Читать книгу Мое частное бессмертие - Борис Клетинин - Страница 35

В приюте.

Иосиф С. моет хлеборезку, подметает в саду… лишь бы к старикам не входить.

Ну, мне всё равно.

Хоть я и не одобряю такого поведения.

Брезгуешь – сиди дома.

Июль 1935, Оргеев.

Но его аж корчит от брезгливости.

Вдобавок у него тут деловые встречи (нашёл – где!).

Смотрю, устроился за плетёным столиком на веранде. С каким-то представительным мужчиной.

Для смеха я решила побеспокоить их. В 3-й комнате лежачий старик обделался. Я могла бы кликнуть санитара, но кликнула богача Иосифа Стайнбарга из попечительского совета.

Он встал из плетёного кресла и пошёл за мной. Ноги не несли его.

В палате я попросила его усадить на клеёнку обделавшегося старика.

– Ёш! – пропел вдруг Стайнбарг, рассмотрев несчастного.

Чудесная перемена вспыхнула в нём. Решительность и доброта перекоренили страх и гадливость.

– Ёш! – повторил он с нежностью. – Иеошуа!..

– Ёшка! – возразила я. – А не Иеошуа!..

Ёшка был на последних стадиях Паркинсона.

Болезнь, немощь – лучшее, что было в нём.

Поделом! Не жалко ни капли.

И я не говорю о том, что давно пора пересадить его в поганое кресло. Рук не напасёшься – убирать за ним.

– Ёшенька! – запричитал Иосиф С. – Я не знал, что ты здесь! А Вы… отвернитесь!.. – приказал он мне. – И раскройте окна!..

– Не отвернусь!.. – возражала я.

Голого Ёшку я не видела!

Но происходило что-то неслыханное.

Стайнбарг опустился на колени перед Ёшкой и стал стягивать с него исподнее.

– Этот человек моего папу разорил!.. – прошипела я.

– Этот человек спас меня в Гусятине!.. – перебил Стайнбарг. – Ну-ка! Полотенце киньте!..

– В Гусятине? – я не поверила своим ушам. Но он весь был занят своим Ёшкой.

Тогда я подошла и встала перед ним:

– Вы сказали, в Гусятине?!. – подняла я голос.

– Что? – скосил он глаз.

– Не было никакого Гусятина!.. – объявила я ему. – Надеюсь,

Вы меня услышали!..

Произнеся это, я стала считать (1… 2… 3… 4…) про себя. Если успею досчитать до 10, то спор окончен!

В мою пользу!

– Но я родился в Гусятине!.. – рассмеялся он на счёте «восемь».

Как безногий, сидел он перед Ёшкой на полу.

– Не было Гусятина! – повторила я с обречённостью.

(1… 2… 3… 4…)

– Ха, что же тогда?!. Выходит, и меня не было?! – он смеялся во все зубы.

– Если Вы… – крикнула я, – любите… меня…

Мы обмерли.

Даже парализованный Ёшка охнул.

Новозелёное выражение пробилось в прошлогоднем его лице.

– То… что?.. – отозвался Стайнбарг. И пересохшие губы облизнул. – Договаривайте!..

Я выбежала из комнаты лежачих.

Испуганный санитар нёсся мне навстречу.

Представительный мужчина с веранды гнал его по коридору – вызволять своего делового партнёра.

Это был Октавиан Попа, городской прокурор.