Читать книгу Семя Пунии. Ад Дахиль - Вагиз Азатзаде - Страница 8

Утро началось со звуков эфиопских труб, возвещавших начало намаза. Ад Дахиль вышел из палатки первым. Величественное зрелище предстало перед ним. Множество людей опустились на колени лицами к востоку, и началось пение утренних молитв. Только человек из всего сущего на земле славит своего творца и благодарит от всего сердца. Хотя мальчик не был мусульманином, он тоже стал на колени и вдруг вспомнил себя молящимся во дворе своего дома, где осталась его мама. Вспомнил, как он просил богатства и как оно неожиданно нашлось прямо под его ногами; как они с мамой мечтали о новой жизни в достатке и какое несчастье принесло найденное сокровище. Вероятно, этот клад не помог и прежнему своему владельцу. Может быть, то, что случилось с ним в последние месяцы, и было ответом на его молитву? «Если кто-нибудь там наверху действительно есть и слышит всех тут собравшихся, если ему есть хоть какое-то дело до нас, то я обещаю, что каждое утро и вечер буду молиться за маму. Пусть у нее все будет хорошо, пусть найдет она себе какое-то утешение…»

Молитва закончилась, лагерь ожил словно муравейник, а мысли, которые только что обжигали череп изнутри, как горшок гончара, улетучились без следа. Рассвет на равнине близ Александрии наступает стремительно, и надо поскорее собрать лагерь и выйти в путь. Ведь идти будут только до полудня, пока воздух не раскалится.

Вдоль палаток пронесся передовой отряд всадников в красивых накидках и замотанных платами лицах. Мальчишки резво разобрали шатер, разложили и свернули ковры, шкуры, жерди, и спустя четверть часа Ад Дахиль уже шел, держа за поводья привязанных одного за другим верблюдов. Животные быстро и ритмично переставляли ноги, так что мальчику приходилось иногда даже бежать. Караван двигался четырьмя цепочками: мулы, лошади, верблюды и ослы. Было интересно наблюдать за представителями разных народов и дикими зверями, которых везли на продажу. Особенно завораживали глаза льва, который так терзал когтями свою клетку, что, казалось, вот-вот вырвется на свободу. Его желтые глаза сверкали яростью и страхом, а почти рядом с ним восседал за поводьями под навесом безразличный к угрозам могучий детина лет восемнадцати. Получался любопытный контраст: царь зверей в клетке как раб, а раб в комфорте под навесом как царь. Жизнь полна таких странностей.

Через час Ад Дахиля сменил другой подросток. Закончив свою часть утренней работы, он направился к своему непосредственному начальнику, сирийцу Абдулле, которого уже видел во дворце, когда тот сопровождал другую группу подростков.

– Садись, – пригласил его Абдулла, указывая на свободное место в крытой повозке, которую тянули два мула. Поверхность дороги была сухой и твердой, что позволяло ехать с некоторым комфортом. – Хочу ввести тебя в курс дела, – сказал он. – Караваны нашего господина непрерывно перемещаются по стране. Такова воля халифа. Это он поручил нашему господину организовать постоянное сообщение между провинциями. Наши караваны выполняют важное государственное дело, и поэтому мы ограждены от власти наместников специальными грамотами. Также мы берем под защиту и мелких купцов, которые не в состоянии содержать собственную стражу, ведь у нас по сути целое войско, которому по силам отразить нападение вражеской армии. В караване находится также множество соглядатаев. Мы собираем информацию и обязаны сообщать обо всем, что покажется подозрительным. Вот так-то, – завершил свое сообщение Абдулла и похлопал по плечу Ад Дахиля. – А теперь познакомься с нашими спутниками. Это Хушар, старший из вас. Он мидянин и уже пять лет ходит с караванами. Ты должен слушаться его и быть с ним почтительным.

Ад Дахиль прижал ладонь к груди и склонил голову на арабский манер.

– А это Рахул, – представил сириец темнокожего парня лет пятнадцати, на лице которого выделялись белки глаз. – Он из далекой Индии, с берегов Ганга. Рахул будет учить тебя науке торговли, а какая торговля без знания языков. Он знает их семь.

– Только шесть, господин, – поправил его индус и скромно улыбнулся.

