Читать книгу Однажды в старые добрые времена. Книга вторая - Ирина Лем - Страница 8

Кэти и Молли устали. Смех, беготня, новый мальчик – слишком много счастья свалилось сразу, требовалось отдохнуть, чтобы осознать, обсудить. Еще отдышаться, поправить платьице и волосы: маленькие девочки должны выглядеть аккуратно, как большие леди. Джоан предложила прогуляться.

– Пойдешь с нами? – спросила она у Тома.

Тот кивнул. У Кэти и Молли загорелись глаза. Тут же посыпались вопросы.

– Как тебя зовут? А ты кто? Понравилось играть в кольца?

От вопросов Том не растерялся.

В смущение приводят люди, которые смотрят строго, будто собираются подвергнуть сомнению все, что скажешь. Они считают себя лучше других и смотрят свысока, будто никогда не сделали ни одной ошибки.

Девочки смотрели на Тома с добрым любопытством, их воспитательница с улыбкой. Они ничем не показали, что стояли выше его.

В сущности, разделение на богатых и бедных – самая большая дурь, которую придумало и в которую поверило человечество. На самом деле все люди равны – те, что живут в каморках, и те, что живут во дворцах, потому что ходят по одной земле и дышат одним воздухом. Людей надо разделять на порядочных и подлецов, судить не по словам, а по делам.

Мальчик не чувствовал робости и рассказал про себя.

– Я Том, сын садовника Эверта, мы работаем в оранжерее и в саду – сказал он с гордостью человека, который честно трудится и хорошо знает свое дело. – Сейчас отец окучивает кусты. Вон там. – Он показал рукой на розарий.

Девочки посмотрели – встали на цыпочки, вытянули шеи.

– Кусты вижу, садовника нет, – сказала Молли. – Почему его не видно?

– Потому что он нагнулся над землей.

– Где тут оранжерея? Что вы там выращиваете? —полюбопытствовала в свою очередь Кэти.

– Что означает «оранжерея»? – спросила Молли, отчетливо проговорив каждое слово. Прежде, чем дальше расспрашивать, следует прежде всего выяснить значение неизвестного слова.

– Это сад, который не на улице, а внутри, – начал разъяснять Том, и ему было приятно, что он знает больше, чем они. – Растениям требуется много солнца, потому там стеклянный потолок и стены. Еще требуется много тепла. И воды. Мой отец знает характер каждого фрукта и овоща и получает урожай круглый год. Также с тропических растений. Они в открытом грунте не плодоносят, а в оранжерее – да. Например, лимоны. Вы наверняка их видели, а знаетел ли – как они растут?

– На земле! – крикнула Молли, не подумав, а лишь бы первой подать голос.

– Под землей! – крикнула Кэти, тоже не подумав, а лишь бы не опоздать.

– На дереве, – мудрым тоном сказал Том. – Отец их много насажал. Такие маленькие деревца с вас ростом. Они дают в год по десять-двенадцать плодов размером с мой кулак. Хозяин любит пить чай со свежим лимоном. Мы выращиваем их в большом количестве.

– А еще что выращиваете?

– Есть мандариновое дерево, персик. Несколько кустов мускатного винограда. Садовая земляника дает урожай два раза в год. Крупная! В рот не помещается. Мой отец ухаживает за ней, «как за девушкой». Это он так говорит.

– Теплолюбивым растениям требуются умелый уход и много любви, иначе они погибнут, – поддержала разговор Джоан. И подумала – детям требуется то же самое.

Самые важные истины всегда просты. Их понимают не умом, но сердцем. У кого сердце на замке, тот не замечает красок и мелодий мира.

Ей нравился Том, его простой вид и простой разговор. Ей нравилось гулять по зеленой траве, играть с девочками, слушать суматошное чириканье птиц. Здесь никто ничего от нее не требовал и не подстраивал ловушек. Здесь красиво, свободно и все понятно. А там, она косо глянула на Милтонхолл, мрачно, душно и западня. Если нельзя вернуться в Даунхилл, пусть позволят ей жить на поляне. Или в оранжерее – там тот же дом, но другой мир. С растенями проще, чем с людьми, с сыном садовника разговаривать приятнее, чем с графом…

– Мой отец знает свое дело, – сказал Том. – Хозяин его ценит.

– Ты тоже хочешь стать садовником, когда вырастешь?

– Да. Я давно помогаю отцу и заменю, когда он не сможет работать.

Они вчетвером разговаривали и прохаживались, Джоан увлеклась и не глядела по сторонам.

Зато на нее глядели другие. И не только из окон.

