Читать книгу Черная Принцесса: История Розы - Дана Ви - Страница 16

Обиделся бы Александр, узнай он, как именно, я использовала его платок? Не «по назначению»… То есть, «по назначению», но не для того, для чего он мне его дал, тогда. Я так, не хотела «портить» его и пачкать грязью. Что… Так и унесла его чистым. И принесла домой. А там, уж… «За испачканную одежду» и «лишние траты и расходы». Ее – на меня… «Испачкала собой».

Не обиделся бы, наверное. Расстроился… Как и все, кому я врала, вру, и буду врать… Противно! Им всем противно. Да и что там… Мне противно от «себя»! Но… Кому это нужно? Тебе? Тебе! Лишь тебе и только. Спасибо, что слушаешь. Я не часто это говорю, но… Ты же и так знаешь! Я бы не вела тебя, если бы не была благодарна. Ты – не «первый», но точно и не «последний», средь «своих». Но «последний», средь «чужих», кто терпит меня. И то, что я «грязню»… «Пачкаю» тебя своим «потоком» мыслей. Своим «изливанием» души. Стержнями синих ручек, цветными маркерами и карандашами, фломастерами… А где-то вначале, были и яркие наклейки, помнишь?

Еще, от Жени. Ты – от Александра. Они – от Жени… Все – от Александра и Жени! А я – неблагодарная им и благодарная дневнику. Говорящая тебе и молчащая им. Доверяющую «неодушевленному», нежели одушевленным. В этом – вся я. Не желающая смотреть в глаза жалости и состраданию. Зато, желающая, за благу душу, «поносить» их. «Понести» и при всех, за всех…

Хотя, в чем они виноваты? В чем виновата… Я? А ты? Вынужденный принимать и «насильно» понимать это?!

– Ты серьезно, Александр?! – негодовала девушка.

Не обращая внимания на удивленный взгляд таксиста, брошенный в зеркало заднего вида. Везшего ее на желтой машине, с черными «шашечками», последней модели Toyota. С черным кожаным салоном внутри.

А обращающая внимание на цветные магазины и серые дома, редкие зеленые кусты и деревья, проносящиеся за окном. И куда больше, на колени, где держала ежедневник, ручку и рюкзак с кожанкой. И все, в одной правой руке. Левой рукой держа телефон. Какое кому дело, как и кого она называет?

– Я не поеду к нему!

– Не к нему, а за кофтой. Егор отдаст ее тебе! Всего и делов-то. И, да, более чем, если ты дорожишь своей вещью и покоем. Ведь, она «пахнет» тобой и достаточно неплохо. Прямо-таки, «фонит», если мы будем говорить о Владе. Который, еще не знаком с тобой. Но, вполне, сможет найти тебя по «запаху». А там и «следу». Не «раззадоривай» его!

– Так, может, проблема не в кофте? А в том, что вы меня с ним так и не познакомили? – закатила глаза брюнетка. Слыша тихий смех водителя и грузный выдох на том конце. – Знаю. Знаю! «Лезу вперед паровоза»! Ну, ты же, наверняка, ее спрятал на все двери и «засовы», на все «замки»! В шкафу своей «мастерской». Давай я приду за ней, когда ты будешь дома? Или Ник? Пожалуйста…

– Малышка, я и так оставил у себя тот, свой и твой, платок. А ты знаешь, что это – риск не «меньший». Возможно, даже и «больший». Зачем ему две твои вещи, «носящие» тебя? Причем, если кофта «носила» тебя «внешне». Платок, еще и «внутренне». Не испытывай его терпение! Ничего с тобой не будет и не станется, – хохотнул Александр. – Уверяю тебя, он даже не выйдет. Скажет где или вынесет, а сам будет в своей комнате или в гостиной. Давай! Нужно смотреть страху в глазах, а не бегать от него.

– Я не бегаю! – насупилась девушка, вырисовывая какие-то, только ей известные, узоры подушечками пальцев левой руки, на запотевшем стекле. Ненадолго оторвав ее от телефона и зажав его, между левым плечом и ухом.

Погода сегодня не радовала глаз. И у кого, там природа – без плохой погоды? Ясно, что «субъективно» и «относительно». Но… Все же! Благо, грозы не было и грома не наблюдалось. Только, пасмурность и дождь. Но и этого хватало, чтобы «закрыть» всех по домам. Всех, но не ее.

И угораздило же забыть кофту, после рисования. Ладно, снять. Бежевая все-таки, чтобы не испачкать, вечно скатывающиеся к ладоням, рукава. Под низом была черная майка. Ее не было так жалко, как ее. Но оставить! Знала, что может забыть. Забудет! Поэтому и не вытаскивает большинство предметов из рюкзака! Вообще, старается из рюкзака ничего не вытаскивать. Даже, на короткий срок, ведь после и не положит обратно.

И как на злобу дня! «Везучий случай»! Будто, не дождалась автобуса и пошла пешком. А он взял и приехал, как она уже прилично отошла! Так, еще и Егор дома. Это ли – не «комбо»?!

– Да! Ты «увиливаешь»! – и в этот момент показалось, что он начал загибать пальцы. По шороху и шебуршанию на тот конце. Словно он, как и она, прижал телефон, плечом и ухом. А руки выставил перед собой и начал перечислять. Поджимая пальцы, один за другим. – А еще «скрываешься», «прячешься» и «уходишь раньше». Или «не заходишь совсем», как сейчас, например. Но не «бегаешь», конечно. Будто, он не знает о твоей «проблеме», Соф. Не знает о страхе! Я тебя умоляю! Кто сколько живет и кто раньше на свет родился?!

