Читать книгу Черная Принцесса: История Розы - Дана Ви - Страница 22

– Соф?

Дверь распахнулась и в кухню вошел Никита, явно самый голодный из всех. Раз пришел сам, не дождавшись выхода самой девушки с едой. Так бы и не дождался, ведь.

Но ее не оказалось, как и Егора. Собственно… Парень слово свое сдержал, как и ее рот, с губами. За своей правой ладонью, плотно прижатой к ним. И прижимающей, параллельно, и саму девушку, в том самом углу и за дверью. Левой рукой он поднес ее поднятый указательный палец к своим губам, в просьбе, а скорее даже требовании, молчать. К чему прилагался и внимательный, строгий и неукоснительный взгляд.

– Странно… Ладно, может к себе пошла, отмываться, – пожал плечами Никита, и обведя взглядом комнату досконально, скривился. Вдохнув, все же, несколько частиц муки. Повисших в воздухе, от скоростного перемещения Егора, и пару раз чихнул. – Ну, и бардак же, тут, девчат! Вы кухню готовили или блины?

Тряхнув головой и спрятав нижнюю часть лица в ворот своей рубашки, брюнет хлопнул в ладоши. И вся мука, как по «мановению волшебной палочки», а точнее, самих рук парня. Поднимается со всех поверхностей и зависает в воздухе, близ потолка.

А как только, Никита освобождает помещение, вместе с едой и собой. Пролетев по чистому помещению, под этим «белым облаком», со скоростью света. С обратного хлопка дверью, «вылетает» в вытяжку. Включившуюся и отключившуюся, как по «таймеру». Унося с собой и в себе, через черную металлическую трубу из дома наружу, весь сор, пыль и остатки кулинарного «недоискусства».

– Слишком наигранно, клоун! – проговорил, мысленно, Егор и посетовал, что не может закатить глаза и показать это в разговоре.

– От «клоуна» слышим… Грим из муки – это, конечно, прикольно и безусловно стоит свеч! Но переместитесь, лучше в комнату, оставьте в покое еду!

– Владик, – «пропел» Егор и специально протянул все имеющиеся, две гласные, подольше. – Мы в «твою» пойдем! Тебя с собой не зовем, но разве, в качестве «зависти». К общему «коктейлю» из чувств, ощущений и эмоций!

– Знаешь, что…!

– Егор! – вмешался Женя. – Мы оставляем Карину с вами, сами уезжаем. Нужен телефон Софии, прям позарез! На нем фотографии, сделанные ей же, после каждой встречи с… кхм… Розой! В общем… Найдите их! Не захочет показывать – ее право. И мы его, как и ее саму, поддержим. Заставлять и требовать – не станем. Но увидеть, мы должны, хотя бы как-то и что-то! Чтоб понять, с чем именно, вообще, имеем дело!

– Понял! – отрапортовал Егор. – Все будет, «брат». Только, я бы и сам справился. Или вы мне не доверяете?

– Еще, как доверяем, Егич! – «вернулся» с иронией Влад. – Поэтому и оставляем ее, как «охрану». Что обеспечит безопасность невинности Софии. Пусть, уже и не тела. Но еще души… А это, тоже неплохо!

– Да? – издевательски осведомился блондин. – А кто обеспечит охрану и безопасность, ее самой? Ее невинности? Карины?! Я так-то и на «тройничок» согласен…

– Ах, ты, черт! Да, как ты…!

– Ты не знаешь, о чем говоришь… – шикнул блондин, удостоверившись, что все продолжили говорить, по ту сторону стены.

И этого достаточно, для отсутствия «прослушки» и «подслушивания». Если не всеми, то некоторых. А эти «некоторые», не дежурят под дверью, рассевшись за столом в гостиной.

– Не знаю, – дернула головой София, дабы сбить его руку и подняла взгляд на Егора.

