Читать книгу Авенир - Александр Викторович Пироженко - Страница 8

Авенир поел и налил себе вина. Тандиру было плохо после продолжительного запоя. Они сидели в палатке, где еще вчера главнокомандующий Нарбских войск вел невразумительные речи и бил кулаком о стол. Сегодня он был необыкновенно смирен и на мага смотрел не с брезгливостью, а с тихим любопытством, похожий на укрощенного быка, неожиданно уступившего в схватке мелкой собаке.

– Теперь-то я понимаю, с чего мне вздумалось вскочить пораньше и мчаться… гм… к ним, – произнес Тандир, когда Авенир рассказал ему об их вчерашней беседе. – Не знаю, что и сказать. Ну да ладно… Ты внушил мне забрать тебя на рассвете и в тот же вечер уехал к мертвым. Да?

– Все верно.

Авенир не собирался посвящать Тандира в какие-либо подробности. Когда их с волком забрали, он первым делом потребовал, чтобы их накормили. Теперь Авенир пил вино, отдыхая перед обратной дорогой.

– Ты оставил магов здесь, но один увязался за тобой, – говорил Тандир. – Он увидел там то, чего не должен был, и сошел с ума. Так?

Авенир подтвердил.

– Так, может быть, ты скажешь мне, кто ты вообще такой? И что там происходило? – Тандир сдвинул брови, но, видя, что ничего не внушает грозным видом, поспешил вновь заговорить: – Скольких людей мы не смогли похоронить! А сегодня я прихожу и вижу, что все кончено! Почему? Кто ты?

– Маг.

– Маг! – закричал Тандир. – Здесь было много магов.

– Ничего они не могли сделать, – сказал Авенир. – И ты тоже, сколько бы людей ни насчитывало твое войско.

– Вот я и спрашиваю – почему?

– Потому, – сказал Авенир и поднялся со стула. Он готов был возвращаться в Эр.

– Сядь, – буркнул Тандир. – И поясни.

– Если бы у тебя были настоящие глаза, ты бы тоже увидел теней. Но ты видел только мертвых.

Тандир мучительно поморщился.

– Маг, да говори же человеческим языком!

Авенир поклонился:

– Прощай, Тандир, я возвращаюсь в Эр.

Авенир вышел из палатки, отвязал нового коня и не успел далеко отойти, как почти сразу наткнулся на Лию – судя по всему, она его искала. Она отворачивалась, пряча от него ту сторону лица, которую украшал синяк. По дороге к лагерю она уже рассказывала, как вышло, что Арон увязался ночью за ним, и не переставала упрекать себя, что это исключительно ее вина. Авенир заметил, что Беру надо бы получше обдумывать свои приказания.

– Обратно ты едешь сам, – сказала она. – Арон теперь вряд ли удержится на коне, поэтому мы поедем на телеге. По прибытии в Эр я все объясню Беру…

– Не думаю, что он будет вас ждать, ему доложат обо всем намного раньше, – сказал Авенир. Все последние дни он вспоминал так же, как оправившийся больной вспоминает о лихорадке. И как будто с тех пор, как они встретились, он только теперь вообще посмотрел на нее – и это лицо было ему незнакомо и странно узнаваемо. – А насчет Арона… Не знаю, какую кару тебе нашли бы за невыполнение приказа, но сейчас ты видишь, чего избежала. Беру я скажу, что сам избавился от вас, – а я так и собирался сделать, – но Арон нашел силы преследовать меня в одиночку. Но я правда не думаю, что это вообще будет кого-то интересовать. Для Бера есть другие новости.

– Неслыханно! – возмущенно завопил Крат.

Наступал вечер третьего дня с тех пор, как уехал Авенир. Дивар с Мартином обедали и слушали горячую речь Крата о мертвых стражниках, которых совсем недавно обнаружили у глухой западной стены города. Приходилось строить удивление и кивать на все слова трактирщика.

– И подождите, – сказал он, хотя два его слушателя и не думали никуда уходить. – А Ферон, почтенный Ферон, с которым мы знакомы вот уже двадцать лет, до сих пор не найден. Страшно, в какое время живем…

– Ну и что? – поспешно перебил Дивар, не преминув за миг до того покоситься на Мартина, который в недоумении развел руками. – Он что, не мог куда-нибудь уехать, например?

Крат аж подпрыгнул, будто его укололи.

– Вот у тебя, Дивар, такая, уж прости, ненаивная физиономия, а ты притом говоришь такие вещи. Меч Ферона, кстати, нашли вместе с трупами стражников.

– Так, может, это он их?.. – сказал Дивар, рассматривая кружку.

– Ужасно, ужасно! – закричал Крат. – Только не мели подобного в этих стенах!