– Хотел сказать, «на тьму»?

– Ты поняла меня, – грузно выдохнул, на том конце, Александр и, снова, чем-то «захрустел» на том конце. Скорее всего, меняя руку и сжал переносицу пальцами, будто разминая, после долгой носки очков.

Она же его изучила, от и до. Как и то, в каком моменте начинает его бесить. Нет, не бесить… «Подбешивать»! «Бесить», это когда уже следует ее полное имя и с «рычанием».

– Он же будет насмехаться надо мной! – перешла к «нытью» София, почти «моля». – Смеяться! А я смущаться и трястись! И еще больше, бояться…

– София! – «рыкнул» мужчина, а девушка поставила про себя «галочку». «Зачтено»! Высшие точки, Эвереста и Олимпа, достигнуты! – Я не знаю, с чем связано ваше «такое», мягко сказать, «общение». Которого и нет… – оборвал сам себя мужчина и скрипнул зубами. – Точнее, знаю, но… Не важно! Я уверен, что это – не повод избегать друг друга. Точно, не повод! И избегать тебе же, прежде всего! В конце концов… Ты ему там самооценку повышаешь или что?! Самолюбие тешешь? Нет?! Тогда «чеши» за кофтой и не «гунди»! Не съест он тебя. А съест… Я его сам съем!

– Ооо! Будто, новое прочтение, с продолжением, «Красной шапочки», – хихикнула брюнетка. – Что-то от лица охотника, с волком внутри. Переодетым в бабушку и с бабушкой же внутри него самого…

– Я искреннее понадеялся сейчас и надеюсь, что это – не твое «прочтение». И не очередной «опус на тему». А уж, тем более, не эссе! Чему вас там учат, вообще? Я тебе «такого» не читал! Что? Образование, настолько сильно «ушло в дебри»?!

– Скорее, «слетело». «На полном ходу» и «поездом с рельсов». «Проезжая над морем или океаном». Ладно! «Водные поезда» – это, конечно, прекрасно! Но «такая штука», «прокатывает» только в Японии. И в «Унесенных призраками»… А оно, образование, все «утонуло», не найдя ни Немо и ни Губку Боба… Так и быть. Иду!

– Вот и умница! «Отпишись» после, по уходу. А лучше, «отзвонись», – повисла пауза, за которой последовал вкрадчивый мужской шепот. – Писать-то он и сам умеет. И напишет! От тебя…

– Вот, спасибо-то, Александр! Лучшего «прощального» и заодно «мотивационного слова», и не придумали еще! – закатила глаза девушка, расплачиваясь. Но пока, оставаясь в машине и наблюдая, за стеклянными синими, серыми и одной рыжей, высотками Москва-Сити, из окна. И сквозь свои же разводы. – И вряд ли, когда-то придумают…

– А никто и не прощается. Просто… Не расслабляйся излишне! – и отключился.

А девушку «пробрал», до самых уголков сознания, его шепот. Вперемешку с каким-то утробным хрипом и рычанием! Что сказать? Он сам любил играть на нервах. Но не любил, когда играли на его. Эгоист? Да. Но кто, хоть раз, посмел бы сказать ему это в лицо? Может и смели… Но выживали ли? Опять же… Кто? Само их отсутствие, наталкивало на какие-то мысли, не правда ли? Как и то, что ее-то Егор, может и не съест. А вот того, кто ее… Маленько, так сказать, «замарафетил»… Знать бы! И «соломки подстелить»! Перед тем, как все это «дело», засыплют черным гравием и проводят в «последний путь»…

Взглянув, уже в который раз, на себя в экране заблокированного телефона. Девушка грузно выдохнула и поблагодарила себя за отказ от стрижки волос. Сейчас длина, как нельзя кстати, была нужна и закрывала «нужное ей» и «ненужное ему». А «нужное» ли ей и «ненужное» ли ему?! Плевать, не плевать… А не Егор, так Александр. А не Александр, так… Да, кто угодно! Кто, еще не знает и не видел. А не видел… Никто! Разве, таксист, который и «пялился» всю дорогу.

Молодой темноволосый человеческий парень, двадцати-двадцати пяти лет. С такими же темными и широкими бровями. Длинными и пышными ресницами. С ярко-голубыми глазами, на бледной коже. «Вытянутой», на высоком лбу. И таких же высоких, но и «острых» скулах. Узком и длинном носу. «Стянутой» у ровного и круглого подбородка, под полоской узких губ. Он был одет в бежевую кофту, с длинным рукавом. И темно-серые потертые джинсы, поверх черных кроссовок.

Вроде и молодой, «зеленый». «Что» с него, еще взять? Но он, именно «пялился». Даже, не прикрываясь «излишней внимательностью на дороге». От того и неотрывно следя в зеркало заднего вида. Оставалось гадать, чего в нем больше: «интереса» или «совести и джентльменства»?

– Что с лицом, красавица?

«Первое»! Нет, спорить было бесполезно. Она бы и сама «попялилась» от души, но спросила ли? Влезла бы в «личное пространство» и «зону комфорта»?! Видя, опять же, что человек, без какого-либо желания говорит об этом. Так, еще и ко всему. «Бонусом»! «Закрывает», как может, лицо волосами. Перед этим, впервые не рассчитав количество косметики. Взяв всего и сразу. «На максималках»!

И к слову о «марафете». Ей же, тоже «достанется». За «сокрытие улик» и ложь. Или нет? Ему же плевать… А плевать ли? А ей?!