Тот же, времени зря не теряя, свел ее руки за ее же спиной. И сжал их в одной своей правой, прижав ее саму, к стене левой рукой, и за горло. Но, скорее горло кофты, смяв его. Нежели, причиняя какой-то ущерб горлу самой девушки.

– Точнее, знаю! Но, может не все… Но, по крайней мере, то, что я вижу и то, что именно он мне говорил. И как говорил! Да! Может, это было бы, но было раньше и при «раннем знакомстве». Сейчас же… Будто, ты – это он тогда. А он сейчас – это ты тогда. С ним бы, возможно, на тот момент, все и закончилось быстрее. И куда «плачевнее», что скорее всего. И я не сравниваю вас в этом моменте, ни в каком и ни в чем… Просто… Это странно! Почему ты перестал… ненавидеть?

– Перестал? – вскинул брови Егор, оторопев. – Я и не начинал! В смысле… «Ревновал» к Ксандеру? Да. «Недолюбливал» тебя саму? Возможно. Возможно, что продолжаю делать это и сейчас. Да и «невозможно», а точно! Переводя и не переводя, в какие-то шутки и «издевки». Но я никогда… Я не ненавидел тебя. Что за чушь? Бред какой-то!

– Что? Но… Почему? – теперь оторопела девушка, сознавая, насколько «разуверилась».

Точнее, «разуверила» себя. Заставила поверить в «то», чего нет… Что она «надумала» сама, не видя истины… Но «какой» истины?

– Почему, «что»? Ты мукой «передышала»? Не лечишься, так еще и убираешься своими силами. И не «силами», вовсе! Еще немного и при «отсутствии крыльев», их «видимости», не только ты, но и все забудут, что ты ангел, оказывается! На самом-то деле, да! Пусть и «напополам». Тяжело было сделать так же, как Никита?

– Почему, тогда это все? – решила воспользоваться его же «тактикой» ранее, девушка. И пропустила им сказанное, мимо ушей. – К чему? Какой-то «новый уровень издевательств»? «Новый этап»?! Если это все из-за моего «ханжества», так сказать. «Пряток», с твоих слов… То не надо! Я покажу все, что «скрыто». Я обещала! И сделаю! Но… Не сейчас! Если я не лечусь снаружи, это не значит, что мне не нужно лечиться внутри. То есть… Мне нужно к этому подойти морально! И я подойду. Надеюсь, до того, как судьба и жизнь, в одном лице, сами не приставят к моей голове пушку. Прерывая все думы и размышления, и «мотивируя» к действиям и поступкам! Как… Как ты сейчас!

– Так! – не выдержал Егор и отошел на шаг назад, отпуская ее и взлохматив волосы руками. Дабы, более-менее, собрать мысли в «кучу» и, какой-никакой, «порядок». – Ты «запуталась». «Путаешь» сама себя и «путаешь» меня! Запутываешь, и продолжаешь, сейчас! Я тебя не ненавидел, все это время. Издевался? Да. Но не от негатива. Скорее… «Подтрунивая». Ты видела себя со стороны? Я искал «соперника для спарринга». Дабы, «схлестнуться» словесно, а нашел «грушу для битья». И стоит признать, первое время я «выезжал» на этом и «вывозил». Страх – это, та еще «подпитка». Но не главная… «Затравка», скорее и «аперитив». Я хотел то, что за ним. Твои характер и «стержень»! Хоть, какие-то. А ты, все больше «забивалась». И вот, когда я почти потерял веру, во что-то «большее». Ты устала… – всплеснул он руками и рассмеялся. – Ты, блять, наконец, устала! Кто ж знал, что это твой «триггер», дабы избавиться от всего и всех?! У меня, будто «второе дыхание открылось»…

– Значит, я права, – положительно кивнула девушка, размяв кисти рук. И укладывая их «крестом» под грудью, скрещивая ноги внахлест, правую на левую и облокачиваясь удобнее на стену.