Дивар еще немного посидел в молчании, а потом, сославшись на то, что ему нездоровится (хотя никогда до этого не искал себе оправданий), поднялся в свою комнату и повалился на кровать. Тело действительно гудело от боли, но Дивара занимало иное. История со стражниками немало его беспокоила, пусть даже Мартин не единожды его уверял в полном отсутствии свидетелей. И что, если Ферон выжил и сейчас отлеживается где-нибудь, чтобы набраться сил и указать людям на убийц?

Вскоре в комнату вошел Мартин и сел на соседней кровати.

– Зря хмуришься, – сказал он Дивару, когда тот в ожидании пояснений вперил в него укоризненно-выжидательный взгляд. – Этой загадки я объяснить не могу. Ферона я убил первым. Нечего на меня коситься.

– Я и не кошусь, – обиделся Дивар и поскреб лысину. – Я только боюсь, как бы Крат чего не заподозрил.

– Нет, – отрезал Мартин. – Для этого нужно хоть немного ума.

После спасения Дивара Мартин практически не отходил от него. Целые дни они проводили в разговорах, часто бессодержательных, но тушующих скуку одинаковых дней. Лишь об Авенире Дивар старался не болтать, но так было всегда. Если Мартин спрашивал, Дивар отнекивался или переводил разговор на другие темы. Но и сам Мартин не особо любил говорить о себе, упомянул только, что прибыл в Эр из каких-то Нарбских окраин «с поручением в одном государственном деле». Иногда он уходил из трактира на полдня и возвращался обыкновенно злой и задумчивый.

Дивар не сказал бы, что Мартин был хорошей компанией, но и такая была лучше, чем никакая. Порой он срывался в надрывную болтливость, и это раздражало, а порой Дивар испытывал к нему небольшое отвращение – причем не к отдельным каким-то чертам его характера или поведения, а к нему в целом. Дивару приходилось подавлять это чувство, но какой-то мутный осадок все же оставался. Были у Мартина и некоторые странности: он занял еще одну комнату на втором этаже и запрещал входить в нее кому-либо, в том числе Крату и слугам. Дивару он говорил, что хранит там нечто важное, чего постороннему глазу лучше не видеть, – на что хотелось лишь дернуть плечом: мне-то какое дело, или говори до конца, или молчи. В остальном Мартин был вполне сносен. Когда Дивар спросил о нем Крата, тот как-то безразлично ответил, что Мартин в «Пьяном Коне» впервые, платит регулярно и пожаловаться не на что. Дивар перестал искать оправданий своему мелкому чувству неприязни и продолжал проводить дни в общении со своим спасителем.

Раны особенно не беспокоили: сколько он помнил себя, на нем все заживало скоро. Крат вопросов по этому поводу не задавал, приструненный Мартином, и только время от времени Дивар ловил на себе любопытный взгляд трактирщика. Но Дивару было все равно, пусть думает что хочет. Не так уж долго осталось сидеть в «Пьяном Коне»…

В город Дивар не выходил. Однажды он предпринял попытку отправиться на прогулку, но стражники у входа остановили: «Велено не выпускать». Он не стал противиться и вернулся в трактир – как-никак, а свежие раны давали о себе знать. Да и ввязываться в ссору с людьми, вынужденными ежедневно его охранять, ему не хотелось.

Крат имел обыкновение отлучаться днем, чтобы узнавать вести и слухи, бродившие по городу. В условиях восстания его, конечно, более всего интересовали те события, которые могли повлиять на дальнейшую судьбу его заведения, но не проходило и дня, чтобы Крат не рассказал чего-нибудь своим постояльцам. Чаще новости были плохие: то повесят кого-нибудь на площади, то найдут утопленника в колодце; хорошим не интересовались.

– Кажется, война на Севере заканчивается, – сказал он как-то раз, и тогда еще почти никому не было подлинно известно, правда это или нет. – Войско распускается…

Этот волнующий слух расходился по Эру вместе с новостью о коронации нового правителя Нарба.

– Кто им будет? – изумлялся Крат. – Всем известно, что у Бера нет прямых наследников… Нужно быть готовыми к новым беспорядкам.

– Я слышал, в лагерь Тандира приехал маг с волком, – добавил Мартин, разглядывая Дивара. – Нечасто такие встречаются, да?

На замковой площади разобрали виселицы – возвышенный момент коронации не мог быть осквернен их зловещим видом.

Дивару пришлось выбираться через задний двор, чтобы его не заметили стражники Азазара.

Взгляды собравшихся людей были прикованы к широкому гранитному балкону на третьем этаже Главной башни Берового замка; все знали, что именно там появятся правитель и его наследник. Дивар и Мартин не смогли протиснуться поближе к замку – душная, грязная толпа сомкнулась плотным строем – поэтому стояли немного в отдалении от основного места скопления народа, где по крайней мере можно было свободно дышать.

