Читать книгу И все небо для нас - Юлия Лим - Страница 13

Открываю глаза из-за яркого света, закрываюсь от него раскрытой ладонью – луна вернулась из-за туч. На экране смартфона уже два часа ночи. Ни одного пропущенного. Похоже, они еще не заметили, что я ушла. Что ж, так даже лучше.

Приподнимаюсь на локтях, встаю и отряхиваю одежду. Ладно, будь, что будет. Нет смысла лежать здесь и ныть, пора возвращаться.

Размяв затекшую шею, поправляю кепку и иду по направлению к дому. Проходит минут двадцать, прежде чем понимаю, что заблудилась. Из одной высокой травы выхожу в другую. Домов не видно, дороги тоже.

Черт!

Становится прохладно, но мне жарко от волнения. А если я заблудилась навсегда? Что, если никто не будет меня искать? Дядя решил удочерить нас с сестрой, а я сбежала. Не удивлюсь, если он решит, что меня не стоит искать.

Что… что делают в таких ситуациях? Что мне нужно делать?

Хватаюсь за смартфон и вспоминаю про экстренный вызов. Воспользуюсь им, если не получится выбраться самой.

Облегченно выдыхаю. Ну хоть что-то в голове еще осталось. В крайнем случае позвоню Миле или напишу ей сообщение.

Может, по картам смогу выйти? Точно, у меня должен быть навигатор. Открываю приложение, собираюсь ввести адрес и понимаю, что не знаю, на какой улице живет дядя.

Проклятье.

Перевожу аккумулятор смартфона в энергосберегающий режим и выбираю примерное направление, отличное от предыдущих. Надо просто выйти из травы. Лучше всего к дороге.

# # #

Луна настолько яркая, что мне не нужен фонарик. Очертания проясняются: меня окружают кукуруза и пшеница попеременно. Чувство, будто я зверек из леса, внезапно попавший во владения людей, занимающихся сельским хозяйством. Вот только звери не могут заблудиться… верно?

Ноги саднят. Только сейчас замечаю, что ушла в домашних тапках. Походы – не моя сильная сторона.

Дыхание сбивается, по щекам текут робкие слезы – медленно и одна за другой. Останавливаюсь, вдыхаю ночной воздух и позволяю себе всхлипнуть. Шмыг за шмыгом, и вот я уже реву, стоя посреди очередного поля.

Мамы больше нет.

Все рушится.

Для Милы будет лучше, если меня не найдут. Я буду для дяди и его жены обузой, а она – чудесный ребенок. Послушная, прилежная, умная.

Утираю слёзы, размазываю по лицу. Нужно успокоиться и продолжать путь. Когда дыхание выравнивается, оглядываюсь по сторонам.

Бесполезно.

Желудок стягивает голодными спазмами, стертые ноги жжет, будто на них не тапки, а листы крапивы. Отчаяние душит, нашёптывает: «Сдайся».

Может, просто ждать на месте, пока меня не начнут искать? Обычно в таких случаях подключают волонтеров, кинологов и вертолеты.

Если бы пропала Мила, на ее поиски бросили бы все силы. А я «трудный» подросток, уже сбегавший из дома. Таких не спешат искать. Говорят, сами найдутся.

Из груди вырывается вздох сожаления. Лучшее, что я могу сделать, это остаться на месте. Чем дальше ухожу, тем сложнее меня найти.

Что ж, дождусь рассвета.

# # #

Ночь продолжается. Сижу на земле, обхватив колени, и смотрю то перед собой, то на небо. Россыпь звезд похожа на блестки в юбках платьев Милы: яркие, и их много.

Что ж, пора признаться и себе. Я совершила глупость. Безумство. Ушла куда-то в ночь, никого не предупредив. Мама на небе наверняка неодобрительно качает головой. Может, дядя и взял под опеку нас с сестрой, но я не должна была оставлять ее одну.

То, что Мила радуется, общается с Тихоном и его женой и ест их яблоки еще ничего не значит. Она все еще маленькая девочка, оставшаяся без мамы, а теперь и без глупой старшей сестры.

Вздыхаю. Все, что у меня сейчас есть, это сожаление.