– Упала, – отмахнулась София, сбрасывая все предметы, лежавшие на коленях, в рюкзак.

Накинув его на плечи, а кожанку поверх головы. Она покинула машину, убегая внутрь семидесяти-шести этажной башни, с «одноименным» названием.

Охрана из двух коренастых демонов-мужчин. На вид, сорока-сорока пяти лет. С «выточенными» и «выскобленными» бледными лицами. Под черными смоляными «ежиками» волос. Изредка, спадающими на широкие лбы. И касающиеся черных широких бровей. Не цепляя таких же черных, но коротких ресниц. Обрамляющих черные глаза. С длинными, но широкими носами. Высокими и «острыми» скулами. Мощными подбородками с ямочками. И пухлыми губами.

В черном «штатском», строгих классических костюмах. Состоящих из пиджака с длинными рукавами. Поверх черной рубашки и черного галстука. И черных брюк со стрелками. Покрывающих черные лакированные туфли. Пропустила ее, без всяких вопросов.

Как и «консьерж». Молодая женщина-ангел, тридцати-тридцати пяти лет. С округлым лицом и тонкими, нежными чертами лица. Серыми глазами, в окружении светлых длинных ресниц. Подкрашенных бежевыми тенями. И узких светлых бровей. Под русой пышной челкой. Волосы средней длины, были прибраны в тугой хвост за затылке. «Вытягивая» ее светлую кожу на скулах и висках. С небольшим и аккуратным носом. Над небольшими, но полными, губами. С матовой нежной бежевой помадой. И округлым ровным подбородком.

В том же «дресс-коде», что и мужчины рядом с ней. За исключением цвета и обуви. На ней был белый костюм, а ноги были «увенчаны» белыми лакированными лодочками, на тонкой и высокой шпильке. Руки с белым лаком, на средней длины ногтях пальцев, были уложены перед собой. И отбивали легкий ритм на пластиковой поверхности темно-синей тумбы перед ней. Как и весь интерьер их окружавший. В синих тонах, повсеместно. От плиточного пола и стен, до натяжного потолка. Со встроенным белым светом. С легким присутствием серого, как «металлического». В рамах пластиковых окон, которые были, почти что везде. И рамах серых металлических кабин лифтов.

«Великая сила внушения и внушаемости» не дала Александру оставить в доме людей. Поэтому, он один из первых, подал прошение на замену персонала «своими». Ангелами или демонами… Главное, не людьми. Чтобы никто не мог проникнуть или узнать что-то, применив «волшебство» и «магию вне стен Хогвартса». Как и надолго не оставлял «имеющихся». Держась правила: «люди – внушаемы, а существа – сменяемы». Должны быть, как и равновесие с балансом. Сохранять эту возможность, для всех. И чтобы «враги» не изощрялись, в попытках придумать, как проникнуть через одних и тех же. А их и не было, «одних» и «тех» же.

София и не старалась их запоминать. Как по именам, так и внешне. Не задерживаясь, особо. Как на них, так в доме и квартире. Но мельком, пробегалась глазами, здороваясь. Не удивляясь новым личностям, при следующем появлении здесь. Нацизм и расизм? Нет. Паранойя? Да! Но никто не сказал: «нет». Все были: «да!» и «за!». Опять же… Даже, если «первые» и были. Считалось, что и нет. Сейчас-то, точно…

Юркнув в серую металлическую кабину лифта. Девушка нажала на серую металлическую кнопку нужного, семьдесят шестого этажа. И повернулась меж зеркальных стен, к той, что была сзади и за ее спиной. Попытавшись оправить и исправить то, что за пару минут устроил с ней дождь и ветер. Благо, косметика не «подсмылась». Девушка ограничилась, только тоном и пудрой, чуть мазнув светло-коричневыми тенями веки. И в тон им, «сдобрив» матовой помадой губы.

Погода соответствовала ее нежеланию наносить туш на ресницы и карандаш на брови. Светло-бежевые ногти, ближе к белому и молочному, «держались» который день. Благо, что на них ей время тратить не пришлось. А волосы были мокрыми на концах. Когда, как одежда, пострадала больше всего, наверное.

Если кофта, в горизонтальную черно-белую полоску. И черные укороченные брюки. Еще можно было спасти, просушив. То черные тканевые слипоны, на белой высокой резиновой подошве, «хлюпавшие» без того. А теперь, еще и водой. Можно было выбрасывать. Если учесть, что, все-таки, в куртке она не бежала. А бежала, держа ее над головой. Под ней, как под зонтом. Почему «как», а «не под»? Потому, что!

Потому, что нечего вытаскивать что-либо, если не имеешь «организации», класть все обратно и на свои места. Подумаешь, не было дождя пару дней. Это же не значит, что можно убирать зонт далеко и надолго? Значит! Для Софии, значит. Равно, как и сама София, для себя. Вообще, как видно, ничего не значит и не «котируется». Не «ценится»…

Вполне себе, «примета», как помытая машина. Вытащила зонт из сумки – жди дождя и беды! Хотя, это – одно и то же. Если «вне рамок приличия» и ливень!

Подметив на электронном табло цифру предпоследнего, до цели, этажа. Брюнетка подошла к серым металлическим дверям и глубоко вздохнула, тихо выдохнув.

Она справится. Она сможет. Забрать кофту, всего-то… Не «спалиться», с синяком на скуле и лопнувшей губой, с запекшейся на ней кровью? Да проще простого! С человеком! Но может, Александр прав и Егор не выйдет. Тогда, дождь «перебьет» все и она уйдет, как и пришла! «Свежо придание…».