По дорожке к дому шагал конюх Стивен Дэвис – молодой человек лет двадцати пяти. Он был высокий, худой и сильный, как бывают сильны люди, у которых не жилы, а канаты. Его длинное, узкое лицо походило на лошадиную морду, его длинные, прямые волосы развевевались на ветру, как грива, усиливая сходство с конем. По пути он сорвал длинный, сочный стебель аниса и жевал его с аппетитом молодого, здорового жеребца. Он слышал смех и голоса, но людей заслоняли от него кусты, когда же они кончились, он замедлил шаг и пригляделся.

«Что за ангел спустился на грешную землю Милтонхолла?» – подумал конюх, увидев Джоан.

Чтобы получше ее рассмотреть, он поднес руку козырьком ко лбу, закрываясь от яркого солнца. Несмотря на то, что Стив был помолвлен с девушкой Мери Грей из Милтонтриз и собирался на ней жениться, он не упускал случая поглазеть и на других. Если Мери Грей это не нравится, он не виноват. Если она будет ему перечить или ревновать, он разорвет помолвку. Стив один никогда не останется – первый жених в деревне.

«Кто она? Мать тех двух девочек? Нет, слишком молода. И что делает в их компании Том? Пожалуй, надо разузнать у прислуги».

Стив отправился дальше, не отрывая взгляда от поляны. Постучал кольцом в дверь и сказал вышедшему Бену:

– Хозяин заказывал лошадей для прогулки. Доложи, что они готовы и стоят под седлом.

– Хорошо. Можешь возвращаться, – сухо сказал дворецкий. С другим бы он поболтал, но Стив был дерзкий и самовольный конюх. Бен его недолюбливал. Он собрался захлопнуть дверь перед его носом, но тот оказался шустрее и подставил ногу.

– Эй, Бен, ты все знаешь, скажи, что за красавица гуляет там с детьми? Я ее раньше здесь не видел. Она замужем? По одежке не скажешь, что из господ. А по лицу не скажешь, что из простых. Как ее зовут?

– Подбери слюни, Стив. Эта девушка не про твою честь. Мисс Джоан – гувернантка племянниц хозяина. Но смотри не вздумай распускать руки, иначе нарвешься на неприятности. Граф приказал обращаться с ней, как с членом семьи. Девушка находится под его личной протекцией.

– За что такая честь гувернантке?

– Не твое дело. Убери ногу. Пойду докладывать.

Стив убрал, постоял недолго на пороге и отправился восвояси, но все еще пялился на девушку. Он бы к ней подошел и поговорил, но раз хозяин сказал «нельзя», значит нельзя.

Стив никого не боялся, кроме графа. Однажды он получил от него кулаком в ухо за то, что не почистил вовремя стойло его любимого араба Миража, вдобавок стал пререкаться. Стив летел из одного угла конюшни в другой и думал об одном – чтобы случайно не напороться на вилы. Он шмякнулся оземь звучно, будто коровья лепешка, а в голове потом целый день гудело, будто там поселилась стая злых шмелей. Он бы постоял еще в кустах, понаблюдал бы тайно за гувернанткой, но долг звал в конюшню, и Стив прибавил шаг.

Пора была Джоан с девочками возвращаться в дом, чтобы не опоздать к пятичасовому чаю.

Возвращаться не хотелось ни ей, ни воспитанницам. Том тоже не желал уходить. Странно – они только что познакомились, а ощущение, что давно дружили и встретились после недолгой разлуки. Кэти и Молли глазели на него, как на пришельца из другого мира. Он и был таковым. Они привыкли общаться друг с другом и со взрослыми, а здесь – мальчик! Так и разбирало его потрогать, они украдкой касались то его руки, то рубашки. И обе мечтали: вот бы время остановилось на часок, или хотя бы на полчасика, чтобы еще один вопросик задать и ответик получить…

– У тебя есть собака? – спросила Кэти, которая не могла жить без любопытства.

– Нет. Но я очень хотел бы иметь. Папа знает. Но не разрешает заводить. Мы уходим из дома на целый день, кто ее кормить будет? С собой брать нельзя. Я очень хотел бы иметь большого и доброго пса. Назвал бы Каспер.

– А у нас Хорни – ужасно глупый! – начала Молли. – Никаких команд не понимает. Мы его хотели трюкам научить. Ну, лапу подавать или вроде того. Он нас не слушает. И садовника, мистера Реда, тоже. Сидеть-лежать не выполняет. Мама говорит, что Хорни, возможно, английского языка не понимает.

– На каком же языке с ним разговаривать? – спросил Том.

