому назад, тоже осенью, когда мне было пятнадцать, я шла по улице Центральной мимо четвёртой школы, а навстречу мне – две блондинки небольшого роста со стрижками каре. Вели они себя вызывающе, гоготали на всю улицу. Я решила, что они – мои сверстницы, и могут быть для меня опасны. В 90-е было в порядке вещей задирать прохожих, а в моей внешности всегда всё было не так, – мама одевала меня не так, как было принято среди моих сверстников, а как старушку. Но вдруг одна из девушек, ей было года двадцать два, подошла ко мне и сказала благожелательно:

–Вот вам журнал о ревности. Почитайте.

–Спасибо.

Помню её круглые голубые глаза.

Это и была моя первая «Сторожевая башня» от 1 сентября 1995, «Всегда ли ревность плохое чувство?» Я сочла этот журнал странным из-за обилия горбоносых еврейских лиц. Каким же он был нудным! Но я бережно засунула его между книг.

А мама из-за того, что кругом один криминал, не разрешала мне никуда ходить. Вечером она устроила мне скандал из-за моей «несанкционированной» вылазки. Я показала ей журнал. Тогда ещё редко что раздавали бесплатно на улицах, и это ещё ценилось. Но мама стала ругаться:

–Ты врёшь! Такие вещи обычно раздают у книжных магазинов! Ты не была там, где говоришь!

И буклетики такие мне попадались, «Во что верят сегодня Свидетели Иеговы?» Там были и американцы, и две вьетнамки в белых летних платьях. Все они были старомодно одеты в длинные юбки.

…Так я дошла до почты, купила конверт. Помню, как разложила намокшую «библейскую литературу» на прилавке.

Дома я честно прочитала два журнала и буклет. Мне все их идеи понравились, «Почитайте пожилых», и о «жестокости компьютерных игр». Я очень удивилась, что после конца света мы все будем жить на «обновлённой земле», а не на небесах. Только меня напугала странная фраза «Бесплатное изучение Библии на дому». Что же, проповедница Рая будет ко мне домой рваться? Этого ещё не хватало.

Конечно же, мне не разрешали общаться с незнакомыми, а тем более, ходить куда-то с ними. Но в моей жизни вдруг наметилась опасная авантюра, и я не могла её пропустить. Я написала тогда в своём дневнике: «Всё это, конечно, более, чем странно, и может повлечь за собою большие неприятности. Но, если она такая уж христианка, то пусть помогает мне с котятами. Главное, ни под каким предлогом не давать ей адреса».

Вечером того же дня я с ужасом обнаружила, что в моём кроссворде не хватает одного слова. Всё оказалось напрасным.

***

В полдень следующего дня я ждала проповедницу Раю на углу дома-шоколадки. С неба сыпалась дождевая вермишель, – взять зонт мне опять в голову не пришло, – а с веток обречённо-покорно облетали листья, даже ещё здоровые, зелёные.

Проповедницы Раи нет так долго, что я надумала уходить, но в этот исторический момент от остановки, – железно-решётчатой, клетчатой, в многослойных горчичниках объявлений (помните такие?), отделилась вчерашняя фигура.

–А я вас на остановке жду, ведь дождь! Ну что, надумали изучать?

–Да, – твёрдо сказала я.

–Вопросы есть? – строго спросила Проповедница.

–Да, у меня есть один больной вопрос, и я думаю, что вы, как человек, зна-ющий Библию…

–Вот видишь, как Иегова-бог встретил нас, – хмыкнула Проповедница.– Пойдём.

И она вновь услужливо накрывает меня зонтом. В моей душе поднимается гадливость, я страшно боюсь, что нас кто-то увидит вместе и расскажет родителям. Васильково-синяя шерстяная юбка Проповедницы, изрядно поношенная, метёт мокрый асфальт.

На ступеньках магазина «Рассвет» стояла продуктовая тележка с человеком без ног. Помню, как моя подруга Лиза сказала: «Не смотри туда, там дядька без ног!»

–Два рублика, пожалуйста, – прохрипел он, когда мы с ним поравнялись.

Проповедница с готовностью поворачивается, и я решаю, что она, как человек, знающий Библию, решает помочь убогому.

–Что-что?– совершенно придурочно пропищала она.

–Два рублика, пожалуйста.

–Что-что-что, что-что-что, не слышу? – продолжала она пищать; её заело.