– Дослушай! – шикнул Егор, вернувшись к ней. Но в этот раз, водрузив руки по обе стороны от ее головы. – Это могло… Нет. Да! Это выглядит так, но, только «выглядит». Я не играл чувствами! Не играю и играть не собираюсь! Как эмоциями и ощущениями. Они для меня – не «игрушка» и не «игра». Никакая и ни с кем, ни с чем! «Выглядит», «кажется»… Но не «есть»! Это… Это «другое». «Уровень», да. «Этап», да. Но не «издевательств» и не «притеснений»… Чего-то, еще более «отвратного» и «отвратительного»? Нет! Это «иное». Положительное, что ли…

«Вперив» взгляд в стыки плиток на полу. Девушка не сразу поняла, в какой момент ее голова начала жить «самостоятельной и независимой жизнью», отдельно от тела. А когда поняла, за подбородок и его правой рукой, была уже приподнята на уровень его же глаз. И «зафиксирована» в таком положении.

– Я не смог придумать этому названия, как и не могу сделать этого сейчас. Но если я и знаю что-то, что может дать мне «наводку» на «правильную характеристику». То это – «извращенное подобие ухаживаний» и «конфетно-букетного периода». Подобие «извращенных отношений брата и сестры». «Братско-сестринских», чтобы «это» ни было и чтобы не означало. А тем более, если убрать сии «термины» из «понятийного аппарата» и «лексикона», в связи с нашей «ситуацией»! То получится…

– От-отношения? – голос Софии сник до шепота, что девушке пришлось прокашляться и откашляться. Утереть мелкие слезинки, в уголках глаз, от сбитого и сбившегося дыхания. И пару раз сглотнуть, чтобы увлажнить пересохшее, от шока, горло.

– Не худшее «определение», правда? – пожал плечами блондин.

Как бы, «намекая» на то, что все это было рассказано, скорее для нее. Для самой девушки, нежели для него и о нем. О его «несуществующих терзаниях» на тему: «что и как назвать?».

Собственно, если что-то и менялось для него и в нем, из года в год. И из века в век. То, точно не увеличение значимости «оболочки» над «насыщением» и «внешнего» над «внутренним».

Если ей, это было важно, пожалуйста. Пусть, называет, хоть как! В его случае, «корабль», «плывущий под названием». Плывет не «названием», а «кораблем». «Плывет» самим «собой»! В данном случае, самой Софией.

И только, он хотел продолжить то, что она не дала ему продолжить сама, некогда сбежав. Как девушка сомкнула губы. После, сильнее. Еще и еще… Пока, они совсем не пропали, а подбородок не приподнялся. Кожа его «натянулась», «стягивая» и «притягивая», его руку к себе. Как и тогда.

Только, если в прошлый раз, он принципиально касался кожи ее губ своим большим пальцем. Теперь, она будто сама этого хотела, но не хотела «признаваться» в душе. И тело сделало все за нее и само.

Тихо рассмеявшись, блондин согнул левую руку в локте, у ее головы и приблизился максимально близко к ее лицу. Но оставил, еще один «шанс», «момент» и «пируэт». Как между ними, так и между ней и стеной. Прежде, чем она окончательно прижмется к обоим.

– Еще что-то?

– «Еще что-то»?! – возмутилась девушка, «передразнивая» его.

– Ну, да! Есть что сказать, еще? Прежде чем ты, уже ни сделать, ни сказать, ничего не сможешь?

– Например? Свое мнение?! Егор! Боже! Тебе как, вообще, все и за всех решать?

– Охренительно! – «осклабился» парень, приникая губами к ее правой щеке и слизывая дорожку муки до виска. – Прекрасно! – продолжил по лбу, но кажется, уже и не по теме разговора. – Ожидание и реальность, – и по левой щеке, к уголку губ. – Никакой «фрустрации»! Что на «вкус», что на «запах»… А по всей поверхности, «продуктового изделия», так же?

– Не «издеваешься», да? – толкнулась в него телом девушка, в попытке отпихнуть. Но была лишена всех возможных и невозможных, расстояний, тут же. Парень полностью придавил себя, к девушке. И ее же прижал и вжал, к стене. – Егор!

