Читать книгу Под жёлтым зонтом - Юлия Лавряшина - Страница 6

Шепот взметнулся длинным шлейфом:

– Ты видела? Он толкнул посетителя!

– Он никому не сказал: «Добрый вечер»! Ты помнишь такое?

– И ни разу не улыбнулся…

– Какой там улыбнулся! Он даже не взглянул на нас.

– Наверно, Лари здорово испортил ему настроение перед уходом.

– Да уж, этот хрыч умеет…

– Бедный Кирюша…

Как давно повелось поступать в таких случаях, заслали к нему Клаву. Она умела вовремя остановиться и удержать дистанцию, если Кирилл бывал не в духе.

Вежливо постучав, Клава приоткрыла дверь и негромко спросила:

– Можно?

– Нет! – проорал в ответ Кирилл, но она уже протиснулась в щель.

Он ледяным тоном повторил:

– Я сказал: нет.

«Ух, напугал!» – пряча улыбку, она склонила голову.

– Извини. Прачечная не вернула нам скатерти. Завтра нечего будет стелить на столы.

В расширенных глазах Кирилла металась холодная ярость, но Клаве она была не страшна. Даже если б он накричал и выгнал ее, то через минуту прибежал бы извиняться. Они оба знали это, и потому Кирилл никогда не обижал её, а Клава не обижалась. Уже несколько лет они держались друг за друга, как старые супруги, забывшие, что такое любовь, но сросшиеся кожей.

Подавив гнев, Кирилл пообещал:

– Я разберусь.

– Не забудешь?

– Я же сказал! Принеси мне виски.

– Только сначала позвони в прачечную.

– Уйди с глаз моих!

– И не подумаю!

Кирилл сдался первым. С рыком сорвал трубку и, взглянув на лист под стеклом, быстро набрал номер. Когда, показав ей язык, он заговорил, Клава вышла.

«Виски, – озабоченно подумала она. – Дело плохо… Неужто эта стерва его выгнала?! Он же не пьет ничего, кроме вина».

Спустя несколько минут, она вернулась, держа в руках поднос с бутылкой «Black lable» и двумя вазочками, в которых плавали черные и зеленые оливки. В зависимости от настроения Кирилл предпочитал то одни, то другие. Клава решила отвлечь его хотя бы такой мелкой, но все же проблемой выбора.

– Ты обманула меня, Клавка-козявка, – упрекнул Кирилл, когда она появилась на пороге.

У Клавы отлегло от сердца. Так он обращался к ней только в добром расположении духа. И легко согласилась:

– Ну да, а что мне оставалось? К тебе же подойти было страшно.

– Садись, – он забрал поднос. – Сейчас мы с тобой наклюкаемся.

– Я на работе, – предупредила Клава тем тоном, каким отвечала на домогательства посетителей.

Кирилл открыл бутылку.

– Я тоже, детка.

– Ой, только не говори «детка»! Ты же сам этого терпеть не можешь!

– Не могу. Я и себя сейчас терпеть не могу. Но с объективной реальностью приходится мириться, даже если тебе она не по вкусу.

– Что-что ты сказал?

– Выпей, детка. Для меня ты – детка. С этим не поспоришь.

– Я не люблю виски.

Он с удивлением воззрился на нее.

– А кто говорит о любви? Просто выпей со мной.

– Может, дверь закрыть? – спохватилась Клава.

– Хочешь, чтобы меня заподозрили в сексуальных домогательствах? А так всего лишь пьянство на рабочем месте. Этим у нас никого не удивишь.

– Не дрожи, босс, я бы все равно не подала на тебя в суд, – усмехнулась Клава и подняла свою рюмку. – Ну?

– Безо всяких «ну». Просто помянем меня вчерашнего.

– А что случилось сегодня?

Призвав ее жестом, Кирилл сказал:

– Выпей, Клавка! Тебе еще рано думать о жизни и смерти. А, может, поздно.