– Верь, София! Верь! В твоем случае, надежды уже нет, как и любви. И «последней», уходит вера. Не отрекайся от «последней», из «святой троицы»! Иначе, отречется «второй», из «четырех всадников Апокалипсиса».

Нажав на ручку двери семьсот шестьдесят шестой квартиры. И не удивившись открытой, заранее, двери. Девушка проскочила внутрь, как и в лифт, до этого. Обретая, тут же и свою вещь. Темно-синюю кофту на мелких пуговицах. Сложенную на тумбе. Аккуратно сложенную! Александр! Или Никита? Или…? Разве, важно?! Важно, что не он!

– Эм… Привет! – решилась подать голос девушка, чтобы уж не быть «неприветливой», совсем.

Хотя… На отсутствие «гостеприимности» и какого-то хоть «дружелюбия», вполне мог идти, именно такой ответ. Нет! Его отсутствие и полное молчание. Без приветствия! Но кто она, чтобы отвечать злом на… Зло? Правильно! Ангел! Хватит про него! Хотя… И не он! Не до «конца», по крайней мере…

– Потеряшка! – протянул Егор и даже как-то «пропел» это, откуда-то из глубины квартиры.

Из гостиной, как поняла София. По «второстепенным звукам», каким-то рваным вдохам и выдохам, с небольшим треском пластика при нажатии. Девушка поняла, что он во что-то играет с джойстика. И что, он «отвлечен». Это – было в «плюс». Но не так и не настолько, чтобы утерять собранность и сдержанность. А тем более, несдержанность при ней. Это – «минус». Скрестив руки под грудью и опершись спиной на дверь, София ждала «развязки» и заветного «но».

– Все «нужное», обретешь в прихожей и на тумбе. Признаться честно, не ждал ничего «сверхъестественного» от «этого», как и «большего». Для девчонки из «высшего общества», гардеробчик «простоват». Но парфюмерия – «стоящая». Мне «зашло»! Как и все, что исходит от Ксана. У него отличный вкус, как ни посмотри…

– Но… – продолжила за ним и за него, пока шепотом, София. Уверенная в том, что он не мог так все и оставить, не «добив»!

– Но…

И тут, она положительно кивнула себе, прикусывая нижнюю губу в усмешке. Не зная, радоваться или плакать. От такой, уже «укоренившейся привычки», в ее сознании и «знании» о нем.

– В каждом «правиле», должно быть и «исключение». Иначе это, уже и не «правило», правда? Ничего личного! Не оскорбления ради, а побуждения к действию для. Осень, хоть и бывает богата на дожди. Как сегодня, например. Но бывают в ней и «солнечные деньки». Начни носить что-то «полегче». А если нет такого, попроси Ксана. Он подберет тебе что-то стоящее!

Обидно? Да! Больно? Не так, чтобы. Но… Да! Не в первый раз такое. Хотя, с ним… Каждый раз, как первый раз. Это – и были их, «мягко сказать», «отношения». С «взаимными претензиями» друг к другу. И обменом «обоюдными нежностями», на свой «извращенный лад». Егора! София же, молча сносила это. Стараясь лишний ра, не «нарываться», дойти до «конца». До «дна», куда он ее и «погружал», раз от разу. Порой, «пробивая дно» и доказывая ей существование «новых», в ней же. «Дойти» и уйти.

Просто… Она же не отвечает! И сама дает ему «почву» для воображения, фантазии и «бурения». А разгуляться было, где и как. Сама виновата… Но иначе, она не могла. Видела «мать»! Снова и снова. И терпела! Этот «ястребиный взгляд» виделся ей везде. И во всех, кто «повышал» голос. Кто касался ее, применительно «левой стороны»… И в нем, она видела ее, куда отчетливее. В «смеси» с «удавом». Не забывая про него и его суть. Истинную суть! Даже, другой цвет волос и пол, не давали шанса на «отступление». На «прорезь гонора» и хотя бы, голоса… Еще, не снился, но был близок к тому…

Но она не плакала, при нем, во всяком случае. Молча сносила и уходила. «Выливая» всю себя где-то в лифте или такси. В метро или на обратном «пешем пути» до дома. Сетуя на отсутствие дождя или снега, чтобы «спрятать» и «сокрыть». «Забрать» в «себя», «впитав» всю ее «соль». Раз, на это не была способна кожа щек. Да! Нет у природы плохой погоды! Есть плохие мысли, которые скрывает «хороший» пасмурный день. И такой же, в «тон» ему, дождь…

Грузно выдохнув, девушка, как и всегда, ничего не ответила. Взяла кофту, повесив ее на левую руку, поверх кожанки и собралась уходить. Даже, уже развернулась и нажала на ручку двери, правой рукой. Подхватывая прохладу и свежесть, так или иначе, образуемые в помещении из-за проветривания. Или долго не закрываемой входной двери подъезда. Но была остановлена мужской правой рукой, легшей поверх и сжавшей. Не трудно было догадаться, чьей.

– Стоять! – проговорил Егор, захлопывая дверь и разворачивая девушку к себе, неприятно сдавив талию. На что левый бок отдался тянущей болью, еще толком не зажив. Но София была бы не Софией, если бы еще и в этом «уступила». Она же, не настолько слабая. Не настолько! А в остальном…

– Кто?

