Читать книгу Праязык человечества - Владислав Леонидович Писанов - Страница 8

В языкознании существует аксиома: языковая связь с первобытным прошлым безвозвратно потеряна, за пределами письменности начинаются гипотезы. Остаётся скептицизм в компаративистском поиске дальнего родства языков, остаётся утверждение, что устойчивая лексика является немотивированной. Однако любая аксиома должна подвергаться сомнению. Как говорил Галилео Галилей: лишь со смертью догмы начинается наука.

При всём богатстве и современном языковом разнообразии базовая лексика всё же сохраняет генетические признаки доисторического периода развития речи. Лингвисты С. А. Старостин и его единомышленники даже подсчитали, что часто употребляемые слова могут сохраняться узнаваемыми через тысячи лет, это – своего рода, гены языка. Задача заключается в том, чтобы найти надёжный критерий, чтобы выделить из огромного словарного состава те лексемы, что несут в себе первичные формы и значения, чтобы реконструкт и реальность совпали. Возможно ли это? Да, возможно. Без утопий, фантазий и пустых гипотез.

Надо спуститься с небес нынешнего языка и до конца усвоить, что с сегодняшним упакованным лингвистическим багажом нельзя двигаться в его прошлое. Оно – другое. У него нет того, что мы впитали за многие тысячелетия. Человек по крохам оставлял звериные свойства и по крохам постигал природные законы. Не надо нынешние понятия втискивать в голову животного, если считать, что они не дарованы свыше – бессознательные, непонятные, странные, явившиеся из прошлого, но ныне всем понятные звуки. Надо искать их генетический базис в глубинах времён человеческого общения. Не придумывая, не приписывая им нынешние воззрения.

Чтобы понять мир в различии и взаимодействии, человеку требовались сотни тысяч лет эволюционного развития. Если считать, что язык сразу явился человеку во всём его сегодняшнем прекрасном обличии, то надо поверить, что в пещерах обитали гении, придумавшие нынешний алфавит.

Апостол научного ыкознания немецкий учёный В. Гумбольдт утверждал, хотя не в полной мере отрицая генетическое начало: «точное и абсолютно полное описание языка, учитывающее генезис языка, практически недостижимо… истинные истоки которого скрыты от нас временем и не могут предстать перед нами во всех своих деталях, во всей своей полноте». (10.С.297). В какой-то мере он всё же допускал, хотя бы не в деталях, историческое исследование языка. Современные же технологии и уровень мышления позволили разглядеть даже детали.

Нынешние учёные, базирующиеся на прошлых догмах, дружным хором утверждают: никакими реальными свидетельствами того, как появились и какими были самые первые слова, современная наука не располагает.

И всё же такому заключению противоречит сам язык. Не хочет он быть Иваном, не помнящим родства, потому и сохранился благодаря генетической связи с предками. Если бы ничего логичного не оставалось от прежних слов и понятий, то это был бы совсем другой язык, точнее – не было никакого.

Язык-явление воспринимается как нечто сакральное, богоданное, так как его происхождение и структура трудно постижимые, «на уровне бессознательного мышления». Этот дар, полученный человечеством, фетишизируется, что мешает научному исследованию. Но если язык искать не на небесах, а понимать, что дар речи развил сам человек в его примитивном, полудиком состоянии, значит, надо искать тот самый примитив, который исчез в пучине времени.