Читать книгу Сайланма әсәрләр. 4 томда. Том 4 - Ахат Гаффар - Страница 7

История будет вечно помнить о том, что среди пяти тысяч политических заключённых, обезглавленных гильотиной в тюрьме Плетцензее, были одиннадцать татарских джигитов.

Пять тысяч. Большинство из них – немецкие антифашисты. Были и заключённые высоких чинов и званий, те, кто вступил в заговор против фюрера, хотел физически уничтожить его. Какой же ненавистью надо было переполниться палачам Третьего рейха, чтобы наряду с ними казнить джалиловцев- «не арийцев» чудовищной казнью.

Джалиль и его соратники знали, что за каждым их словом наблюдает всевидящее око гестапо. И всё-таки они совершили в самом логове фашизма – в Берлине подвиг, граничащий с чудом. Благодаря им ни одна пуля пленённых татарских бойцов не была обращена против своих. Рейхсминистрам Розенбергу и Гиммлеру не составило бы особого труда расправиться с одиннадцатью татарскими подпольщиками без суда и следствия. Но жгучая ненависть требовала отмщения высшего порядка. Привилегированной казни на гильотине.

Свою трагедию джалиловцы ощущали не только в неминуемой казни. Мучительно переживал Джалиль судьбу своих стихов: «Умирают вместе со мной…» Последнее письмо поэта и сказочника Абдуллы Алиша, отправленное из заключения, отражает самую большую тревогу: «Многое нами написанное и задуманное уходит вместе с нами». «Я для себя ничего не хочу, от вас прошу только одного: спасите Мусу. Он нужен татарскому народу», – обращается Алиш к шефу комитета «Идель-Урал» Шафи Алмазу.

Поразительно: шестеро из одиннадцати, слово и борьбу которых прервал топор палача, – поэты и писатели. Первый – Джалиль, с ним Гайнан Курмаш, Абдулла Алиш, Ахмет Симаев, Зиннат Хасанов, Абдулла Баттал. Был ещё и седьмой поэт – Рахим Саттар. Его направили навстречу наступающим по всем фронтам советским войскам, и тем он избежал неумолимой гильотины, без вести пропал, однако о подпольной организации всё же успел передать! Учли эти сведения или нет – неведомо. (Учли, конечно же, но молча. Это уже на совести «неверующих», потому что «пленных нет».) В один и тот же день, за долгих или же недолгих полчаса, через каждые три минуты отсечь головы шестерым писателям одного народа – такого явления ближайшая история не знала. И не приведи Аллах узнать.

Что это? Закономерность торжества слова – главного свидетеля победы джалиловцев? Или же это простая случай- ность?

Нет, в их борьбе не было ни единой случайности: ни одного неведомого человека, ни одного неумышленного действия, ни одного ненароком высказанного и написанного слова. Потому что не был случайностью тот примечательный факт, что татарская поэзия и вообще литература военных лет оказалась в самом центре борьбы против фашизма. И на фронтах Великой Отечественной, и в цитадели фашизма – Берлине.

Как же судьба собрала их вместе – шестерых поэтов, знакомых друг другу ещё до войны? Ответ прост, как истина: кровоточащая планета Земля превратилась в общее сердце этих шестерых. Всё остальное – лишь частности, детали.

«Моабитские тетради» Мусы Джалиля родились в центре борьбы двух непримиримых, казалось бы, или как ведалось до недавнего времени, идеологий – идеологии коммунизма и идеологии фашизма. Здесь разлетелся сноп искр от удара двух кремней. Достаточно их приблизить к человеческому сердцу, и оно ощутит настоящее данковское пламя. От такого пламени и под громадным напором любви и ненависти поэта, подобно превращению графита в алмаз под вулканическим жаром и давлением, смогли родиться настоящие алмазы – его стихотворения. А их на его же Отчизне, ради будущего которой он голову свою положил на плаху, осмелились объявить на весь мир только после кончины И. В. Сталина, хотя до того на Родину возвращены и переданы были уже по разным каналам две его тетрадки с ладонь, размером в сердце, и «затерянные» во всемогущем МГБ СССР. И лишь после того, когда бельгийцем Андре Тиммермансом была передана та самая тетрадь, знаменуемая в дальнейшем «Моабитскими», поэт Илья Френкель впервые перевёл на русский язык несколько стихотворений и издал в 1953 году на страницах «Литературной газеты», редактируемой Константином Симоновым. Ибо уже невозможно было содержать их в тюрьме безызвестности. Поэта можно обезглавить, а стихов его умертвить невозможно. Кровью написанное в крови не тонет. То, что в тогдашней в одной шестой части мира, именуемой СССР, Муса Джалиль был единственным, кому было присвоено в 1956 году звание Героя Советского Союза, а спустя год – в 1957 году – лауреата Ленинской премии в области литературы и искусства, не повторится уже никогда.

Они знали, что сильнее своих врагов. И честно выиграли единоборство. Их палачи стали проклятием человечества, они – его совестью. Им можно приписать слова Спартака, который сказал: «Я стану многими!» И они повторились в борьбе многих беззаветных бойцов за мир, свободу и демократию на земле, на своей родимой земле.