– Избавляет от «муторного» выяснения отношений, – спокойной продолжил, на чем остановился в своем ответе, блондин. – Как и никому не нужного «растягивания» времени. Решил и все! А правильно или не правильно? Дело «третье» и не так важно! В конце концов, можно «перерешить».

– И опять, ты… – «извивалась» под ним брюнетка, не даваясь: ни телом, ни головой. Ни разумом, ни душой. Хотя тут, как посмотреть. – Ты «перерешаешь»!

– Снова! «Дурной пример – заразителен», да? Обстановки и окружения! И стоило до «такого» тянуть, м? – усмехнулся Егор, оглаживая большим пальцем правой руки кожу ее подбородка. Удерживая брыкающуюся девушку своим телом, без особого труда. – Стоило «доводить»?! Почему раньше, так не «отбивалась» и не «сопротивлялась»?

– Хочешь сказать, что при ином «раскладе» и «развитии», событий? Развитии «сюжета»! Где бы я раньше дала тебе «отпор» и не терпела… До «такого», а именно «этого», не дошло бы?!

– Кто тебе такую глупость сказал? – округлил глаза Егор. – Дошло бы! Но опять же, раньше! И не раз бы, еще «доходило». Не «ныкались» бы по диванам и кухням, как сейчас например. Это, уж точно!

– А, то есть не «ныкаясь», да? – не унималась девушка, теряясь краснея и почти выдыхаясь, но все еще крутясь, как уж на сковородке. – Не «скрываясь», вообще! Совсем?!

– Не там и не в них. В моей комнате, например! Прекращай! – прижался к ее лбу, лбом Егор, смотря в глаза. – Иначе я найду остатки муки и «дообваляю» тебя в ней, окончательно. После чего, засуну тебя в печь! Поверь, хуже от этого не станет. А только, лучше и еще вкуснее. Даже, название есть. «Принцесса!». Пирожки: «принц…».

– Не называй меня «так»! – фыркнула девушка и отвела взгляд в сторону.

– На меня!

Без какого-либо желания, но все-таки подчинившись. Боясь, до последнего, увидеть сожаление в его глазах. Девушка посмотрела напротив себя и увидела его. Но, правда ненадолго. Ровно, как и сам взгляд.

Ведь, сколько раз они об этом говорили и обещались не возвращаться к этой «теме». Столько же раз, он делал все наоборот. И срываясь на эмоциях, называл ее так, вновь и вновь. Зная, как она отреагирует, но «гнул» свою «линию».

Стараясь, не столько досадить ей, сколько привнести новый смысл в это… «прозвище». Он не видел в нем ничего негативного или «уничижительного». Даже, в той же прихожей и тогда, когда они «ругались». Она сама «коверкала» это слово и выдавало все это за его.

Когда же он, всегда держался своего «положительного контекста». Как и всего того, что привносил в их жизнь Александр. Он же первый и начал ее так называть, порой обмолвливаясь, таким образом, о ней и с ними. И Егор перенял это, как чуть ли не единственное «светлое», что было от нее и о ней, в нем.

Постепенно, набирая на него все новые и новые «лучи», собирая в «свет». В «поток света», против ее же тьмы в этом. И верил в него до последнего и победного, стараясь заставить поверь в это и ее, разуверив в ее, как свое. Как когда-то и он сам поверил в эту возможность, в возможность существования этого же «света». Как в ней, так и в нем, по большей части, как раз и из-за нее. И должен был, теперь «образумить» и ее. Раз от разу, добавляя его в их диалоги. Девушка «артачилась», но рано или поздно должна была признать это, как и его победу в этом. Как его победу над собой, с ее же помощью. И свою победу, с помощью его.

Как и в том, что если она начнет «бегать» от него глазами, он вновь будет на несколько шагов вперед. И куда бы она не взглянула, он будет уже там и если не минуту, то две, а там и три, ждать ее.