Девушку передернуло и ненадолго перекосило, от продолжительной колющей боли, которую она уже не могла игнорировать и «отозвалась». Убрала его руки с себя, чуть отпихнув, молясь «перевести стрелки на взаимную неприязнь». Что, вроде бы, и сработало – Егор отошел на шаг. Но даже, как-то и «между прочим», «в порядке вещей». Не отреагировав никак.

Его интересовало «другое». Переведя взгляд со щеки девушки на ее треснувшую и сухую губу. Облизнулся, будто за нее. После чего, на шею, по которой стекали мелкие капельки дождя. Влаги, с непросохших, до конца, волос. Под кожей которой, скатился и прокатился «ком», который она проглотила. Осознав и поняв, о чем именно он спрашивает.

В этот же момент и он вернул взгляд к ее лицу. Облокотился на стену позади себя и скрестил руки на груди, склонив голову к правому плечу. Белая тенниска, с коротким рукавом. Поверх черных однотонных спортивных штанов, с «резинками» у ступней. «Делила» его, будто на «две части», черную и белую. Светлый верх и темный низ. Только, в случае с ним, София, вдруг обращалась в «дальтоника». Видя либо, только черное. Либо, только серое. И все в «смеси». «Света» ему и не хватало, что снаружи, что внутри…

– Да будет тебе известно… Дождь, хоть и «скрывает» какие-то запахи. Но, в основном, «очищает» воздух. «Убирая» и «прибивая» затхлость и грязь, пыль… Оставляя «на плаву», все «остальное». Что могло, без него и затеряться в «куче» и «скопище». В толпе и «букете»… – блондин вдохнул и прикрыл глаза, словно устав от повторения одного и того же. Или обучения и «всучивания», этому того, кто, по сути, и сам должен был это знать. Разбираться и понимать, без него! Спустя мгновение раскрыл их и на выдохе, продолжил. – «Второстепенных запахов»! Но кое-что не может укрыться в них же и с ним. Оставаясь в «одном экземпляре» и в одиночестве. Как будто, среди «серой» и «темной толпы», с черными зонтами, раскрылся красный зонт. Это «кое-что», сейчас так и «выдает» тебя, с «потрохами»! «Высвечивает», буквально. И это – не «ангельский» или «божественный свет». Не «свет», в принципе… Это «тьма». Это «алый» и кровь. В «смеси» с «темной энергией». Палкой, этого самого «зонта»! Которая, буквально впиталась в кожу твоей щеки. И «пролилась» из твоей губы. День-два назад… Точность «сбивается», а следы «путаются», не без твоей помощи! Ты их «путаешь» сама, почему-то не «лечась» и не «заживая»… Но с этим, мы разберемся позже. Будем разбирать проблемы, по мере их поступления. И сейчас… Он! Именно, он. Мужчина! Я чувствую его, даже сейчас. Но не в этой одежде. На этой кофте и через духи! К вопросу, о «следах»… Может ты и смогла отвлечь Ксандера. Но меня, тебе «отвлечь» не удастся, как и «перебить нюх». Так… Кто он?

– Будто, я знаю, – фыркнула девушка, продолжая подпирать дверь спиной и возводя глаза к потолку.

– И с каких это пор, ты стала передо мной глаза-то закатывать, а? – «в открытую» насмехаясь над девушкой, блондин подошел к ней, почти в плотную. Оставив небольшое расстояние, для «маневра». А именно, опершись правой рукой поверх ее головы, левую уложив на ее талию и ее правый бок. Нависнув над ней и смотря точно в глаза. – Что? Шипы обрела и когти?! И года не прошло…

– А вот… – девушка опустила голову, вместе с глазами, на мгновение. Чтобы собрать оставшиеся силы и снова встретиться взглядом с его взглядом. – Ты можешь, хотя бы раз, собрать все это в «кучку»? Какой-нибудь «сундучок»! И отставить «до лучших времен», чтобы выдать мне их, в них же?! У меня нет никаких сил, выслушивать это сейчас. И «вскрывать шкатулку Пандоры» в состоянии «переангела-недотрупа». Но, если тебе «в кайф», «бить» даже «такую» меня. Не «лежачую», а «умирающую», «подыхающую» и «издыхающую»… Не тяни! Выдавай все, «картечью» и «очередью»! Выбивай, как на духу и я пойду. Ты – «прекрасный аниматор» и «тамада»! И «конкурсы» у тебя, «отличные»! «Самый сок»! Я бы сказала: шок и «шик», «блеск»! С «пиньятой», в виде меня же, и для меня же! «Поцелуем смерти под омелой», особенно! Но не сегодня! Вообще, не до веселья…

– Да, уж, – «надулся», в обиде, парень. – Вижу и сам. «Играть» не с чем. Выглядишь хреново. Не хотелось бы, чтобы еще и «откинулась», в середине «представления» и «шоу». «Зрелище», так себе… «Мясо», но не «хлеб». Проходи! Но не чувствуй себя, как «дома». Скоро вернусь! Чтоб была здесь, до моего возвращения.

Отойдя к вешалке с верхней одеждой. Перед этим, вырвав из ее рук всю ее одежду. Как кофту, так и куртку. Блондин повесил все на крючок, рядом со своими вещами. Снял с него свою черную «кожанку» и обернулся, быстро обувая черные кроссовки. И собираясь выйти в дверь, но обрел девушку в том же положении и месте. С вздернутой вверх, в немом вопросе, правой бровью.

– Что еще? – надел вещь на себя блондин, оправляя рукава и полы куртки.