– На самом деле, в Эр должны были бы явиться все высокопоставленные люди Нарба, чтобы принять нового правителя и присягнуть ему в верности, – говорил Мартин. – Но в нынешних обстоятельствах, в которые сам себя загнал Бер, по-иному невозможно. Тандир, главнокомандующий Нарбским войском, должен был бы поклониться новому королю. А главное – здесь нужно присутствовать брату Бера Карвину Первому, чтобы он принял нового соправителя и разделил с ним Раздвоенный Жезл. Но сейчас, я подозреваю, Бер наденет на него корону и передаст свою часть Жезла, – и на этом все. Честно сказать, я не верю в то, что это настоящая коронация. Что-то здесь нечисто.

– Зачем тогда это нужно? – неуверенно спросил Дивар.

– Мало ли, что снова придумал Бер. Он сейчас выживает.

Дивар не говорил, что уже знает, кому передадут трон. Он решил, что, раз Мартину и так известно об Авенире, то лишний раз не стоит распускать язык обо всем, что хоть отчасти касается мага. Нужно быть осторожным, тем более в мелочах – особенно в мелочах.

Толпа всколыхнулась, вместо беспорядочного шума по ней пронесся равномерный ропот – и так же равномерно стих. На балкон вышел Бер.

Дивару с такого расстояния была видна лишь маленькая фигурка правителя в алом плаще. В толпе раздались приветственные крики, но как только Бер поднял руку, на площади вновь воцарилось полное молчание. Дивар улавливал лишь неразборчивые обрывки его фраз.

– Ничего неожиданного, – сказал Мартин. – Говорить о победе Нарба на Старом Севере, как по мне, рановато. Понимает – конечно, он-то понимает! – как тяжело пришлось народу… Рассказывает, что уже стар, пришла пора передать корону, оставить великому Нарбу достойного правителя…

То и дело речь Бера прерывал восторженный рев толпы. Дивар не уставал им удивляться: лишенные по вине Бера всего, что наживали долгим трудом, вынужденные столько дней стоять у замка, безгласно требуя того, что принадлежит им по праву, они все же приветствовали правителя как своего высочайшего благодетеля – словно бы и не разорены лавки, словно еще утром не стояли здесь виселицы с повешенными…

– Достойный преемник? – бормотал Мартин. – Двоюродный брат! Как же это может быть? Откуда у Бера двоюродный брат? Откуда, если никто никогда вообще не подозревал о его существовании! – Мартин выглядел очень растерянным, так что вначале это лишь повеселило Дивара.

– Да брось! Что с тобой?

– Единственный двоюродный брат Бера Третьего – Карвин! Откуда же еще один? Не может быть! – Мартин схватился за голову, как будто резкая боль сдавила ему виски.

– Что такое?

– Нет, поговаривали, конечно, о не совсем обычной бабушке Бера… Как же так? Надо же, двоюродный брат!

Азазар вышел из-за спины правителя и стал рядом с ним; вновь заревела толпа.

– А думали, это все выдумки неотесанного народа. Дивар! Возвращайся в трактир, я кое с кем собираюсь повидаться. Вечером расскажу, в чем дело.

– Да что такое? – спросил Дивар. Он еще никогда не видел Мартина таким беспокойным.

– Позже, все позже…

Мартин скрылся в толпе.

Возвращаясь, Дивар так задумался, что едва не пошел через главный вход, но, опомнившись, представил лица изумленных стражников. Пришлось вновь лезть через забор заднего двора. Внутри никого не было – ни слуг, ни хозяина; все находились на площади. Дивар поднялся в свою комнату и стал проверять боевое снаряжение. Что-то слишком не нравилось ему в поведении Мартина. Почему его так тронула коронация аэрда? Куда он умчался? Еще хуже была мысль о том, что Мартин знает, где сейчас Авенир.

Дивар никогда не забывал, как опасен его новый приятель, в одиночку прикончивший десяток стражников. И сегодня почему-то повесил на шею маленький стеклянный амулет, оставленный для него Авениром, – предчувствия Дивару были дороже любых мыслей.

Он засунул за голенище небольшой нож и спустился вниз, в пустой обеденный зал, где устроился за столом. Он ждал.

Через два часа пришел довольный Крат: на площади было объявлено о снижении налогов в связи с окончанием войны на Севере, и для трактирщика это было самой счастливой новостью.

– А кто теперь король в Нарбе? – спросил Дивар.

Крат тяжко вздохнул.

– Ясно, что он получит всю полноту власти лишь после кончины Бера Третьего.

– Что у вас за порядки такие… – пробормотал Дивар, совсем теряя настроение. – Принеси мне обед! – прикрикнул он на трактирщика, пустившегося было в объяснения.

– Хорошо, – тихо ответил Крат. Он понял, что ему лучше не спорить. – Кстати, те стражники у входа просили вам передать, что их сняли с поста, и только что ушли. Значит, я опять могу принимать посетителей?