Поймав ее взгляд, парень оторвался от ее лба и прикрыв глаза. С легким выдохом, коснулся кончиком носа ее носа, и потоком воздуха, губ. Легко «потерся» об него. И открыл их, уже когда приблизился к губам. Чтоб с прикосновением к ним и вновь закрыть.

– Я не хочу… – последний раз воспротивилась брюнетка.

Но казалось уже и не из-за себя и «того парня». А в дань памяти и уважения, чести и достоинства, погибшей «смертью храброй» ее гордости.

– А ты и не пробовала, – усмехнулся Егор.

Но в этот раз, в его глазах было что-то «другое». Что-то… Что-то настолько «иное», что девушка, даже на первых секундах, «замерла», не понимая происходящего.

Ведь, если это нежность, на что похоже очень, то это не Егор. С ним, она никак не могла это «соединить» и сопоставить. Будто, они оба, были, как «антонимы». Что ни при каких обстоятельствах, не могли быть и оказаться вдруг, в одном предложении.

Но… Тогда, что это, если не она? Как он сказал? «Извращенно»? «Извращенная нежность»? Если так, то да! Определенно, в его стиле, а с некоторых пор, и ее… Опять же, как он и сказал.

– Точнее, не распробовала…

И не теряя больше ни секунды, как и не давая ей возможности что-либо ответить. Тем более, сделать. Он коснулся ее губ, своими.

Несмотря на то, что незадолго «до», оба «пылали» нелицеприятными эмоциями, друг к другу. А София была зла, как никогда, «на» и «за», его самоуправство.

Поцелуй вышел осторожным. Куда более осторожным, чем мог. Будто, «притирающимся» и «адаптирующимся». За ним, последовал «второй» и «третий». И все они были мягкими и нежными.

Теперь, почувствовав и ощутив, начав пробовать и распробовать, она могла применять этот «термин». Без зазрения совести, к нему и себе, к ним.

Несмотря на то, что он и продолжал, чуть с силой сжимать ее руки за ее же спиной. Удерживая и держа на месте, правой рукой. Левой рукой, он от лица, скользнул на талию. Послей чего, на ее плечо, бок и бедро. С внешней его стороны, на внутреннюю. Ему нужен был «простор» и куда более удобное расположение тел.

Продолжая «вести» в поцелуе, он провел рукой по ее левой ноге. Полностью, сверху вниз и до колена. С внешней и внутренней строны. И забросил ее себе на левый бок. Поменял ее руки, меж «своих». Проделал то же самое, что и с левой, с ее правой ногой. Раздвинул их шире и устроился между них. Чтобы затем, продвинуться до конца и «скрестить» их у себя за спиной, устроившись поудобнее Плотно прижавшись к телу девушки своим телом.

Пребывая, все еще в небольшом шоке, от всего и сразу, в общем. И этого конкретного момента, в частности. Произошедшего за какие-то несчастные минуты, пока они были здесь. Девушка не спешила отвечать, но и отстраняться не собиралась.

Может, на «началах», это где-то и было. «Проскальзывало» и «проскакивало», в качестве последней «саечки» и «индикатора». Но, как они «образовались», так и «исчезли» без следа. Вместе с появившейся, откуда ни возьмись, уверенностью. Уверенностью в том, что все правильно и он не причинит ей вреда.

Она, как и он, не знала, как это все правильно и адекватно объяснить. Не понимала и не принимала, пока. Но… Была уверена, что хуже уже не будет.

И уж, если не «лучше». И все-таки придется ждать «реального вреда», то точно не от него. А весь «нереальный» и к тому же моральный, она выдерживала и «до». Выдержит и в этот раз, если будет на то «повод»…

Но, пока же его не было. А это значит… Что можно было, наконец, расслабиться и «поддаться». И она «сдалась»! Расслабившись, не только, внутреннее, но и начав «отходить» и «оттаивать», «растекаться» буквально «таять», внешне. Она начала медленно отвечать ему на поцелуй. И тот, не без «довольного хмыка», отпустил ее руки. Позволяя обхватить себя, еще и руками за шею.