– Ты пойдешь сейчас, – не спрашивая, а утверждая, проговорила брюнетка. – В дождь! Искать… Кого? Чего?! Как в сказке, которую читал мне в детстве Александр? «Пойдешь туда, не зная куда, чтобы принести то, не зная что?». Серьезно?!

– Действительно, нужная информация, на данный момент. Без нее бы, я и не заснул сегодня, честное слово! Особенно, с «отсылкой» к тому, что делал для тебя Ксандер. И чего, не делал для нас. А если и делал, то редко. Уделяя всего себя, «принцессе» из «принцесс»!

– Да прекращай ты, уже, – чуть ли не «взвыла» София. – Правда! Уже, даже не смешно, а скучно и «тухло». «Пахнуло стариной», «бородой», стянувшей планету и задушившей ее же, на «седьмом обороте» и «девятом кольце». Пора бы, было уже и забыть, нет? Подумаешь, «прошлась против шерсти» один раз, но ничего! «Живой» же и «здоровый»! С психикой, вроде «устойчивой» или, все-таки, «пошатнувшейся»? Ну, тогда, прости! Знала бы раньше, что ты такой «ранимый», «белый» и «пушистый»… Держала бы язык за зубами!

– А я смотрю, тебя надо, так конкретно, «домахать» и заставить устать. «Вымотать», буквально! Чтобы ты «дар речи обрела» и «гонор поимела»! – вернулся «на позиции» Егор, уже впечатывая девушку в дверь своим телом. – А где же «манеры»? Где воспитание? Где все «труды», вложенные в тебя, «высшим саном» и «кастом»? Советом?! Отцом, в конце концов?! «Двумя»! Где?!

– Не мне, тебя рифме учить, как и ритму, – «плюнула», ему в лицо, София. – А тебе – меня «такту» и «расстановке»! Будто, я выбирала «это» и хотела. Молила в коленях и просила больше, чем что-либо. Подарком! Будь то, «Новый год», «Рождество» или, «пресловутый» этот, «День Рождения»! Вместо, игрушки или еще чего… Его я, кстати, тоже, не просила! Ни в количестве и ни в качестве! Но имеем, что имеем. Храним и плачем! И не храним, но тоже плачем, ведь «хороним»! Как ни посмотри, итог один. А тебе, так обязательно мне на «больное» давить, ради «больного», да? Александр! «Приемник члена Совета»! «Дочь отца»! «Папина дочка»! «Принцесса»! «Будущий член Совета»! «Королева»… Хочешь поменяться? Хочешь, «Королем»? Легко! Найдешь мне «пункт договора», в котором меня можно будет «раскороновать». Как и «развенчать» людей в церкви. И я первая «полечу» туда, передавать тебе свой «пост». И плевать, что ты – демон! Всегда можно найти «дополнительного ангела» или «подделать под форму». Найти «лазейку»! Для «галочки» и «проформы», вернув тебя в «исходник»! А чего и нет? Совет! Могут! «Будет спрос, найдется и предложение»: как говорится. Я уж добьюсь, за мной не «заржавеет» и не «застоится»!

– Серьезно? – будто бы удивляясь, раскрыл глаза Егор. На деле же, впадая в еще большее бешенство. – Так, просто?! Ты, так просто, откажешься от того, чего другие добиваются годами? Летами и зимами? Веками! Но так, добиться и не могут! Не имея родственника, как самый «проверенный» и «стопроцентный вариант»! «Наследия», предшествующего им. Или добиваются, но хрен пойми как. Пройдя все «отборы» и «выборку», не одну сотню, а там и тысячу, раз. Но путем потери «себя» же в этом. Вновь, проходя через «жертвы», «свои» и «чужие». Почти, «мертвые глаза» и «море крови», что «своей», что «не своей»! «Недоубийства» и «переспасения»! «Тринадцать»! «Тринадцать» невинных душ, как «с куста»! Снова! Снова и снова! А ты мне говоришь, что готова «махнуться на щелчок», не глядя?! Тебе, настолько плевать, что ли?! Настолько, все равно на все то, что в тебя «вложили»? И что на тебя «сложили», «положили»! Какую силу и власть, ответственность…

– На меня «положили», Егор! Со всеми «вытекающими»! И давай закончим на «этом»! Не тебе меня судить, как и не мне – тебя. Мы не жили в жизнях друг друга, чтобы что-то предъявлять «за» или «против». И чтобы говорить, «правильно» или «нет». «Хорошо» или «плохо». Я еще раз, говорю! Меня «поставили» и «представили», перед фактом. «Ты – дочь члена Совета. Отца, без матери. Ты – его «преемница». Будешь «следующей». Ты – «следующая». Не видься днями и неделями, имея возможность только раз в месяц. Учись и развивайся. Социализируйся и коммуницируй со всеми. Учись смотреть на вещи, во всем их многообразии и «преломлении». Глазами всех «видов» и «подвидов». Рассматривать вопросы и искать на них ответы, под всеми возможными и невозможными «углами» и «гранями». За всеми «рамками»! Не только, за себя и за него или за нее. А за всех и сразу! За каждого, в частности. Ничья точка зрения – не должна остаться нерассмотренной и непринятой к сведению. Как ничья точка зрения – не должна быть заблаговременно неверна или верна, ложна или правдива. Никакого расизма и нацизма! Никакого эгоизма и самолюбия, лицемерия. Никакого личного мнения или личного интереса. Никакого добра и зла. Никакой добродетели и злого умысла. Никакого добрососедства и самаритянства. Забудь все, чему тебя учили и всех, кого ты знала. И воспринимай их никем и ничем! И звать их никак! Все сначала и снова, с чистого и белого листа!». Но знаешь, не важно! С этим и не этим, можно жить. Научиться можно, в конце концов! Но отречение от семьи! Ты, хотя бы, знал своего отца и свою мать! Свою семью! Проводил с ними время, до всего этого. А я выхватывала «кусками» и «отхватывала» за это, по большей части, имея встречи. «Расписанные», чуть ли, не по часам, если не минутам. По секундам! В моменты «передачи» сюда и из рук в руки, буквально! «Привет! Пока!». К «ненастоящему» отцу, не «биологическому». Но «отцу»! А после, снова «туда»! А «куда» и к кому? Зачем? Я же – его дочь! «Преемница»! Ни зачем и в никуда!