Дивар с досадой подумал, что как раз сегодня стражники могли бы быть ему полезны.

– Делай, что хочешь. Сообщи мне, когда придет Мартин.

Дивар ушел к себе. Разболелись свежие раны, поднялся небольшой жар. Вечером из обеденного зала доносился шум, в заведение Крата вновь шли люди, которые были не прочь опрокинуть пару кружек за новую жизнь. Подавленный тревожными предчувствиями, ощущая себя давно уставшим, Дивар уснул под вечер, не дожидаясь Мартина.

***

Дивар поднялся в полной темноте, весь в липком поту, охваченный необъяснимым страхом. Он в смятении огляделся кругом и неожиданно застыл – в дверном проеме стоял Мартин, опершись о деревянный косяк, и наблюдал за ним.

– Мартин?

Все произошло мгновенно. Дивар вдруг ощутил, как над кроватью пронеслась волна раскаленного воздуха. Холодный, как лед, стеклянный шарик на груди лопнул, порезав кожу, – амулет Авенира сработал. Дивар был приучен к мысли о том, что в бою с магом могут спасти только доли секунд. Он прыгнул с кровати, рассчитывая на один точный удар кулаком, и еще в прыжке понял, что проигрывает. Мартин отскочил в сторону и второй возможности ему не подарил. Он повел посохом – и Дивар свалился на пол, как придавленный бревном.

Подняться он больше не смог.

– Войско не пойдет даже за двойную плату, – уверенно заявил Бер.

– Пойдет, – спокойно ответил Азазар.

– После Севера это больше не войско. На что они сейчас способны?

– У нас нет времени. Нет даже нескольких месяцев. Учитывая события на том же Севере, учитывая происшедшее с твоим братом, стоит готовиться к неожиданностям. Горный Лес – это важный стратегический путь. Из-за низших этот путь прерван. Бер, почему я должен говорить об этом? – Азазар помолчал немного. – Две тысячи. Больше мне не нужно. И мы выступим немедленно.

– Ну, хорошо, – произнес Бер. Ничего хорошего он не подразумевал. Они сидели в зале вдвоем, удалив от себя даже слуг, и потому могли разговаривать свободно. – Как ты это видишь? Вы подходите к Горному Лесу – две тысячи воинов во главе с коронованным аэрдом… И что? Ты ждешь, что низшие сами выбегут вам навстречу? А идти за ними вглубь леса – это смерть. Я хочу представить это. Как ты выведешь их на открытое пространство? Да если б можно было это сделать, разве мы не расчистили бы путь?

– Ты все узнаешь, – пообещал Азазар.

***

Это случилось на третий день его возвращения в Эр. Маг, уже недалеко от столицы, устраивал себе в поле ночлег, но не успел развести костер, как в голове раздался отчетливый голос:

Приветствуем тебя, Авенир.

Неизбежное чувство при изменении состояния сознания – словно поднимаешься на миг над обрывом и медленно скользишь вниз.

Восемь магов – таких же, как и он – те немногие, кто способны изгонять из этого мира тени. Когда-то девятым был Ардалион. Маг встречался лицом к лицу всего лишь с несколькими из них, Посвященные объединялись в самых редких случаях. Но между ними всегда существовала особая связь, и где бы ни был каждый из них, они ощущали любые перемены внутри Круга.

Ардалион, – произнес Авенир, – его нет среди вас.

Учитель исчез давно; но после Эрских слухов он надеялся услышать его голос.

Если тебе хоть что-нибудь известно, ищи его. Он больше не Посвященный, но он ведь всегда отличался от нас.

Их знание и сила – это дар; именно поэтому их всегда было так мало.

Ты чувствуешь изменения?

Нет. Пока нет.

Что-то не так, Авенир. Ты снова готовишься к ритуалу?

Нет.

Ты закрыл дверь, но ты по-прежнему готов вызвать теней.

После вызова дверь закрывается как для мира, так и для того, кто ее вызывал. Собственно, дверь была лишь образом, принятым в Кругу Посвященных; в действительности же дверь – это сам Посвященный – канал, связывающий два мира. Но Авенир не понимал, о чем они говорят.

Дверь заперта, и я не собираюсь повторять ритуал.

Ты все еще готов выйти. Никто из нас не думал, что такое возможно.

Авенир задумчиво посмотрел на волка, который, в свою очередь, наблюдал за хозяином.

Волк для него – маяк, на свет которого он возвращается с той стороны. Но после того, как дверь закрывается, связь между магом и зверем слабеет. Авенир не смог бы вернуться, если бы ушел сейчас.

Попытайся разыскать своего учителя. Да, он больше не Посвященный, но никто не знает, жив ли он. Ардалион всегда отличался от нас, у него были секреты, а последний его поступок необъясним.

Я давно его ищу.

Прощай, Авенир.