Но не слышит ли Проповедница, издевается ли над инвалидом, или же просто слабоумная? Или всё вместе? А разобравшись, в чём дело, она говорит безногому гордо:

–Я – пен-си-о-нер-ка.– А мне – строго:– Пойдём.

Ужас, гадливость и разочарование затопили всё моё существо. Это было для меня, как пощёчина. Я все свои карманные деньги, что давала мне бабушка, оставила дома, – чтобы Проповедница не выцыганила. Хотя вряд ли я решилась дать ему бумажную мелочь при ней, постеснялась бы. Да она глаза бы мне выклевала: почему не ей, бедной, голодной?!

Пенсионеры – это священная корова нашего общества. Только мои бабка с дедом до сих пор работали, Бог дал им для этого здоровья.

На перекрёстке Комарова и Центральной мы встретили грязную старуху с пустым ведром, лет за девяносто. Её замызганная ситцевая юбка волочилась по мокрой дороге. Старуха и Проповедница сердечно здороваются:

–Как дела?

–Да какая тут жизнь: ни воды, ничего. А вы всё ходите? – кивнула она на меня.

–Ну да, ну да.

Проповедница спаривала слова, как заевшая пластинка. Я вспомнила паука из мультфильма, затягивающего в сеть бабочку. На это намекнула даже эта встреченная старуха.

В семнадцать лет, конечно, хочется красоты и эстетики. Старость, немощь, болезни пугают. А потом привыкаешь.

–Мама будет изучать? – строго спросила Проповедница.

–Ей некогда.

–А отец?

–Он не будет. Мне он очень нравится тем, что не строит из себя настоящего христианина…

Это не было камушком в огород Проповедницы, – я имела в виду свою подругу Лизу Лаличеву. Мы как раз проходили под её окнами. В этом году она не поступала в Первый медицинский институт, и тоже сидела дома.

…Проповедница звонит на четвёртом этаже кооперативного дома, – ей никто не открывает. Я в ужасе думаю, что мы пришли ещё к какой-нибудь жуткой старухе.

–Дайте, пожалуйста, пройти, – устало попросила женщина лет сорока. Площадки здесь были ужасно маленькими.

Проповедница спустилась и позвонила на первом. Ого, да тут их целая банда!

–На улице изучать, там намокнет же всё, – извиняющее бормочет она. – Можно было бы у меня, сама-то я из Фрязино, живу там одна, но у меня же проезд бесплатный!

Из приоткрывшейся двери на неё набросились старческим голосом; я в ужасе спряталась на лестнице.

–Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а Таня здесь живёт? – вызывающе кротко спросила Проповедница.

–Нет здесь никаких Тань!

–Но, может быть, вы про неё знаете? Она недавно родила.

Проповедница омерзительно льстит, подобострастничает, старается быть угодливой. Ей удаётся выяснить, что искомая Таня живёт этажом выше.

–Спасибо вам большое, извините нас, пожалуйста, простите нас, пожалуйста, – прощается она каким-то тошнотворно сладким голосом.

Но и на втором этаже нам никто не открывает. Все на святом деле проповеди, что ли?

–Что ж, есть тут ещё один дом, – горестно вздыхает Проповедница. – Так у тебя своя Библия есть или нет? – уже прокурорским тоном спрашивает она.

–У меня есть Новый Завет.

–Значит, есть Евангелие… А Библия?

–Есть «Библейские сказания». В прозе.

–Нет! – заорала Проповедница. – Это – не то! Так значит, своей Библии у тебя нет!

У всех моих одноклассников она стояла в шкафу, а мы почему-то не купили. Зато Новых Заветов полно.

–Ну и какой же у тебя ко мне вопрос? – надменно осведомляется Проповедница.

Я уже как под гипнозом, не хочу говорить, а докладываю:

–На обложке журнала было написано: «Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим».

И рассказала, как хотела свернуть направо, а свернула налево.

–Вот видишь, как Иегова-бог встретил нас, – хмыкнула Проповедница.

А потом я спросила, что делать с котятами, которых подбрасывают в наш подъезд. Она всё выслушала, кивая и поддакивая, и разразилась тирадой:

–Ой, да мне и самой всех жалко, когда собачка потеряется, допустим, но что тут поделаешь? Я – прохожу мимо! Но Иегова никого не оставит! Это будет, это ещё только будет, – ни мороза, ни ветра! Снег? Ну, если только где-то высоко в горах! Как в наших книгах, сейчас увидишь! А они все будут жить рядом с нами, и питаться только травой! Сейчас и люди многие не в домах живут! А делать, ну что ты, Алла, будешь делать? Не по квартирам же ходить предлагать? Тогда ведь о тебе и подумают не то, ведь правильно? А будешь домой всех таскать, тогда ведь у них будут появляться и внутренние котята. Тогда ведь тебе даже родители на это укажут, ведь правильно?