С каждым поцелуем, Егор все сильнее и сильнее, прижимал Софию собой, к стене. Правой рукой, находясь на ее талии. Оглаживая бок и полоску открытой кожи. А левой, вернувшись к ее лицу, подбородку и шее, полностью «контролируя» поцелуй. Продолжая «вести» его и «управлять» им.

У девушки начинала кружиться голова. Пьянея гораздо сильнее, чем, возможно, даже от «градуса» алкоголя. Хотя, откуда ей было знать? Но почему-то, как и со всем до этого, она была уверена и в этом. «Искусственно», ей бы так не «похорошело».

Окончательно, она это поняла, когда сама начала, мало по малу, проявлять «инициативу». Прижимаясь сильнее к мужскому телу. И когда его шутка про «всю поверхность продуктового изделия», дошла до слушателя и пришлась по «адресату». Ей и самой не «не захотелось» почувствовать его всего. Захотелось «большего».

Приоткрыв свои губы пошире, вместе со ртом, она позволила ему проскользнуть своим языком внутрь. И начать целовать гораздо «глубже», «сплетаясь» с ее языком в своеобразном «танце». Вкус его поцелуя был немного «сладок» и, одновременно, «горек». На что Софии хотелось, еще больше попробовать и «распробовать его». Раз и навсегда запомнив его. Отметив все цвета и оттенки, вкусы и послевкусия, до конца. И может, даже повторив, после.

Но тут… Как обычно это и бывает. С силой принятого решения, пришло осознание и понимание. А точнее, непонимание и вопрос о том… А сколько же было, таких же «желающих»? Таких же, как она, дойти и с ним до «дна»?!

Разорвав «замок» пальцев за его шеей, девушка переместила большие пальцы рук на переднюю ее часть. И надавила на нее, чуть отталкивая парня и «подрывая» поцелуй:

– Егор…

– Нет!

Он, тут же оторвал ее руки от себя и скинул их вниз. Возвращая ее в поцелуй. А освободившуюся левую руку, на ее скулы и чуть сдавил. Приоткрывая ее губы и рот, самостоятельно. Дабы, ей вдруг не пришло в голову начать сначала или прекратить все и совсем, самой.

– Не в этот раз…

И снова, прижался к ней, с еще большей прытью и отдачей, как с «цепи срываясь».

И она была готова вместе с ним, вместе с раем и адом. Всеми мирами и сразу. И только, в этом конкретном моменте. Но мысли «штурмовали» ее голову. Уже начали «штурм», а это, уже что-то, да значило. Например то, что остановить их, теперь будет очень трудно. От слов – «никак» и «невозможно»! Практически и нереально, совсем.

– Прекращай думать! – рыкнул парень, беря передышку обоим, «сцеловывая» оставшуюся муку со щек и носа девушки. – Здесь, мозга, вообще не должно быть. Только, сердце! Чувства и эмоции, ощущения его и души! Ничего «внешнего» и лишнего! Только, внутреннее, поняла?

– А я, как раз, про «внутреннее». Про мысли, не слова… – ее руки заскользили по груди блондина вверх и схватились за его лицо, отстраняя от себя. И обращая на себя же его внимание, контактом глаз и вне контакта губ. – Я не хочу думать, но думаю, что ты видишь не меня сейчас. Сейчас и… Вообще! Когда выкидываешь такие «штуки»! Ты, будто шутишь, преследуя другого. Преследуя другую! Но, что важно, не меня… Во мне и не меня.

– С чего ты…? Отку…?!

И это – был тот самый момент. Равно, когда и слова подбирались плохо. «Формируясь» в словосочетания, а там и предложения. И когда с вопросами, приходили и ответы. Беззвучно и враз! Причем, на все вопросы – один ответ.