Поездка обратно в Эр давалась магу легко – он ехал, как хотел, и спал, сколько хотел. Но теперь, встревоженный сообщениями Посвященных, понял, что не уснет. Авенир не находил в себе сил вновь открывать путь в глазах волка: вряд ли он перенесет то напряжение, которое в нем снова вызовет образ двери. Нужно дать себе время на отдых.

Маг оседлал коня и медленно поехал по ночному тракту.

Уже утром он доберется до Эра.

Возле заставы стражники остановили его и провели в замок. На центральной площади стало понятно, что восстание закончилось – виселицы убраны, толпа разошлась, а это значило лишь одно: совершилась коронация Азазара.

Никакого особенного внимания в замке магу не оказывали, он оставался все тем же никому не известным бродягой. В тронном зале его ждали четверо: Аяс у окна, сложивший ладони на эфесе меча, молчаливый Рекотар за спиной своего господина, Бер на троне и Азазар рядом с ним, единственный из всех поприветствовавший мага.

– Хорошие новости о событиях на Севере дошли до нас раньше, – произнес Бер, но по его тону нельзя было понять, доволен ли он тем, о чем говорит. – Нарбский народ радуется, люди кричат повсюду, что война окончена. Но мы-то с вами ничего об этом не знаем. Война окончена?

– Это не мое дело, – сказал Авенир. – Я сделал все из того, чем мог быть вам полезен. И если это будет от меня зависеть, сделаю снова.

– Очень осторожный ответ, – сказал Бер. – Я хочу, чтобы твои усилия были вознаграждены. Ты не скажешь, что ушел от Нарбского короля с пустыми руками.

Авенир кивнул: он принял это как должное.

– Ты останешься пока в Эре? – спросил Бер.

Авенир, взвешивая слова, произнес:

– Нет. Некоторые обстоятельства вынуждают меня покинуть Нарб на неопределенное время. Не знаю, что вас ждет в дальнейшем. На днях я уеду.

– Подумай, не лучше ли тебе будет здесь. Такие, как ты, всю жизнь проводят на дорогах. Здесь у тебя будет дом, деньги и уважение лучших людей Нарба. Я дам тебе все, что попросишь. Нигонские рубины? Пожалуйста, я пришлю тебе целый сундук. Оставайся.

Авенир терпеливо и молча ждал, пока Бер поймет его ответ.

– На что ты меняешь то, что тебе предлагаю я? Почему ты возвращаешься на дороги? Сколько ты еще так проживешь? Год, пять лет, десять? Просто скажи, что тебе нужно. Возможно, я смогу перевесить ту чашу, которая гонит тебя обратно к твоей собачьей жизни.

– Нет, Бер. Но я дам знать, когда вернусь.

Авенир одобрил план по военной кампании в Горном Лесу – этот путь должен быть постоянно открытым, так как до сих пор является самым уязвимым местом Нарба, и пообещал Азазару зайти перед отъездом из Эра. В последний момент аэрд сообщил ему о загадочной смерти стражников, с которыми маг столкнулся в «Пьяном Коне», но Авениру некогда было слушать, он решил, что лучше сам все узнает от Дивара.

Маг не забыл также обвинить Рекотара в том, что он сознательно отправил своих учеников на смерть, и признался, что приложил все усилия к тому, чтобы не позволить им проследить за ритуалом. Но, как он полагал и раньше, это никому уже не было интересно, а Бера судьба учеников Рекотара не волновала сейчас вовсе.

Авенир собирался вечером наведаться к тому купцу, который ездит с караванами в Них Даргх, и, если подтвердится сказанное Фероном, завтра же покинуть Эр.

Авенир шел к «Пьяному Коню», попутно подмечая недовольные взгляды и ворчание прохожих в сторону волка. Им вдвоем нечасто удавалось свободно бродить по улицам в больших городах. Кое-когда приходилось платить страже, а когда – надевать на зверя ненавистный ему собачий ошейник, но горожане в большинстве относились к этому одинаково. Поэтому Авенир уже давно, почти не замечая этого за собой, привык настороженно ловить чужие взгляды. Так, пробегая глазами по лицам прохожих, он разглядел в толпе бредущего Крата.

– Господин Авенир! – неестественно радостным голосом закричал Крат.

Трактирщик его побаивался и одновременно соображал, чем может угодить, чтобы выманить у щедрого постояльца еще несколько монет. Эти противоречивые чувства ясно различались во всей его фигуре и манерах. Трактирщик поравнялся с ним и старался идти в ногу, но постоянно спотыкался и отшатывался от бредущего поблизости волка. Авенир спросил о Диваре и обо всем происходящем в Эре. Трактирщик тут же озабоченно и суетливо затарахтел о том, что Дивара избили, а со вчерашнего дня он совсем не выходит из комнаты, но за ним присматривает Мартин.

– Какой еще Мартин?

– Мой постоялец.

– Когда он заселился?

