Читать книгу Безумная беллетристика - Стивен Ликок - Страница 10

Конечно, научный прогресс – чудесная вещь. Им нельзя не гордиться. Я лично горжусь. Когда я разговариваю с кем-нибудь, кто знает о невероятных достижениях в области, к примеру, электричества еще меньше моего, я чувствую себя так, будто эти достижения – моя заслуга. Что касается линотипа, аэропланов и пылесоса, то у меня вообще такое ощущение, что я сам лично изобрел их. Уверен, что каждый, кто не лишен великодушия и благородства, разделяет мои чувства.

Однако я собирался говорить о другом. В мои намерения входило обсудить прогресс в медицине. При одной только мысли о невероятных успехах в данной области на сердце у всякого, кто любит людей (обоего пола), теплеет и правый желудочек распирает чувство законной гордости, идущее из перикарда.

Вы только представьте, всего сто лет назад не было никаких микробов, никаких кишечных инфекций, никакой дифтерии или аппендицита. Бешенство было почти неизвестно и совершенно неразвито. Всем этим мы обязаны успехам медицинской науки. Даже такие ставшие для нас сегодня привычными заболевания, как псориаз, паротит и африканский трипаносомоз, были известны лишь узкому кругу специалистов и для большинства населения абсолютно недоступны.

Рассмотрим прогресс в медицинской науке с практической стороны. Сто лет назад считалось, что жар можно снять, пустив кровь. Теперь мы знаем, что этот метод абсолютно непригоден. Семьдесят лет назад считалось, что от жара помогают снотворные препараты, но теперь мы убедились, что они совершенно бесполезны. Более того, совсем недавно, а точнее, тридцать лет назад, доктора считали, что самое надежное средство от жара – лед на голову и голодная диета, теперь же они уверены, что подобный метод не дает желаемого результата. На этом примере отчетливо видно, какой заметный прогресс наблюдается в лечении жара. Но воодушевляющие успехи отмечены сейчас почти во всех областях. В предыдущих поколениях людям, страдающим ревматизмом, рекомендовали носить в карманах круглые картофелины. Теперь им разрешается носить в карманах все, что душа пожелает, – хоть арбузы. Разницы никакой, абсолютно. Или возьмем лечение эпилепсии. Раньше первое, что советовали врачи в случае внезапного приступа, – ослабить воротничок, чтобы больной мог свободно дышать. Теперь же, напротив, считается, что лучше застегнуть пуговичку на воротнике пациента и пусть спокойно задыхается.

Лишь в одной области медицины прогресс оказался не столь заметным: я имею в виду продолжительность учебы. В добрые старые времена человек, отсидевший две зимы в колледже и отработавший два лета на лесопилке, выпархивал из стен alma mater готовым практикующим врачом. (Хотя некоторые студенты умудрялись вылететь еще быстрее.) Сегодня на овладение медицинской профессией уходит от пяти до восьми лет. Конечно, приходится делать скидку на то, что молодежь с каждым годом становится все тупее и ленивее, что подтвердит вам всякий, кому уже исполнилось пятьдесят.

Однако оставим это. Я только хочу сказать, что в наше время медицина очень простая профессия и выучиться ей можно за две недели. Вот как это делается.

Пациент входит в кабинет.

– Доктор, – говорит он, – у меня ужасные боли.

– Где?

– Здесь.

– Встаньте, – говорит врач, – и положите руки на голову.

Затем он обходит пациента и со всей силы ударяет его по спине.

– Больно? – спрашивает он.

– Очень, – отвечает пациент.

Тогда врач резко разворачивается и наносит ему хук левой в область сердца.

– А так? – злорадно спрашивает он.

Пациент как подкошенный валится на кушетку.

– Можете встать, – говорит эскулап и отсчитывает секунды.