– Заткнись! – скрипнул зубами Егор и сжал кулаки, ударяя правым о дверь, а левым сдавливая ее бок.

Держась из последних сил, чтобы не сделать чего-то, не подумав и не продумав. Он же – эрудит и шахматист! Не только, продумывает все на шаги вперед, но и решает все словами. Не кулаками и не силой… Фигурами, разве что. Но это – максимум!

А София… Она – девочка еще же, «плюс» ко всему. Точнее, «минус». Повезло же ей, родиться «такой»! И не повезло – ему и для него…

А ей не повезло, «зацепить рану», которая, пусть и «заросла коркой». Но «сдиралась», на раз-два. И снова, «кровила».

Семья. Его! Любая! А она – кто? Она – никто! И, что Александр в ней нашел, как в «дочери»? Будто, ему парней было мало. Их! И ладно бы, кого-то «другого», «другую»! Но ее! Так, «похожую» на ту!

В голове парня, просто не «стыковалось», как можно было видеть в ней, кого-то другого. Когда все видели ту, тогда. И видят эту, сейчас. Одно же лицо! Или у него, уже «шарики за ролики»? И «крыша ехала», подмечая одни и те же черты? В любой! Абсолютно любой!

Но важно ли это сейчас, когда это же самое лицо, отбирает у него. Не только, его «отца», Александра, но и его самого. Вновь, «топя» в тех старых и не добрых «кругах отчаяния»! Боли и страдания, и мук…

– … но он – был с тобой. И с тобою же остался! Александр! Без матери, да, плохо… Но с отцом! Это, девочкам нужна, по большей части, мать. Когда же мальчикам, кто и как никогда, нужен отец. «Мужское плечо» и «лидер», «кумир». На которого можно и нужно положиться. Стоит ровняться и брать пример! Александр! Он был. А я была одна! Одна! Без отца и без братьев! Без сестер… – парень сдержанно фыркнул, «отметая», то ли все и сразу, то ли что-то одно. То ли добавляя что-то от себя и внутри себя. Но девушка продолжала, не замечая этого момента. – Одна! Это после, уже появилась, вроде как, «семья». Появился Женька. Вы… А до этого… Даже, собственного отца не было. Он был, но… Его, как будто и не было. Точнее, не так. Его не было, но как будто, он и был. И Александр спас меня от этого. От «себя» и от них. И не от них. От всего! Помог, обучил и «наставил на путь». Вложил все то, что я уверена, вложил и в вас… В меня, даже может, и меньше. Все-таки, для девочек, всегда были какие-то «послабления». Связанные с какими-то «второстепенными деталями». Это – пол, возраст, мироощущение и понимание… А не «статус», как ты, скорее всего, опять подумал. Он не «возвышал» меня, но и не «принижал». Мы были, на «равных»! Всегда были и остались. Несмотря на его и мой возраст, даже тогда. Тем более, сейчас! Он был с вами, когда не было меня. А когда была я, появилась я, «делил» себя и на всех. Где-то «оставлял» меня, полностью «погружаясь» в вас. «Жил» вами, а я опять оставалась одна. Где-то «оставляя» вас, «погружаясь» в меня. И это – не «ущемление». Не прошение к соболезнованиям и сожалениям. Это – факт! «Брат» – не может заменить отца никак! Пусть, даже и «псевдо». Оба! Затем, Женя уехал и все полетело в тартарары, окончательно. Но он никогда не ставил меня «превыше» вас или наоборот. Что «до», что «после». Он помнил обо мне и… Вас. По итогу, я уверена, все так, как нужно. И в том количестве и качестве, как должно было быть. И только так, как надо. И времени потратил, одинаковое количество, как и качество. На всех! Но в тебе, до сих пор, живет этот «максимализм» и «собственничество»…

– Да причем, тут…! – скривился блондин, отворачиваясь, но тут же, с шоком разворачиваясь обратно. Потому, что девушка сама развернула его к себе. Вернув лицом к лицу, за подбородок, своей правой рукой. Не твердой и сильной хваткой, но и не мягкой и слабой, ко всему. «Средней»! Если не достойной отпора, то достойной, хотя бы внимания.