– За день до вас. Я не…

– А где стража? – спросил маг. – У «Пьяного Коня» ведь должна быть стража!

– Вчера убрали…

– А почему он избит? Он выходил из трактира?

Крат только развел руками. Видя, что от трактирщика ему сейчас не добиться ничего толкового и только понимая, что в его отсутствие случилось что-то серьезное, маг быстрей зашагал к трактиру и жестом велел догонять.

– Ничего я не знаю и никуда не вмешиваюсь, – лепетал Крат. – Мы, простые люди, не лезем в дела господ магов, для нас это всегда заканчивается плачевно. Только я трактирщик – я вынужден порою быть осведомленным в некоторых делах, о которых мне лучше бы и в жизни не слышать! – встретив недвусмысленный взгляд Авенира, Крат без лишних слов сообразил, что пора переходить к сути: – Те стражники, с которыми вы столкнулись в первый день, все были убиты. Их трупы нашли у городских стен. Вместе с ними должен был быть и Ферон, но он исчез…

Крат как будто намекал на какую-то свою осведомленность.

– Ты думаешь, Дивар как-то к этому причастен? – спросил Авенир.

– Это все не для моего ума, разбираться в таких тонкостях. Я всего передаю слухи…

Они подошли к воротам трактира. Авенир остановил разогнавшегося Крата и тихо спросил:

– Значит, со вчерашнего дня ты Дивара не видел?

Крат, заподозрив что-то неладное, старался не просто отвечать на вопросы, но и думал, как бы одновременно сказать правду и отгородиться от возможной и неизвестной ему вины, отчего мямлил и только тянул время.

– Точнее, с обеда, – проговорил он. – Я не считаю, что должен был…

– Ладно, помолчи, – оборвал его маг. Напрасно он не попытался войти в трактир незаметно. – Останься на крыльце. Случись что, я крикну тебе, и тогда беги за городской стражей. Ясно?

Авенира сбивало с толку глупое выражение на лице Крата; ему казалось, что трактирщик из-за волнения совсем туго соображает. Но Крат рассеял его сомнения, робко предложив:

– А может, сейчас за стражей, а?

– Сейчас не надо, – отрезал маг. – В какой он комнате?

– У себя, – запинаясь, ответил трактирщик.

– Ладно, – кивнул Авенир. – Пошли!

Дивар медленно приходил в себя, но открывать глаза не торопился. Со временем он ощутил, что сидит на стуле, связанный по рукам и ногам; также он понял, что не один – вокруг него кто-то ходит. На то, чтобы вырваться, не стоило и надеяться – от длительного сидячего положения тело затекло так, что он едва ли смог бы просто повернуть голову. Дивар не знал, как долго он находился без сознания. Он все ждал, когда человек выйдет из помещения. Но в момент, когда ему стало уже невыносимо притворяться спящим, Мартин его предупредил:

– Сиди тихо. А то хуже сделаю. Веришь мне?

Ночь. Дивар сидел посреди своей комнаты, спиной к окну. Мартин говорил с ним из темного угла.

– Верю, – сказал Дивар.

– Вот и хорошо.

Мартин поднялся, походил по комнате и вдруг ударил сапогом по ножке стула – она переломилась, Дивар упал, ткнувшись лицом в дощатый пол. Поменять положение не было никакой возможности, он так и остался лежать, уставившись на его сапоги.

– Амулет надел. Что-то подозревал, значит?

Дивар почувствовал, как рот наполняется кровью: при падении он прикусил себе язык.

Мартин провел пальцами ему по глазам, и Дивар снова начал засыпать: он падал и это не прекращалось…

Второй раз он очнулся утром, в той же позе – лежа на полу, привязанный к сломанному стулу. Мартин снова был рядом.

– Не спи. Мы дождались.

Дивару было понятно, кого они ждут. Мартин с посохом зашел ему за спину, стал где-то возле окна.

Он вдруг обнаружил, что ничего не может сделать. Сейчас в комнату должен был войти Авенир, и кто знал, готов ли маг к такой встрече. Дивар был убежден, что Авенира не так-то просто застать врасплох, тем более какому-нибудь Мартину, но в этом мучительном ожидании развязка, как всегда, наступала неожиданно.

Дивара, который считал себя в этой жизни всегда готовым к смерти, окончательно сломила невозможность закричать, из горла вырывались только хрипы, и то после невероятных усилий. Все попытки приводили только к новым вспышкам боли в ребрах. Сбитый и задавленный собственной беспомощностью, Дивар, теряя самообладание, забился на полу: отяжелевшие, отекшие мышцы не слушались, он дергался, сипел и бился головой об пол, стараясь произвести как можно больше шума. Мартин, увидев его жалкие потуги, пнул его посохом и приказал лежать тихо.

Крат, оставшись на крыльце, безжалостно поносил себя за то, что после учиненного магом разгрома в «Пьяном Коне» прогнал вышибалу.