– На его собственном, собачьем, – заявила Молли со всей серьезностью.

Джоан улыбнулась. Кэти немедленно вступила с сестрой в дискуссию.

– И как ты собираешься с ним на его языке общаться? Гав-гав, гав-гав?

Молли замолчала, задумалась. Том сказал:

– Он у вас, наверное, старый.

– Да, он старше нас, – подтвердила Кэти.

– Тогда понятно. Возможно, он глухой. Собак нужно со щенячьего возраста дрессировать. В молодости они легко обучаются сложным вещам – голос подавать, за палкой бегать и тому подобное. Если у меня будет собака, первым делом научу ее через палочку прыгать…

Джоан шла немного позади детей и сперва прислушивалась к их болтовне. Постепенно собственные мысли увлекли ее, и они не были печальными или тревожными. На небе прояснилось, и у нее в душе прояснилось. Как все логично устроено: человек зависит от окружения – от людей, природы и особенно от погоды. Солнце затмевает неудачи, дождь накрывает счастливые моменты мутной пеленой.

Разговор с хозяином расстроил Джоан, и правильно она сделала, что вышла погулять – не одна, а с Кэти и Молли. Правильно, что они занялись активной игрой, неспешная прогулка или чтение не помогли бы ей отвлечься. Очень удачно появлся Том, новое знакомство – всегда маленькое открытие.

Если все делать правильно, то наступит равновесие – в душе покой, в голове здравомыслие. То, что недавно ее расстроило, заслонилось завесой из хороших событий и стало неважным.

«Я сама себя напугала, а зачем? Хозяин не имел намерений покушаться на мои права или что-то другое. Объяснил новые правила поведения – они понятны и просты. Не хочет, чтобы мы возвращались в Даунхилл? Да, опасно – воры пришли один раз, придут еще. Контракт оказался долгосрочным? Сама виновата, что не прочитала первый раз как следует. Хозяин хочет заниматься французским языком? Хорошо. Но не на диване среди подушек, а за столом, с книгами. Это будет мое жесткое условие…».

– Ой, кто это? – услышала Джоан испуганный голос Молли.

Девочка остановилась, Джоан едва не налетела на нее. Подняла голову и вздрогнула. Со стороны цветника к ним, опираясь на палку, приближалось странное существо – человек-монстр: тело согнутое, на левой лопатке горб, лицо снизу покрывала дико растущая борода, сверху черные лохмы. В глазах то ли страдание, то ли свирепость.

Кэти ойкнула и спряталась за гувернантку, Молли сделала то же самое. Но любопытство пересилило, они высунули мордочки с двух сторон.

– Это мой отец, Эверт, – сказал Том и выступил ему навстречу.

– Твой отец – гоблин? – спросила тихонько Кэти. – Мы недавно про них книжку читали и картинки рассматривали. Они все горбатые, потому что живут в пещерах, и черные, потому что пещеры в земле.

– Мой отец – садовник. Я же только что говорил.

– Я не знала, что гоблины работают садовниками.

– Он не гоблин, а человек. Раньше он был как все. Потом горб вырос, и никто не знает – от чего. Он давит и мешает ходить. Отец выглядит не так, как все, но вы не бойтесь. Папа очень добрый. Его в Милтонхолле все уважают. И в деревне тоже.

Обычно инвалиды смотрят на других людей жалостливо, будто извиняются за свое увечье, будто получили его в наказание за какой-то грех. Здоровые смотрят на них с сочувствием или презрением.

Эверт ни сочувствия, ни презрения не вызывал. Ощущалась в нем внутренняя уверенность: ступал твердо, палку с силой втыкал в землю, смотрел снизу вверх – не жалостливо, но достойно.

Джоан встала рядом с Томом. Если бы она испугалась и убежала, Кэти и Молли убежали бы вместе с ней. Сейчас же они осмелели и протиснулись между гувернанткой и новым знакомым. Они с любопытством смотрели на Эверта, как на ожившего героя кельтских легенд.

Он подошел ближе, и Джоан заметила в его руке розу, красивей которой в жизни не видела: темно-бордовая, будто расцветшая капля крови, она осторожно открывала себя свету. Ее только что срезали – на мягких, бархатных лепестках лежали капельки воды, похожие на бриллианты.

Эверт молча протянул Джоан цветок.

В той розе жила его душа, а когда тебе дарят душу, нельзя отказываться.

Джоан приняла. Но не совсем поняла.

– За что?

– За Тома, – ответил Эверт и больше не сказал ни слова. Повернулся и зашагал прочь.