– Нет. Ты дослушаешь! Когда же он ни разу… Ни разу не «выделял» никого из нас. И если ты, хоть раз перешагнешь свою гордость и спросишь у него: кого он любил и любит больше? Он, наверняка, скажет, что картины и посмеется. Или «себя любимого» и посмеется вдвойне. Но никогда не сделает «саечку» в сторону кого-то. Никогда! И то, что ты, из разу в раз, мне высказываешь за него и свою «обделенность», не говорит о ревности. Говорит за твою «ущемленность» и «неверу» в него, как «авторитета» и человека. И я не побоюсь этого слова! С большой буквы «Ч». И «отца», с большой буквы «О». Который знал, что делал, пусть и «по-своему». Пусть так, как умел, но делал и сделал нас! А ты, будто назло ему и «в противовес», выставляешь себя «лучше». Но разве, среди худших. А он этого не заслужил. Хочешь «стрелять в пианиста», стреляй в себя! А он – «художник». И не от слова: «худо». Но ты должен понять это сам. И признать для себя и в себе! Он это все «начинал», но только тебе «продолжать». Так, как хотел он и «завещал». Или «по-своему», через какие-то «метафорические обиды». Без причины, следствия и какого-то, более-менее, адекватного «фундамента» для них. Это, уже решать тебе. Но, еще раз говорю, он не заслужил такого, твоего к нему, отношению. Не заслужил твою «неверу» и «невозможность» делить сердце. Большое и огромное! Его сердце, на всех нас. На несколько частей. Ты хочешь остаться там, в нем, без меня? С ребятами? Да! И я это понимаю! Но ты же и его «трогаешь» этим! Цепляешь за «больное», а у него, как и у «любого отца», к твоему сведению, «болит» за «детей». И за их невозможность поладить, из-за какой-то «надуманной фигни», одного из них. Не хочешь, чтобы я проводила с ним время? Вспоминала «былое»? Не вопрос! Я и шагу больше сюда не сделаю, но не «распыляй» это и на него! Это, только между нами. Ты прав, мне плевать на себя. Но не на него и то, как он это воспримет!

Сделав паузу, девушка попыталась набрать больше воздуха, чтобы продолжить. Но на мгновение подавилась им, перестав видеть в глазах напротив отчуждение. Перестав видеть отторжение и неприязнь. Она, уже и не помнила точную «структуру» своего ответа. И «формулировку» его, чтобы понять, в какой момент смогла его переубедить. Если, это было оно, а не очередная попытка и его «заход», с какой из «сторон», со своими «подколками».

Но он молчал, выжидая продолжения. Расправив правую ладонь на двери и перестав сжимать девушку до синяков. Что, скорее всего, уже появились. Но он продолжал держать левую руку на ее боку, чуть оглаживая его кончиками пальцев. Легко и через одежду. Но брюнетка чувствовала это кожей. И начинала, мало по малу, ощущать дрожь, мурашками проходящую под ней. И по всей поверхности тела, внутри и снаружи.

– Не я причиняю боль, Егор. И не мне причинять ее – ему. Я точно не та, в этом «тройничке», кто «разрушит» все. Или «убьет» кого-то, пусть не физически, а морально! «Аморально»! И ты можешь мне сейчас не верить. Вообще, забыть, что я наговорила «до». И что скажу, «после». Забыть! Но можешь поверить в него и «оставить» это, придумав что-то на двоих. Дай ему взглянуть на тебя и на всех нас, нормальным и адекватным взглядом. Без твоих «черных стекол» злобы и ярости, горести и горечи, на всех и вся. В конце концов, ты тоже «приемник», как и я. Так, будь им или что? Так, просто хочешь отказаться от этого, от «отца»? Его веры и надежды, любви в тебя и к тебе?! Прости, Егор, но я не верю. Ты не так глуп и не так туп. Хоть и «ранен». Но… Кем? Может… Самим собой» Он тащит стрелу с «одной стороны», а ты с «другой». «Переруби» уже ее и живи счастливо! Я ни на что и ни на кого, не претендую. Но и ты не вправе решать, кому с ним стоит быть, а кому нет. Он должен решить сам и за себя. Как и ты, за себя! А мое предложение не появляться, остается в силе. Но, уже в подтверждении и от твоего имени, лично мне! Равновесие и баланс – не левые слова. Как «зона комфорта» и «личное пространство», «семья» и «семейное благополучие»… Я – не из вас. Но я – его «семья», тоже. Я так же, как и ты, в него верю. Уважаю его и ценю. Надеюсь, люблю и доверяю… Как никого и ничего, никогда ранее. И вряд ли, что-то «подобное» будет после. Кто-то «подобный»! «Равное» и «равный», по силе и мощи. Если ты, именно ты, захочешь по «раздельности», разделять и властвовать. Я не стану мешать! Оставшийся кусок стрелы, ты найдешь, куда метнуть. Я верю в тебя! У тебя никогда не было проблем с фантазией и воображением. И извращениями с изощренностью! Как захочешь этого, дай только знать. Я даже, руки разведу. Повернусь стороной, которой скажешь и не стану препятствовать… Не буду мешать и противодействовать!

Закончив «тираду», девушка хотела, было, что-то сделать. Как минимум, отойти и вернуть себе покой, в виде пары сантиметров. Хотя бы, для дыхания, если не метра между ними. Но Егор сделал это раньше, отпустив ее и отступив назад. Опустив голову и взгляд в пол. Будто бы, будучи «пристыженным». И кем? Ею! Брюнетка, снова «потерялась», не зная, радоваться этому и смеяться или начинать плакать и скорбеть. О себе и по себе…

Помолчав с минуты-две, он снял ее кофту с крючка и снова сделал шаг к ней. Но на этот раз, чтобы отодвинуть ее от двери и выйти из квартиры. Крикнув ей, уже у лифта:

– Не увижу по возвращении, «второй», по «списку поиска», будешь ты. И я не могу обещать, что со мной не будет Влада. Заодно и познакомлю вас! Если успею до такого, как он «приметит» тебя раньше. Мы любим «бегать наперегонки», знаешь… «Добыча», достается «лучшим». «Лучшему»! И самому быстрому…