Мы шли по лужам, прозрачным на только что вытканных асфальтовых простынях с серой каймой бордюра, тревожа целые флотилии и одиночные кораблики разноцветных листьев, грубо сорванных ветром.

Проповедница подвела меня к Пролетарскому проспекту; здесь всегда что-то строили, через траншею много лет лежал деревянный мостик, а сейчас он исчез. На автомагистрали была открыта всего одна полоса. Спасаясь от машин, Проповедница, как какая-то дурочка, смешно и нелепо перекатывается, словно клубок шерсти.

Обогнув афишную тумбу в папье-маше объявлений, Проповедница подвела меня к новостройке, которую я никогда прежде не видела, панельной и уродливой, но зато с аркой. Она привела меня на второй этаж, где нам, нако-нец-то, открывают.

–Ой, Светочка, здравствуй, – затараторила Проповедница, – ты уж извини, что мы без приглашения. Вот, человек хочет изучать, а дома у неё нет возможности, – и Света понимающе кивает. – Она сама мне назначила на сегодня! Я ведь как? Если человек заинтересовался, я даю ему ещё один журнал. Ты уж нас извини.

–Да ничего, ничего…

–Познакомьтесь: это – Света, а это – Алла.

Тоненькая молодая хозяйка в голубом халате деловито протягивает мне руку, и я смущённо её пожимаю. На вид Свете года двадцать четыре – двадцать семь, она среднего роста, у неё светло-русые волосы до плеч.

–Давай кофту, – она вся намокла.

И Света устраивает наши одёжки на вешалке-распялке.

–А то уж мы уже и к Гале Букашиной заходили, и к Тане – никого нет! – оправдывается Проповедница.

–Надевайте тапки, пол холодный.

–Я свои ношу! – пискнула Проповедница и гордо потрясла пакетом с вязаными синими тапочками.

–А где ты живёшь? – спрашивает Света.

Новая знакомая мне очень даже нравится, но видя её, судя по всему, тесную связь с омерзительной Проповедницей, ограничиваюсь номером дома и улицей.

И вот Проповедница сидит рядом на диване и суетливо перебирает какие-то книжки. Мне же в чужом доме очень неловко. Я понимаю, что физически здесь со мною ничего плохого не случится, но вот морально…

На полу тонкий серый коврик, мебель награмождена неуютно, в углу у двери – решётчатая детская кроватка, занавешенная синим шерстяным одеяльцем, – у меня в детстве было такое же.

Тут рядом со мною возникло дитя, – маленькая некрасивая девочка с огненными волосами, молочной кожей и голубенькими глазками.

–Как тебя зовут? – спросила я.

–Злата.

–А сколько тебе лет?

–Четыре года.

Я никогда не любила детей, но этого ребёнка полюбила раз и навсегда. Но, наверное, я просто увидела здесь семейный уют, которого у меня никогда не было. Или мне захотелось стать маленькой дочкой доброй, заботливой матери.

–Здравствуй, Златочка, здравствуй, миленькая, – захихикала Проповедница.

–А мы сегодня в больницу ходили, – хвалится девочка.

–Хе-хе, и что же, Златочка, тебе там делали?

–Кровь из пальца брали.

–Хе-хе-хе, Златочка, скоро у тебя никто кровь из пальца брать не будет, скоро ты у нас будешь здоровенькой. Годика через три, после Армагеддона… Светочка, но как там наши дела?

–Нам же нужно с вами сходить участок получить, а сегодня сырость такая… бр-р!

–Светочка, у неё Библии своей нет.

–Тогда пусть мою пока возьмёт. Ты Библию себе купи.

–Но ведь она должна это согласовать с матерью?

Вошёл огромный толстый кот, – палевый, в коричневых чулках и маске-домино, с голубыми глазами, и попытался подрать когти о вязаные тапки Проповедницы.

–Ну что ты, что ты, Ричик! – противно захихикала она и погрозила ему пальцем. – Шить тебя нету, вязать тебя нету…

И мне сунули Библию и вчерашнюю книжку, – «Познание, ведущее к вечной жизни».

–Алла, ты плохо видишь?! – с преувеличенной озабоченностью вскричала Проповедница.– Читать можешь, очки есть?!