Эмоции, как и чувства с ощущениями, в его глазах «сменяли» друг друга. Цвет глаз и размер зрачка, не отставали. Пока, не вернулись в темно-серый, с «крапинками» зеленого и «огоньком». Будто, у всех «чертей», в один и тот же момент, как по сигналу, «зажглись желтые лампочки», меж «рожек». Дав один большой и прямой свет озарения. Свет «маяка средь «серых волн».

– Влад, да? Вот же, сво…! – и замолчал, тряхнув головой, решив не ругаться и что не тот момент. Совершенно, не тот. Все потом и все в другой раз. Не сейчас. – Не важно! Потом. Все потом! Это, может и подождать!

И снова, губы в губы. Монолог, переходящий в диалог, с одного ответного поцелуя. Разговор двоих, как отрыв от реальности. И тут же падение, «разрыв шаблона» с глухим женским стоном и мужским рыком.

– Нет, Егор! Не может. Пусть, это и не «инцест». Но измена и предательство… Как минимум памяти, а как максимум… А вдруг, все еще возможно и она…?

– Чтоб тебя! – рявкнул парень и перешел губами на правую сторону ее шеи, вызвав ее тихий стон. Чуть приоткрыв замок, и «оттопырив» горло кофты, он продолжил «ход» вниз. После чего, в правую сторону, по ключице и плечу. Прерываясь на слова, между касаниями губ и в моментах, языка. – Никого у меня нет… И точно, никто не вернется. Тем более, она! Я придушу эту заразу… Которая не умеет держать язык за зубами. По крайней мере… До того момента, как его не смогу удержать я. Не в разрезе, «сейчас»! И у тебя, тоже… Никого нет! Ни у тебя, ни у меня! Не спрашивай: «откуда знаю». А я не спрошу у тебя.

– Никита! – не спросили, но ответили в один голос, оба.

– Вот, чтоб его и тебя! – прошипел блондин и прикусил кожу ямочки меж ключиц, переходя к левой стороне шеи.

И надо же было ему «сменить маршрут»! Не подняться, а перейти, оттянув кофту слева. Касания губ и языка, с эйфорией от них, кончились так же резко, как и начались.

Одним «ударом тока»! Не мощным, но достаточным сильным, чтобы Егор отстранился и воззрился на «оголенный провод» открытыми глазами. Припомнив Влада и прокляв его, тут же. Как и все, и всех, начиная Розой.

– Твою ж…!

– Егор, это не… – девушка вернула рукав кофты на свое место, на левое плечо.

И собиралась в очередной раз зачем-то, но, скорее, просто «на автомате», соврать. Как увидела то, чего не видела «до». «Татуировки»! Черные рисунки, на его руках и груди. Не «такие» же, как у нее. Явно, не «такие». Куда более «грубые» и мужские». Но и не «тем» же, «образованные». Не «так» же, как у нее. Но… Все же! Он «прятал» их! Как и все, что, так или иначе, относило его к демонам.

– Это – «демоническая принадлежность», знаешь же? – шикнул парень, уже без зазрения совести расстегивая ее кофту до конца.

И откидывая в сторону и к стене, ее левую часть. Вся «магия» оставленного на потом, вместе с черным кружевным нижним бельем, как бы «на десерт», «растворилась». Исчезая с появлением, все новых и новых, черных «линий». Которые он видел перед собой и не видел «до». Рука, «возникшая» этой ночью, не шла ни в какое сравнение с тем, что предстало перед ним сейчас. Пусть, «рисунок» был и не весь, как и в тот раз. В прошлый раз, была часть. И в этот, часть. Но и их ему хватило, уже было «перебором». Правда, только для него, а не для той, кто это все «учинил».

То, что, как было видно, для него и ему, начиналось от шеи и продолжалось до левого плеча. После чего, по левой руке и левой части тела. «Цепляя» в паре мазков грудь и переходя на ребра. А там и до левой ноги, и по ней… Если на животе, до полоски штанов, не «обрывался». А он и не делал этого. Значит, было и дальше. И, что скорее всего, до конца ступни.