Авенир взглянул на волка, который, улавливая малейшие перемены в его настроении, злился и готовился к драке. Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, они тихо подошли к двери.

Обдумывать положение было поздно, пытаться сквозь дверь прочувствовать происходящее в комнате – тоже, но Авенир замер в нерешительности. Нет, его беспокоила не ловушка, которая могла быть устроена внутри, его останавливало какое-то предчувствие, неясная мысль, что он не учитывает чего-то важного. Волк суетливо крутился у двери напротив, но разбираться было некогда: из комнаты Дивара послышались хрипы, ждать дольше не было смысла.

Авенир ударил дверь ногой, верхняя петля сорвалась, несколько досок с грохотом переломились. Его давно здесь ждали: связанный Дивар лежал на полу, маг стоял над ним и постукивал кончиком посоха ему по виску.

– Ты и есть Мартин? – спросил Авенир.

– Так ты уже слышал обо мне?

Авенир смотрел в его глаза и видел ночь, поле, устеленное мертвыми, рябь теней на поверхности, слышал гнилой запах смерти.

– Пусти его, – коротко бросил Авенир.

– Нет, не думаю, – сказал Мартин.

Волка злило присутствие некроманта, но Авенир ощущал, что зверя сильно беспокоит также нечто иное. Маг упрямо от него отворачивался, даже когда тот настойчиво ткнулся башкой ему в ногу. Он не мог оглянуться, не мог себе позволить связать сознание со зверем, потому что Мартин использует малейшую возможность для удара.

– Я полагаю, мы не понимаем друг друга, – произнес Мартин.

Авенир видел, как на древке приставленного к Дивару посоха трепещет заклятье, наливается смертельной магией, и сознавал, что не успеет ничего сделать. Ему оставалось только ждать свою возможность.

Мартин, сощурив глаза, спросил:

– А помнишь, Посвященный, некоего Ферона?

Конечно, он прекрасно помнил старого стражника.

– Чем он провинился перед тобой? Я собирался узнать у Дивара, но он же превращается в молчуна, когда речь заходит о тебе. Ну, причина не так уж важна. Главное, что Ферон запомнил дверь. Или, точнее, ее отражение – без разницы…

Все стало слишком очевидным.

– Очень жаль, что он встретился с тобой, – сказал Авенир.

– А если бы не встретился? Думаешь, для него это было бы лучше? Нет, если бы ему пришлось о чем-то жалеть, так это о встрече с тобой, вот что смешно!

Это звучало тем ужасней, что было совершенно справедливо; Авениру нечего было ответить. Он, наконец, заметил краем глаза бледное, едва различимое свечение рубина на своем посохе, и объяснил себе тревогу волка. Все так, тень где-то близко, очень близко…

Но почему он не ощутил ее раньше?..

Почему он не ощутил раньше присутствие некроманта?..

Лишь теперь у Авенира открылись глаза на то, в какое положение его поставил Мартин. Еще до того, как за спиной скрипнула дверь комнаты напротив, за какой-то миг Авенир вполне обрисовал себе дальнейшее. Сейчас выйдет Ферон (нет, – тень), и ему придется повернуться к мертвому стражнику, а в это время Мартин ударит его в спину. Волк, конечно, может помочь, но Дивар лежит под ногой некроманта. А он, Посвященный, не сможет просто изгнать тень, необходим ритуал, тонкая связь с волком. Ферон не испугается слабого свечения посоха, растворяющегося в дневном свете. Можно лишь сопротивляться, но нельзя уничтожить тень.

– Добро пожаловать, почтенный Ферон, – произнес Мартин, и дверь за спиной Авенира открылась.

Мешкать было нельзя.

Послышалось рычание волка; зверь в любом случае нападет на Ферона первым. Теперь магу необходимо было использовать всю силу.

Еще только резко поворачиваясь назад, Авенир сотворил заклятье – упругая волна воздуха приникла к посоху, чтобы сорваться с рубина огненной стрелой и сбить Ферона с ног. Маг собирался ударить и тут же ответить на атаку Мартина, но ни того, ни другого не произошло.

Как только Дивар увидел за спиной Авенира голову мертвеца, в котором определенно узнавался Ферон (рукоятка ножа так и торчала из глазницы, словно дверная ручка), он испытал ужас, который вынудил его вновь шевелиться, преодолевая скованность тела. Как безумный, он завертелся на полу, переставая принимать действительность, и только куски разрозненных картин мелькали перед глазами: деревянный потолок комнаты, перекошенное лицо Мартина, отчего-то разнесенная в щепки кровать у стены… Его тело боролось со смертью, в какие-то короткие мгновения ему чудилось, что он слышит, как у него от напряжения трещат кости и рвутся наливающиеся кровью мышцы. Так бывает только в кошмаре, когда вынужден пересиливать вязкую, мглистую, тугую гущу сна, еще больше путаясь в кромешных образах. Горло, будто забитую трубу, прорвал хриплый и натужный крик; приподнявшись на одном колене, он обеими руками перехватил посредине посох Мартина и тянул его на себя, пытаясь вырвать. Но, что самое странное, некромант не обращал никакого внимания на освободившегося пленника – то, что происходило за плечом Дивара, интересовало его куда как больше.