–С собой нет, но я могу и так.

–Если можешь, то – читай! – восклицает она таким тоном, будто от этого зависит наша жизнь. Впрочем, судя по названию…

Проповедница объяснила мне, что вся Библия делится на книги, главы и стихи. Они пронумерованы, и у каждого стиха есть свои координаты, как в географии – широта и долгота. А книжка-пособие в подражание самой Библии разбита на девятнадцать глав из двадцати пронумерованных абзацев, к каждому– вопрос в подстрочнике. И я начала с выражением, как в школе:

–«Крепкое объятие близкого человека. Заразительный смех за столом с друзьями. Умилительная игра детей. Подобные минуты дарят нам радость. Однако многим жизнь преподносит целую череду серьёзных проблем. Если это выпало и на твою долю – не отчаивайся. Бог хочет, чтобы ты был счастлив и жил в превосходных условиях. Это не только лишь мечта. Бог предлагает тебе ключ к счастливому будущему».

–«Что для тебя желает Создатель?» – прочла вопрос Света.

Я ответила, не отрывая глаз от учебника, потому что не могла сразу запомнить.

–Пра-виль-но, – на распев похвалила Проповедница. Мне можно было читать дальше.

Для меня оказалось откровением, что Бог хочет нам счастья. Моя мама пугала им, что Он – злой, за всё наказывает.

Света села в кресло напротив, закинув ногу на ногу в толстых белых носках; волосы она стянула в хвостик-«пальму». Она зачитывает вопросы из подстрочника, а Проповедница ищет вместе со мной в огромной незнакомой Библии требуемые ссылки.

Под курткой у Проповедницы оказался красный свитер с вытканными белыми оленями, делающий её грудь худой и болезненной. У меня в раннем детстве был такой же! Очки она сняла, лицо её сразу стало беспомощным, – Проповедница превратилась гусеницу.

–А знает ли Господь мысли? – спросила я в каком-то гипнотическом порыве.

–Аллочка, И-е-го-ва! Иегова, а не Господь! – недовольно вскричала Проповедница. – Надо называть Бога по имени, а то «Господь» – это ведь «господин». Конечно же, он знает мысли; их нужно совершенствовать. Смотри сюда, ведь когда они сговорились Иисуса Христа убить, как он сказал? А вот читай, смотри сюда, видишь? «У вас и волосы все сочтены», – таинственным шёпотом закончила Проповедница.

Мне велено хвататься то за Библию, то за «Познание», я быстро устала и попала под гипноз, и верю своим новым знакомым абсолютно во всём.

–«Не две ли птицы продаются за ассарий?»– читаю я.

–«Ассарий» – это, Аллочка, римская монета, – поясняет Проповедница, восхищая меня; надо же, она знает такие умные, сложные слова. – «Обетованный» – а это, Аллочка, обещанный. Нам после смерти обещана жизнь на райской земле.

Проповедница и сама едва удерживает на своих коленях, обтянутых старой синей юбкой, две распахнутые брошюры, Библию и «Познание».

–А вот теперь сюда смотри! – покрикивает она. – Видишь? А теперь – сюда!

И я верю каждому её слову.

–Смотри, это – звёздное небо, Вселенная! А вот здесь,– ткнула пальцем в картинку, – Иегова; он создал всё это и сам он вот здесь. Иегова-бог сотворил Адама и Еву, вот они, вот они, вот они, – смотри! – визжит она.

Чернобородый Адам похож на чеченского боевика, Ева – на латвийскую актрису Лилиту Озолине, только с чёрными волосами.

–Человек – это душа, вот смотри, это – Адам, вот он, вот он, вот он! – и я вижу кривоногого Бармалея с полотенчиком вокруг бёдер. – Вот читай,– видишь? «Иегова-бог создал для Адама только одну жену. Мужчина должен жить только со своей единственной женой».¹ А то вон что сейчас делается! Со всеми живут!

–Это только богатые,– повторила я за мамой.

–Нет, все! Сейчас просто не принято содержать таких женщин,– со знанием дела сказала Проповедница.– Лучше смотри, какой Адам стал старый, страшный и, хе-хе, умер! А не трогал бы дерево! Сказал же им Иегова-бог: живите, радуйтесь, испражняйтесь, только дерево не трогайте! Вот даже ты,– придвинулась ко мне Проповедница,– а ну-ка представь себе, что Света предложит пожить тебе в своей красивой, уютной квартире при условии, что ты не будешь трогать вот этот цветок, – и она кивнула на белый плетёный горшок с сельдереем, – ну разве ты не согласишься? Иегова-бог оставил себе одно-единственное дерево, а Адам не послушался, и умер, подобно животным! А это дерево, оно бы засохло, или бы было уничтожено!