Темноту прерывает странная вспышка. Вижу ее краем глаза, моргаю и озираюсь. Это что, молния? Только этого не хватало! Не хочу всю ночь сидеть под дождем!

Снова ловлю вспышку, напряженно вслушиваюсь – тихо. Похоже, у меня галлюцинации от переутомления. Потираю веки.

Сквозь темноту появляется яркий свет, похожий на автомобильные фары. Может, уже наступило утро, и это какой-нибудь комбайн? Тогда надо срочно отсюда уходить, если не хочу, чтобы меня перемололи вместе с пшеницей.

Торопливо поднимаюсь ухожу вбок. Только бы не поехал, только бы не раздавил…

Когда свет становится ближе, понимаю, что тарахтящий звук пропал. Это не комбайн. Тогда что же это? Не какие-нибудь… пришельцы?

По спине бежит холодок. Ночью посреди поля без связи с другими людьми становится по-настоящему жутко. И в то же время пробуждается любопытство: а вдруг я первая из всего человечества узнаю, как делаются круги на полях?

Глупые мысли отгоняют страх. Развожу стебли подсолнухов с понурыми головами и выглядываю.

Сперва замечаю коробку, излучающую яркий свет. Провожу взглядом по полю и натыкаюсь на кого-то. Или что-то? В свете луны оно оборачивается: бледно-кремовая одежда, белое лицо с красными полосами на щеках и глаза… желтые глаза!

С криком разворачиваюсь и бегу. Подсолнухи хлещут по рукам, щекам и шее. Существо сзади кричит, я воплю и ускоряюсь. Вдруг что-то тянет меня назад. Оглядываюсь, снова встречаю это существо – оно схватило меня за лямку рюкзака! Скидываю его и бегу, пока не спотыкаюсь о собственные ноги и кубарем не лечу вперед.

Сил сопротивляться больше нет. Переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Надо мной бескрайнее ночное небо с россыпью звезд.

Приближается шорох. Крепко зажмуриваюсь и решаю притвориться мертвой.

Не дыши.

Просто потерпи и не дыши! Оно поймет, что с тобой нечего делать, и уйдет обратно на свою летающую тарелку!

Или что это была за слепящая штука?..

Шаги затихают. Воздух в легких кончается.

Ну же!

Посмотри на меня, пойми, что я тебе не интересна, и проваливай!

– М-м, добыча, – произносит мужской голос.

Открываю глаза. Надо мной нависает человек. Из груди вырывается вздох разочарования и внутри вместо него скапливается ярость.

Сажусь на земле и со всей присущей мне злобой вглядываюсь в желтые глаза парня. Он смотрит на меня, чуть склонив голову. Жуткая маска убрана набок и держится на черной резинке. Его светлые волосы собраны в «кубышку» на затылке, а одежда похожа на кимоно.

– Ты кто такой? – решаю атаковать, пока он не спросил что-нибудь первым.

– Кто я в обычной жизни или кто я сейчас? – отвечает он с легкой усмешкой.

Понятия не имею, о чем он говорит.

– Что ты делал посреди поля?

– Это допрос? Ты-то кто такая?

– Я Вера.

Зачем? Зачем ты назвала ему свое имя? А вдруг он опасен?

Искоса гляжу на незнакомца. Вроде не похож на какого-нибудь сбежавшего преступника. Он протягивает мне руку с тонким запястьем:

– Тогда я Гордей.

– Что за имя такое? – игнорирую его жест.

– Мама долго выбирала, – Гордей пожимает плечами и встает.

Чтобы он не возвышался надо мной, спешно поднимаюсь. Мы смотрим друг другу в глаза.

– А ты высокая, – замечает он, – и похоже не местная.

Гордей протягивает рюкзак. Забираю его и надеваю на плечи.

– Что, так заметно?

– От моих косплеев еще никто не визжал, – смеется Гордей, – разве что фанатки на Ютьюбе.

– Косплей… – растерянно бормочу я.

Этот парень, похоже, мой ровесник. Что он тут делает ночью?..

– Хотел сделать фотки покрасивее. Сегодня же полнолуние, – поясняет Гордей, словно прочитав мои мысли.

– А кто… – неловко почесываю висок и перевожу взгляд с его глаз на маску. – Кого ты изображал?