– О чьей смерти? – продолжала расспрашивать Клава с простодушным видом, хотя душа ее заныла от тревоги.

Кирилл вдруг попросил:

– Спой мне. У тебя такой голос, Клавка… Раздольный… Тебе бы на земле жить, а не подносы таскать.

Клава испуганно оглянулась на дверь.

– Как это – спой? Там же услышат!

– Ну и что? Директор я или нет?!

– Директор, директор, – поспешно заверила она. – Кирюшка, ты уже опьянел, да?

Закинув в рот зеленую оливку, Кирилл озорно спросил:

– А хочешь, я выпью залпом всю эту бутылку?

– И рухнешь со стула. Может, по второй уже не стоит?

Она опасливо схватила его руку. Легко преодолев ее сопротивление, Кирилл снова разлил виски.

– Не стой у меня на пути, Клавка, – сказал он таким тоном, что она отдернула руку.

– Я только… – беспомощно начала Клава и не нашлась чем закончить.

Кирилл молча выпил. Потом еще и еще. Она следила за ним с ужасом. Ей давно не приходилось видеть, чтобы человек напивался так целенаправленно и с такой ненавистью к самому процессу. Через четверть часа, когда язык у него стал заплетаться, Кирилл вдруг схватился за телефон.

– Даже не думай! – Клава вырвала у него трубку. – Кому ты собрался звонить?

– Лари.

– Лари?! Обалдел? В таком состоянии, с работы? Да он задушит тебя собственными руками!

Его взгляд с трудом сосредоточился на ней.

– Может, я и хочу, чтобы он задушил меня собственными руками…

– Не болтай! Что тебе от него понадобилось?

– Я должен его предупредить…

– О скатертях?

– О чем? – он давно забыл обо всех скатертях на свете.

– А о чем?

– Что?

– Ой, поговоришь с тобой! – вздохнула Клава. – Спать хочешь?

Он засмеялся:

– С кем?

– Да уж не со мной, конечно…

Рука Кирилла опять потянулась к телефону.

– Лари… Мне надо… Я хочу…

– Поздно тебе хотеть! – она сделала вид, что рассердилась. – Ты уже лыка не вяжешь. И глаза вон закрываются.

– Я не буду спать.

Клава вкрадчиво спросила:

– Что случилось, Кирюша?

– А что случилось? – Кирилл опять рассмеялся своим странным надрывным смехом. – Нет-нет! Я помню… Я сделал открытие, Клавка! Великое открытие. Я обнаружил в себе бездну подлости… Подл человек. Достоевского читала?

– Ну, – не очень уверенно отозвалась она. – В школе…

– Я должен позвонить Лари… Когда я протрезвею… Тогда я не сделаю того, что надо. А сделаю то, что не надо.

Клава просительно предложила:

– Пойдем на воздух? Я отведу тебя домой. Тебе ведь недалеко?

– А моя машина? А, черт с ней! Будем ходить пешком, как любовники с Нового моста. Нет, не то… Это не с тобой. Пойдем… Позволите обнять вас за плечи, сударыня?

Она, жеманясь, воскликнула:

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Ах ты, коза! Споешь мне?

– Нас заберут в вытрезвитель.

У Кирилла даже прояснился взгляд:

– А мы спрячемся! На путях. Я ведь живу за вокзалом. Мы полезем под вагонами.

– В таком-то костюме? – ужаснулась Клава.

Он заверил:

– Это не последний.

– Я знаю.

– Ты считаешь мои костюмы?

– Просто я всегда замечаю тебя. А ты нет.

– Ты же носишь форму. Вот в чем преимущество моего положения! Можно ходить в штатском и обнимать официанток.

И тут же выпустил ее.

– Мне надо запереть кабинет. Лари голову оторвет, если обнаружит незапертую дверь.

Забрав у него ключи, Клава все сделала сама и сунула связку в карман его брюк. На какой-то миг она задержала руку и почувствовала, как Кирилл напрягся.