Волк всем телом навалился на Ферона и вцепился зубами ему в предплечье. Авенир направил посох, но заклятье не сработало. Этого не могло случиться, потому что, даже желая того, маг вряд ли сумел бы остановить себя, было слишком поздно. Тем не менее, это случилось, причем так, будто никакого заклятия и не было.

И не успел Авенир осознать этого, как произошло нечто более странное и невозможное – он увидел дверь.

Лицо Ферона (вздувшееся, кроваво-гнойное в пронзенной ножом глазнице, абсолютно пустое лицо… – покрывало для тени) смазалось и стало уплывать, а за ним в неудержимом потоке хлынуло и все окружающее – волк, стены, коридор, все теряло очертания и закручивалось в одну воронку, и не было сил уцепиться за землю. По телу пробежали мурашки, как на холодном пронизывающем ветру. Накатил ужас; неустойчивый мир затягивался в петлю, поглощая мага. И в момент, когда все окружающее растворилось, исчезло в дикой тьме, Авенир обнаружил, что находится далеко от трактира, да и от всего Нарба, – он стоял перед дверью. Не было времени на размышления, Авенир ощущал себя так, будто находится во сне, потому что не управлял собой: это была не его воля и не его намерение. Как завороженный, он потянулся к ручке (к оскаленному волку) двери, повернул ее и потянул на себя. Ослепляющий алый свет ударил из проема. Авенир ждал, что сейчас черной завывающей лавиной на него хлынут тени, – на него, не защищенного ни алмазным кругом, ни связью с волком. И теперь его собственный мир был слишком далеко, волк, всегда являвшийся в походах к двери связующей нитью с реальностью, сейчас в этой дали борется с Фероном, когда Авенир переступает порог дома теней.

Но теней не было.

Только ослепляющий красный свет.

Маг обернулся – туда, в зияющую тьмой пустоту, и обнаружил путь.

Он сделал шаг…

Мир вернулся на место. Но на втором этаже «Пьяного Коня» просто в потолке раскрылась потусторонняя дверь.

Авенир видел лицо Ферона расплывчато, сквозь туманную красную пелену, но он очень ясно и четко видел тень – воронка тьмы под сводом темени. И хотя маг оставался неподвижен, ему показалось, что он взял тень рукой, словно вырвал камень из травы, и швырнул ее в черный проем. Все это было не так, он знал, что заставил ее вернуться, но все происходило тогда быстрее, чем он мог бы понять.

Дверь захлопнулась и исчезла.

Авенир повернулся к Мартину. На пол грузно свалилось тело Ферона.

Ни в чем больше не уверенный – ни в себе, ни в своих заклятьях – Авенир повернулся к Дивару и успел увидеть, как Мартин выпрыгивает в окно.

По телу разлилась странная легкость, в голове было пусто и тихо.

Авенир мягко опустился на колени и лег на грязный пол. Он был опустошен, как высохшая река. Рядом захрипел и на руках подполз к нему Дивар.

– Ты как? – спросил маг. Два коротких слова были невозможно большими и объемными, в голове забило гулкое эхо: ты как… ты как…

Дивар прочистил горло:

– Нормально… – и добавил, сопровождая слова довольно жалкой попыткой издать смешок: – Потрепал меня ублюдок…

У Авенира закрывались веки, он засыпал, как после продолжительной изматывающей работы.

Раздался топот торопливых мелких шагов, в комнату ворвался насмерть перепуганный Крат. Он о чем-то беспокойно говорил, Дивар ему односложно отвечал, но, видимо, сумел унять трактирщика. В момент, когда Авенир обратил на их разговор внимание, Крат возбужденно кричал:

– Да мне на голову! Даже не посмотрел, куда прыгает! Он, похоже, сломал руку!..

Крат, наверное, еще много чего говорил – Авенир не слушал.

Бесконечные вопросы вырастали перед магом и тут же таяли в воздухе, сменяясь другими. Волк лег рядом и прижался к нему.

Ничего, кроме усталости, Авенир не чувствовал.

Не было пути, не было двери, не было теней…

…Или были?..

Сегодня он убедился, что поступает правильно, покидая Нарб – нужно искать учителя, нужно как можно быстрее отправляться в Них Даргх. Если кто-нибудь и может объяснить происходящее с ним, так это Ардалион.

Еще через время все мысли угасли.

Никто так и не увидел, как его волчьи глаза вновь стали человеческими.