Абдулла хотел было что-то возразить, но передумал и продолжил напутствие:

– Днем можете спать, а вечером занимайтесь. Выделяйте время и для прогулок. С чужестранцами будьте внимательны: у них разные обычаи. В караване много невольниц, а у дикарей с севера обычаи весьма… Словом, к ним не суйтесь, они и убить могут.

– Это имеются в виду хазары, – добавил Хушар. – Халифат с ними враждует, так что тут надо быть особенно внимательным.

Затем Абдулла познакомил Ад Дахиля с его сверстником по имени Мурад:

– Он из Хорезма, владеет древней письменностью, – сириец приложил палец к губам, давая понять, что это секрет. – Из Дамаска Мурад отправится на север, к главному торговому городу халифата, а раньше он был в Эфиопии.

– Да, – подтвердил подросток, – я покинул дом около двух лет тому назад.

– Его родители попросили, чтобы наш караван-баши взял его с собой – посмотреть мир и чему-нибудь научиться. Очень умный мальчик, – улыбнулся Мураду Абдулла, а затем указал Ад Дахилю на светловолосых близнецов, Хвичу и Лашу, – коренастых, широкоплечих, улыбчивых ребят. – Хозяин выкупил их у того, кто их похитил. Они из кяфиров. Хозяин, как ты знаешь, никого не принуждает принимать нашу веру, он считает, что выбор должен быть добровольным, осознанным, основанным на знании, а те, кто под страхом смерти принимает какую-либо веру, так же при случае и отрекутся от нее. Пророк, – Абдулла возвел глаза к небу, – учил искренности.

Потом он познакомил Ад Дахиля со светлоглазым рослым парнем из Далмации:

– Он был захвачен пиратами и продан в Александрии. Его выкупил Аль Баррак, и вот Гасан уже третий год с нами. Он силен и научит тебя искусству боя.

Ад Дахиль подумал, что прозвучавшее имя шло далматинцу, как тюрбан верблюду. Тут он вспомнил свое настоящее имя, которого не слышал уже много месяцев, и понял, что оно здесь тоже оказалось бы чужеродным.

Повозка уныло тащилась вперед, скоро всех ребят укачало и они заснули. Абдулла не стал их будить. У него было доброе сердце…

Когда-то он и сам в результате нашествия чужеземцев потерял семью, детей и был выставлен для продажи на невольничьем рынке. От горя потерял аппетит и ничего не ел, сильно исхудал и тяжело заболел. Его уже сочли умершим и выбросили за городские ворота на съедение диким зверям… Очнулся он во дворце Аль Баррака. Как это случилось, не помнил. Помнил лишь заботу и любовь, которую там получил и которая воскресила его. Господин с ним говорил лишь однажды, когда он уже полностью поправился, и сразу поразил своим обходительным отношением, словно сам он был слугой Абдуллы. Запомнились его слова:

– С каждым из нас может случиться горе. Когда-то я тоже потерял семью. Но что мы можем сделать в этом мире, кроме как оказать милость кому-нибудь другому?..

Абдулле поручили присматривать за молодыми ребятами в походах и учить их добру. Это было легко: ведь пример лучший урок. Он не знал о судьбе своих детей, возможно, они погибли или попали в рабство, но чужих, воспитание которых поручил ему добрый хозяин, любил как своих собственных.

Когда Ад Дахиль проснулся, рядом с ним сидел тот, кто первым его сменил. Повозка катилась, шуршала под колесами каменная крошка, рядом шумно дышал верблюд. Ребята продолжали спать, не было только Хушара: он всегда нес вахту в самое жаркое время дня, когда солнце становилось в зенит. Раздался звук эфиопских горнов, и повозки остановились. Все, кто был в караване, собрались вместе для молитвы. Стояла невыносимая жара. Муэдзин запел, прося Аллаха вести их прямым путем. Все упали ниц. После молитвы началась постановка лагеря. Ребята быстро и умело разложили ковры и ткани, установили каркас, накрыли его, застелили коврами полы. Через короткое время все расселись внутри просторного шатра, прячась от солнцепека, и скоро заснули. Только Хушар и Рахул остались снаружи присматривать за животными.