Через служебный вход они выбрались на улицу, и он опять навалился на ее плечи, бормоча что-то забавное. Она улыбалась, откинув голову ему на руку, а сама думала, что самым большим счастьем было бы, если б его дом оказался на краю света. И Клаве предстояло отвести его туда.

Спрыгнув с высокого перрона на рельсы, Кирилл протянул руки, и она смело шагнула вниз, хотя он был совсем пьян и мог не удержать. Однако удержал. На Клаву пахнуло виски, и у нее слегка помутилось в голове. Все ее тело потянулось к нему, и в животе напряглась пустота, но Кирилл уже сел на рельсы. Он даже ничего не заметил…

«Дура! – отругала себя Клава. – Я же все знаю о нем…»

– Ну спой, – снова сказал он. – Сколько тебя можно упрашивать?

От шпал резко, терпко пахло чем-то машинным. С вокзала доносились каркающие звуки репродуктора, а с обратной стороны – короткие тревожные гудки. А может, радостные… Расстояние стирает многие приметы, и даже горизонт становится ровной линией. Вобрав в себя все эти звуки, Клава негромко запела, глядя в ту сторону, где небо смыкалось с земной твердью, но не видела ни того, ни другого, потому что ночь была безлунной. Железный холодок от рельса проникал в ее тело. Это было не очень хорошо, ведь один раз Клава уже подхватила воспаление, которое вполне могло повториться. Но ради Кирилла она могла бы просидеть здесь сутки.

– Спасибо, – сказал он, когда она затихла. Его голос показался Клаве совсем трезвым. – Ты поешь лучше всех…

– Вы поссорились? – решилась спросить она.

– С кем? С Ариной? Ну что ты! Ей некогда со мной ссориться. Если я ей надоедаю, она меня просто выгоняет.

– Как можно тебя выгнать?!

– А почему – нет? – удивился Кирилл.

– Ты такой хороший…

– Лари, наверное, тоже считает меня хорошим.

– Причем тут Лари?

Он выдохнул смешок:

– Лари всегда причем… Всю мою жизнь. Что бы я ни делал, он всегда стоит у меня за плечом.

Пытаясь рассмешить его, Клава спросила:

– Но в постель-то он за тобой не лезет?

Кирилл так вздрогнул, что она испугалась. Быстро наклонившись, он дохнул ей в лицо.

– Ты почему об этом спросила?

– Да просто так… Это пошло, да?

– Да, – жестко оказал он и поднялся. – Пойдем.

– Куда? – ей хотелось заплакать от невозможности хоть что-нибудь понять.

– Я отведу тебя домой.

– Хоть бы сказал: провожу!

– Извини. Провожу.

Клава разозлилась:

– Что ты вечно извиняешься?

Он быстро захлопал длинными ресницами:

– Ты за что сердишься?

– Я не сержусь. Я не привыкла к тебе пьяному. Ты какой-то другой.

– Другой, – подтвердил он.

Взглянув в сторону вокзала, Клава спросила:

– Ты все еще хочешь позвонить Лари? Это действительно так важно? Мы уже не на работе, сейчас можно. Пойдем? Там есть автоматы.

– Нет, – он тоже посмотрел в ту сторону. – Уже не хочу. Поздно.

– Ну скажи, у тебя было к нему что-то важное?

– Ах ты, любопытное создание! Очень важное. Может, самое важное в моей никчемной жизни.

– И я тебе помешала?

– Глупая Клавка-козявка…

Она удрученно спросила:

– Ты уже совсем протрезвел?

– Еще не совсем, а что?

– Думала, может, поцелуешь меня спьяну…

Кирилл засмеялся и потрепал ее за ухо:

– И не надейся!

– Это я уже сто раз слышала!

– Клавка, – он откашлялся, будто собрался произнести речь, – видишь ли в чем дело…

– Я тебе не нравлюсь.