Пациент поднимается. Врач очень внимательно, ни слова не говоря, осматривает его, а затем наносит внезапный удар в солнечное сплетение, от которого пациент сгибается пополам. Врач отходит к окну и углубляется в чтение утренних газет. Спустя какое-то время он поворачивается и начинает бормотать, обращаясь скорее к самому себе, чем к пациенту.

– Гм, – произносит он. – У вас легкая анестезия барабанной перепонки.

– Правда? – пугается пациент. – И что же теперь делать?

– Ну, – говорит доктор, – я прописываю вам полный покой. Когда придете домой, сразу ложитесь в постель и лежите тихо-тихо.

На самом деле доктор, разумеется, понятия не имеет, чем болен этот человек, но зато хорошо знает, что если тот ляжет в постель и будет лежать там тихо, то либо очень тихо умрет, либо выздоровеет сам, без какого-либо вмешательства со стороны медицины. Более того, если врач будет регулярно навещать больного и при каждом визите бить и колотить его, то тем самым он полностью парализует волю пациента и тот наконец признается, чем болен.

– А как насчет диеты, доктор? – спрашивает совершенно запуганный пациент.

Ответ на этот вопрос зависит от того, как себя чувствует сам врач и давно ли он завтракал. Если время близится к обеду и доктор голоден как волк, то, вполне вероятно, он скажет:

– Ешьте и ни в чем себе не отказывайте. Ешьте мясо, овощи, крахмал, клей, цемент – в общем, все, что захотите.

Но если доктор только что позавтракал, да так объелся черничным пирогом, что едва дышит, то ответ будет суров:

– Нет, есть вам нельзя ни крошки. Небольшие самоограничения в вопросах питания еще никому не вредили. И вообще голодание – это самое полезное, что только бывает на свете.

– А как насчет алкоголя?

И опять ответ доктора непредсказуем. Возможно, он скажет:

– Ну, выпивайте по кружке пива, или по стакану джина с содовой, или виски с минеральной водой «Аполинарис». На ваше усмотрение. Лично я порекомендовал бы выпивать перед сном полстакана подогретого шотландского виски с двумя кусочками сахара, лимонной цедрой и тертым мускатным орехом.

В голосе врача звучит настоящее чувство, а глаза увлажняются от целомудренной любви к профессии. Но если, напротив, доктор провел предыдущую ночь в веселой компании коллег, он, скорее всего, запретит пациенту вообще притрагиваться к алкоголю и закроет этот вопрос раз и навсегда.

Разумеется, такое простое лечение не может вселить в пациента должной уверенности. Но сегодня подобная практика подкрепляется авторитетом аналитической лаборатории. Какой бы недуг ни одолел пациента, врач тут же норовит оттяпать от больного организма кусочек и подвергнуть свою добычу таинственным анализам. Он срезает у пациента прядь волос, прицепляет к ней бирку: «Волосы мистера Смита, октябрь 1910». Затем отхватывает ножницами мочку уха, заворачивает в бумагу и пишет на ней: «Мочка уха мистера Смита, октябрь 1910». Затем, по-прежнему держа в руках ножницы, он оглядывает пациента с ног до головы, и если замечает какую-нибудь подходящую часть тела, то и ее тоже отрезает и маркирует. Как ни странно, от этого больной преисполняется таким чувством собственной важности, за которое не жалко и заплатить.

На следующий день, сидя в компании друзей, перевязанный пациент с важным видом объявляет:

– Доктор подозревает у меня легкую анестезию барабанной перепонки. Он послал мое ухо в Нью-Йорк, аппендицит – в Балтимор, а прядь волос – редакторам всевозможных медицинских журналов. Теперь мне прописан полный покой и каждые полчаса я должен принимать теплый скотч с лимоном и мускатным орехом.

Тут больной в изнеможении откидывается на подушки, чувствуя себя абсолютно счастливым.

Ну не смешно ли?

Мне, да и всем остальным, эти фокусы хорошо известны, но стоит нам заболеть, мы со всех ног мчимся к врачу. Хотя лично я предпочитаю карету скорой помощи с колокольчиком. Так спокойнее.