Следующие дни были похожи один на другой. Ранний, еще до рассвета, подъем, молитва, легкий завтрак, сборы в дорогу. Затем пять-шесть часов перехода – и новая стоянка. Разбивка лагеря происходила по четко отработанному сценарию, лишь с той разницей, что помощники Хушара ежедневно менялись. В таком возрасте все трудности путешествия перекрываются азартом новых впечатлений. По вечерам, когда жара спадала, мальчишки занимались вместе науками, но не так, чтобы перетруждаться. Каждый учил другого тому, что знал сам. Далматинец был прекрасным борцом и копьеметателем, после занятий ребята гуляли по лагерю и знакомились с попутчиками, рассматривали их товары. Нередко совершались сделки между купцами из разных стран и местными мелкими торговцами, которые, как мухи на сладость, налетали на караван, предлагая свои товары и покупая необходимое для себя. В лагере было весело и интересно. Музыканты и танцовщицы, купцы и ученые, кого только здесь не было. Постоянно проводились состязания. Помимо основной арабской охраны, принадлежавшей Аль Барраку, в караване были мавританцы, нумидийцы, визиготы, недавно покоренные арабами. Были и степняки из далеких краев, их нанимали в основном афганцы, так как стоили они весьма дешево и не требовали для себя никаких удобств. Спали они на конях, да и вообще почти вся их жизнь проходила в седле, даже нужду они справляли, не слезая со своих приземистых широкоспинных мохнатых коней. Интересно, что хазары и степняки, одевавшиеся совершенно по-разному, лицом и телосложением были одинаковы: мощные круглые лица, узкий разрез глаз, похожая осанка… Разве что ноги у степняков от постоянного сидения на лошадях без седел были кривыми, и когда они передвигались на своих двоих, было заметно, что это требует некоторых усилий.

Одним из излюбленных развлечений как у степняков, так и у хазар была борьба на конях. Смысл ее был таков: два всадника старались сбросить друг друга, ухватив за пояса. При этом управление конем требовало многих тонкостей. В отличие от арабских и иных всадников степняки управляли лошадями без помощи рук, а значит, имели преимущество как в стрельбе из лука, так и в любом другом единоборстве. А как здорово они метали копья на полном ходу! Ребята как раз наблюдали за таким поединком в тот вечер, который навсегда изменил судьбу Ад Дахиля.

– Говорят, степняк на полном ходу должен попасть в кольцо, которое подбросит отец жениха, только тогда он сможет стать мужем, – Абдулла неслышно приблизился сзади и произнес эти слова прямо в ухо мальчику, а затем хлопнул его по плечу.

Ад Дахиль вздрогнул от неожиданности, что вызвало смех его товарищей. Оскорбленный их смехом, он встал и вышел из круга собравшихся посмотреть поединок. Вокруг звучала музыка: выли свирели, стучали бубны и металлические тазы, которые назывались ташты, ритмично бренчали кифары, восхищали зрителей танцовщицы. Жизнь многонационального каравана выглядела праздничной. Были здесь и несколько местных бедуинских вождей. Ад Дахиль, возмущенный насмешками товарищей, шел сквозь этот шумный балаган, и ему казалось, что каждый взрыв смеха направлен в его адрес. Вскоре он миновал последние палатки лагеря и оказался за холмом, где были устроены отхожие места. Он решил сказать, когда вернется, что ходил справить нужду.

Шум лагеря был еле слышен, свежий ветерок приятно обдувал лицо, а звезды были такими близкими, что казалось – протяни руку, и коснешься их…

Какая красота, какое чудо над нашими головами! А мы, уткнувшись в земные дела, не замечаем его. Ведь именно оно прежде всего свидетельствует о бренности временного и величии вечного… Мысли увлекли Ад Дахиля далеко. Сперва он погрузился в глубь небес, затем вспомнил свой дом и маму. Ему захотелось плакать. Среди мальчишек, состязающихся во всем, и прежде всего в мужественности, плакать было нельзя, а ведь слезы очищают и смягчают сердце. Может быть, и его мама смотрит сейчас на небо и молится о своем сыне. Он тоже решил обратиться к небу, но не как язычник к стихии, а как нищий у дверей богача. Небо и есть двери дома того, кто владеет всем. Может быть, он услышит и того, кто сейчас перед этими дверями молит его о помощи и защите. Не для себя, у него и так все хорошо, но для его матери, оставшейся в одиночестве без защитника… Тут ему пришло в голову, что свет звезд это свет молитв, обращенных с земли в небо. Но как можно помочь сразу такому количеству молящихся? Наверное, мы сами должны уметь управлять своим домом…