–«Ибо он помнит состав наш, помнит, что мы – персть», – снова читаю я.

–«Персть» – это значит, из молекул земных,– вновь объясняет Проповедница, в который раз восхищая меня знанием таких красивых, редких слов.

–«Не спеши отвергать вечную жизнь, как несбыточную мечту», – вновь зачитала я. – «На земле так много того, что приносит радость благодаря нашим органам чувств: вкусная пища, живописные пейзажи, приятные дружеские отношения. А наслаждаться всем эти мы можем благодаря нашему удивительному мозгу. Неужели ты думаешь, что наш Создатель хочет, чтобы мы умерли и потеряли всё это? То, что говорит Библия о будущем земли и человечества, можно выразить одним лишь словом: Рай!», – читала я, веря всё больше и больше. Иисус Христос имел в виду именно это, когда сказал одному умирающему человеку: «Будешь со мною в Раю». Адам и Ева, и их потомки должны были расширить пределы Рая, пока вся планета не стала бы местом красоты и восхищения».

–«Что говорит Библия о будущем человечества?» – огласила вопрос Светлана.

–Мы должны будем превратить землю в прекрасный сад наслаждения! – отзываюсь я эхом.

–Пра-виль-но-о-о, – сладко поёт Проповедница.

«Только садово-парковое и ландшафтное строительство? – поразилась я, вспомнив специальность другой своей подруги, Вики. – Как же примитивно! Но раз здесь так написано, значит, так и будет. Скорее бы рассказать всем дома, что после конца света мы все будем жить на земле, а не на небесах!»

И это притом, что с родителями у меня не было доверительных отношений, и я ничего и никогда им не рассказывала.

–«Больше не будет болезней, старости и смерти»,– читала я.– «Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь». «И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло».

–«Что произойдёт с болезнями, старостью и смертью в восстановленном Раю?»– зачитывает Света.

–Хромой побежит, как олень, болезней не будет,– в непоколебимой уверенности отвечаю я.

–Пра-виль-но-о-о, – поёт Проповедница.

–«И будет обилие мира, доколе не перестанет луна», – читаю я.

–Ведь луна-то никогда не перестанет, всегда будет, – поясняет Проповедница.

–«Бог устранит эту раздираемую конфликтами систему и заменит её совершенным справедливым правительством».

–Никаких войн не будет! – ликует Проповедница. – Небесное правительство,– Иегова, Иисус Христос! Иисус пришёл к власти в 1914 году! Это – новый Иерусалим! А что можно сделать с небесным правительством? Да ничего!

Мне как-то жутко представить себе всё это, но я верю. В этом есть что-то масонское.

–И будет гораздо больше земли! – обещает Проповедница.– Исчезнут эти океаны, никому не нужные… Сколько всего океанов? Шесть?

–Вообще-то четыре,– опешила я.– Раньше был ещё и пятый, Южный Антарктический, но теперь его объединили с Индийским.

–Вон их сколько! А где это он?

–У Южного полюса.

–А где это? А, а то я всё время путаю Арктику и Антарктику…

Проповедница достаёт из сумки разлинованную вручную записную книжечку:

–Продолжим в следующий вторник, в пол-одиннадцатого! – восторженно приказывает она. – А теперь, Алла, скажи-ка мне свою фамилию!

–Нет! – пугаюсь я. – А как ваше отчество?

Свою фамилию,– Рогожкина, – я терпеть не могла.

–Хорошо, тогда напишем, что просто «Алла»… Раиса Петровна. Вообще-то, мы все друг друга зовём по именам, но если тебе так удобнее… А фамилия моя – Любезная, – тихо сказала Проповедница. – В следующий раз мы начнём с молитвы!

–А если вы не сможете, то я ей сообщу, – обещает Света.

–Так у неё телефона-то нет! – докладывает Проповедница.

У Светы тоже не было телефона.

–А где ты работаешь? – спросила она.

–Да я только в этом году школу окончила.

–То-то я и смотрю, что голова у тебя свежая! А Библия… возьми пока мою.

И я смущённо приняла эту дорогую чужую вещь, доверенную мне, и запихнула её в мамину дамскую сумку, которая из-за толстой книги не закрывается.