– Дзинко. Это как кицунэ, только мужского пола, – заметив мое замешательство он поясняет: – Мужчина-лис.

– А-а-а…

– Я-то ради дела в поле ночью пошел, а ты что тут забыла?

Если бы я знала, что ему ответить. Признаваться в побеге стыдно, лучше скажу полуправду.

– Я заблудилась, – звучит не очень уверенно, поэтому добавляю: – Я шла к дому дяди и потерялась в полях. Блуждаю тут уже несколько часов.

– Хорошо, что ты наткнулась на меня. Я в этих полях с детства обитаю, так что при всем желании потеряться не смогу, – Гордей разворачивается и машет рукой, чтобы я шла за ним. – Только помоги мне дотащить оборудование до дома.

Что ж, помочь донести вещи не такая уж страшная плата за сопровождение. Когда мы выходим к поляне, где я впервые его увидела, Гордей спрашивает:

– Кстати, а почему ты закричала?

– Испугалась.

Мама говорила, что признаваться в своих страхах не стыдно. Главное, не сболтнуть лишнего людям, которые могут их использовать против тебя.

– Значит, образ удался. Жаль, что я толком не успел сфоткаться, – Гордей подходит к светящемуся объекту.

– Что это?

– Софтбокс. Штука для освещения, – он выключает свет и смотрит на меня. Под светом луны его лицо видно в разы хуже. – А ты думала что?

– Я вообще не поняла, что это.

Остальное оборудование Гордей тащит сам, хоть ему и неудобно передвигаться в кимоно. Его шаг куда у́же, чем мой, поэтому я замедляюсь, чтобы быть рядом. Не хочу снова потеряться.

– Так где живет твой дядя?

Мы выходим к заднему двору дома и оставляем оборудование в сарае.

– Подожди тут, я переоденусь, – Гордей заходит внутрь и закрывает дверь.

Раздумываю, что ему ответить. Даже не помню, как выглядит дом дяди. Что мне сказать? Веди туда, не знаю, куда?

Потираю лоб и широко, но беззвучно зеваю, прикрывая рот ладонью.

– Так где? – Гордей выходит на улицу.

Теперь на нем футболка с принтом, который в темноте не видно, и джинсовые рваные шорты до колен.

– Не знаю.

– Может, у тебя и дяди никакого нет?

– Есть.

– И как его зовут? – глаза Гордея сужаются.

От напряжения у меня над губой выступает испарина.

– Тихон.

– М-м, хочешь сказать, что ты племянница Тихона и Ирмы Соловецких?

Округляю глаза и киваю, как игрушечный болванчик. Гордей легонько тычет меня пальцем в лоб, чтобы я замерла.

– Знаю я их. Пойдем.

Какое-то время мы идем молча. Разглядываю свои ноги и ноги нового знакомого. Он идет босиком.

– У тебя что, обуви нет? – срывается с языка. И куда подевалась моя молчаливость?

– Есть, просто кое-кто посреди ночи заблудился и заставляет меня вести ее домой. Я не могу тратить бесценное ночное время на поиски обуви.

Кончики ушей горят.

– Да просто вся обувь в доме, а мама, если проснется, меня прибьет, – Гордей пихает меня плечом в плечо, и когда я поднимаю голову, широко улыбается. – Мы с твоей родней соседи. Тебе повезло, что ты меня встретила. Иначе блуждала бы в этих подсолнухах как минимум пару суток.

Когда мы выходим к дому, живот скручивает в тугой узел. Я не хочу возвращаться туда, но я должна. Ради Милы. Ради мамы. Ради себя.

– Иди, – Гордей кивает в сторону дома, – я уж с тобой не пойду, а то взрослые еще чего подумают.

Он разворачивается и скрывается так быстро, что я не успеваю его поблагодарить.

Обхожу дом со двора и сворачиваю к крыльцу. Оно освещено мягким теплым светом. На крыльце на скамейке сидит Тихон. Заметив меня, он встает и порывисто обнимает. Я не сопротивляюсь.

– Спасибо, что вернулась, Вера, – шепчет дядя.

Утыкаюсь лицом ему в плечо и позволяю себе позорно выплакаться.