– Дурочка! Дело вовсе не в тебе, а во мне. Я, знаешь ли, завожусь вполоборота. Если я тебя поцелую, то уже не остановлюсь. А я не могу себе этого позволить. Арина сразу все угадает. У нее кошачье чутье. И тогда она воспользуется поводом меня выгнать. Ты же не хочешь, чтобы это со мной случилось? Так что, лучше не провоцируй, я должен быть безупречен.

Клава чуть отступила назад.

– Не буду. Да не так уж мне и хочется, чтобы ты меня целовал!

– А вот это уже обидно, – заявил Кирилл. – Я же не говорил, что мне не хочется.

Не скрывая любопытства, Клава спросила:

– И тебе всегда удается справляться со своими желаниями?

Его лицо было уже совсем плохо видно, и все же она разглядела, как снова забились ресницы.

– Не всегда, – спокойно ответил Кирилл. – И не со всеми. Но с каждым годом это получается у меня все лучше.

В мыслях у него мягко проплыло: совсем не получается… Он сунул руку за пазуху и достал маленькую серебряную фляжку, подаренную Лари.

– Смотри, что у меня есть, – подмигнул он Клаве. – Сейчас я верну себя в более приятное состояние.

Не отрываясь от горлышка, Кирилл выпил все, что там оставалось, и слегка потряс головой, чтобы выгнать непрошенную наполненность и вновь обрести великолепную хмельную пустоту. Он с улыбкой открыл глаза и вскрикнул:

– Макс?! Это ты, Макс?

Голос из темноты прозвучал почти безразлично:

– Что вы, ваше высочество! Это я, Паж. Вы спасли меня от смерти и сделали своим пажом… Неужели не помните?

– Да, спас. Конечно, помню. А ты ушел от меня, Макс!

– Ваше высочество, никакого Макса не было.

– Как не было? – пролепетал Кирилл, тиская пустую фляжку. – Совсем не было? Но я же помню!

– Память, ваше высочество, так прихотлива. Нельзя на нее полагаться.

Кирилл возмущенно толкнул его в плечо:

– Хочешь сказать, что у меня провалы? Ты опять смеешься надо мной, Макс?! Двадцать лет прошло, а ты все также смеешься надо мной?

– Как можно, ваше высочество?

– Не называй меня «ваше высочество»! – он как в детстве топнул ногой.

– Как же мне к вам обращаться?

– Перестань издеваться, Макс! Я так ждал тебя, а ты вернулся и принялся за свое… Но я все равно рад, что ты здесь. Теперь я понимаю, как хотел этого. Именно сейчас. Только ты можешь спасти меня, Макс. Только ты… Останови меня, пока еще ничего не случилось! Макс!

Он рванулся вперед и стал шарить в темноте. Никого не было рядом. Кирилл пробежал немного вперед, бросился назад. По-прежнему никто не отзывался, хотя он кричал, срывая голос. Замолчав, Кирилл тяжело осел на шпалы. Он был один.

Когда Кирилл внезапно рухнул, как подкошенный, едва успев допить последнюю каплю, Клаве чудом удалось поймать его и слегка смягчить удар. Он вытянулся на шпалах и застонал. Клава приподняла его голову и торопливо ощупала, боясь найти пальцами кровь. Но оказалось, что он просто уснул. «Вырубился», – подумала Клава с усмешкой. Мало того, что она была вынуждена сидеть на холодных путях с пьяным, не принадлежавшим ей человеком, но еще и сердце ее все мучительнее болело от жалости к нему.

«Был бы ты моим, – твердила она про себя с бессильной яростью и все пыталась растормошить Кирилла, – уж я не мотала бы тебе нервы, как эта… Корчит из себя неизвестно что! Подумаешь, книги она умеет сочинять! Кому они нужны сейчас эти книги? На хлеб заработать бы…»

– Да что же мне с тобой делать?! – закричала Клава, выбившись из сил и вдруг, опомнившись, стала быстро, воровски покрывать поцелуями его лицо.