–Может быть, тебе пакет дать? – заботливо предлагает Света.

Но я отказываюсь, – и так слишком много подарков для человека с улицы.

–А почему ты согласилась изучать? – спрашивает Света. – Тебе что, и раньше такое предлагали?

–Не знаю. Однажды мне уже дали журнал.

–А вот я искала Бога, ходила по церквям. Ведь и в самом деле, откуда мы и куда идём?! А в раю мы будем жить благодаря нашему мозгу. Я где-то читала, что мы его используем всего на одну тысячную долю…

На кухне работал телевизор, звучала страшная музыка из фильма «ТАСС уполномочен заявить». Огромный кот тёрся о мои ноги.

–А говорят, что сиамские, они – злые, – сказала я, чтобы сгладить неловкость.

–Так он – персидский. Почему-то все путают. Я его Златке купила на Птичьем рынке. Идите чай пить, я чайник поставила.

–Нет, нет, Светочка; мы пойдём.

А мне очень хотелось узнать Свету ближе.

Проповедница вновь накрыла меня своим зонтом и повела, как маленькую, неразумную девочку:

–Пойдём-ка теперь здесь…теперь здесь… осторожно, тут, в траве, лужа… иди теперь сюда…

Скорее бы рассказать дома о квартире, где я побывала, и о том, что скоро на земле наступит рай… А ещё я почему-то всё хотела сказать ей: давайте в следующий раз опять встретимся на остановке.

–Это будет, это ещё только будет! – трещит Любезная. – Вечное лето!

–Не люблю лето! – заявляю я.

–Да как это так? А я люблю. Люблю купаться, загорать. Я и сама жила в неведении, но когда услышала проповедь…

–А вот мой дом! – и я махнула рукой в его сторону.

Проповедница в ответ гаденько улыбается.

Назвать номер квартиры я просто не успела. Навстречу нам шла… моя мама в ярко-розовой ветровке с голубыми шнурками. Не попрощавшись, я кинулась ей навстречу, – на секунду мелькнула мысль, что надо бы их представить.

–Где ты шляешься? – беззлобно сказала мама. – Посмотри, как ты одета! Все люди плащи понадевали, а ты…

И тут я пришла в себя и осознала нелепость своей открытой шеи и груди, к которой я всё ещё судорожно прижимала мамину сумку, не закрывшуюся из-за толстой Библии.

–А это что за тётка?

–Да это проповедница привязалась, она тут проповедует…

–Смотри, а то в следующий раз ещё от кого-нибудь не отвяжешься! А вдруг она колдунья какая? Иди домой, там суп горячий! Никуда больше сегодня не ходи!

И я кинулась через дорогу, не успев подумать, что Проповедница может заговорить с мамой, тогда скандала не оберёшься.

И едва только я вбежала в квартиру, меня словно огнём обожгло. Гипноз сошёл.

Что же я сегодня натворила?! Нет, дело совсем не в том, что я пошла на чужую квартиру неизвестно с кем,– со мною ничего не сделали, и хватит об этом! Но всё моё тело, всё моё существо горит от стыда и ужаса, что меня видели С ЭТОЙ! С ЭТОЙ! Фу, какой позор, как противно, гадко, отвратительно! Лицемерный приторный голос, «два рублика», грязная старуха, мерзкий серый рот…Он– пенсионерка!

Любезная меня обманула! Я согласилась пойти с ней навстречу, считая, что Проповедница ответит на мои самые сокровенные, наболевшие вопросы. Как же! Библию она изучает! Обманщица, лицемерка, дрянь! Но, как же Любезная смогла так подчинить меня на квартире у Светы, что после я показала ей свой дом, свою крепость! Проповедница теперь станет меня искать, а в нашем доме всего восемьдесят квартир! Восемьдесят квартир!

Библию я спрятала за книги, глянцевые брошюры уложила на дно стола. Они неприятны, жгут руки. Я в ужасе ждала маму с работы.

Но всё обошлось. Отчим пришёл с работы трезвым и спокойным, мама вновь допросила ласково. Значит, Проповедница меня не сдала!

А ещё я была счастлива, что познакомилась сегодня со Светой. Мелкий дождь не прекращался, я смотрела сквозь угловое окно на мокрый асфальт и думала: как же хорошо, что в нашем городе живёт такая хорошая девушка, как она. Мне очень хотелось сделать для неё с дочкой что-нибудь хорошее. Надо узнать, когда у них дни рождения, а на Новый год подарить самые красивые открытки.