Вполне, ожидаемо. Глупо было рассуждать от «обратного» и в «обратном ключе». Как и о том, что он знал, на что шел и к чему придет. Знал, чего добивался и добился. Хотел увидеть продолжение – увидел. «За что боролся…». Только, почему-то, в этот раз, отсутствие «фрустрации», не только не радовало, но и изрядно досадовало.

Дальше он лезть не стал, «довольный» уже и тем, что увидел. Хватило и этого, чтобы понять и удостовериться, что «похоже» – не просто, а специально… И не «похоже», а так и есть.

А еще хватило и к тому, чтобы «дойти до ручки»! А точнее: от желания поцеловать до желания прибить ее на этом самом месте! Здесь же и сейчас! В этом самом углу.

Мало того, что «прервала», так еще и такую «свинью подкинула»! Но и будто, он не знал! Знал! Но от этого и не становило легче. Не стало менее обидно. Стало более и больнее! Гораздо, больнее.

И он, Егор, впервые не знал, что со всем этим «знанием» делать и как правильно поступить. Он, буквально «сатанел» на глазах, не понимая и от чего больше.

От того, что она все это скрывала? Или от того, что скрывала «другая»? Которая, так неожиданно кстати и учтиво, решила помочь. И именно, сегодня!

– Карина в курсе, полагаю?

И тут бы, ей сказать вслух: «приехали! Вернулись к тому, с чего начали». Но девушка промолчала. Ее, словно вновь «заморозило» и «выморозило» от его слов. От его тона и тембра. И вопрос, который мог бы возникнуть: «от чего больше побежали мурашки?». От контраста температур помещения и оголенной кожи или от Егора? Решился сам собой! Точнее, так и не был «сформирован» и «сформулирован»! Не был задан и, в принципе, произнесен. Тем более, адекватно «составлен» и «отвечен».

Софию бросило в дрожь от «холода» и, одновременно, тряхнуло от «жары». Ей, вдруг стало жизненно необходимо «закрыться» и «спрятаться». Уйти в тишину и в темень! В какую-нибудь тень!

Руки «самопроизвольно» и «автоматически» потянулись к «полам» кофты, к черной молнии и «бегунку», чтобы застегнуть ее, но были сжаты руками Егора:

– Соф?!

– Да, Егор! Да! – сорвалась девушка и запахнула кофту, так и не застегнув. Сжав себя в руках, она опустила голову и взгляд, в пол. – Она знает! Что ты, еще хочешь от меня?!

– Для начала… – «татуированные» мужские кисти, легли на ее подбородок. И подняли ее голову на прежний уровень «контакта», глаза в глаза. Как и слова, вдруг неожиданно ставшие «мирными» и спокойными, что «легли» на ее барабанные перепонки. И будто бы, обволокли покоем и теплом все ее тело. – Чтобы ты успокоилась и посмотрела на меня.

Тяжело дыша, брюнетка отрицательно качнула головой, продолжая «сверлить» взглядом пол. «Всплеск» эмоций и чувств, под «всплеск» ощущений, резким «перепадом» от «отрицательного» к «положительному», и обратно, дал о себе знать. Девушка была «на пороге» и на «грани» слез. И уж, чего-чего, а этого ей делать, перед ним, не хотелось. Ни при каких обстоятельствах! И так, «жалкая»! Куда дальше и…? Больше?! Куда уж глубже!

– София, пожалуйста…

Как нельзя «вовремя», в ее голову пришел и образ Александра. С почти, теми же самыми просьбами и мольбами, взываниями к ней, на той треклятой лавке. Брюнетке пришлось сжать веки, губы и кисти рук, до хруста костей и «треска» кожной ткани. Чтобы если и заплакать, то не зареветь и не завыть. Выплеснуть жидкость и больше никак не показать свой «надлом» и «разлом», свою «разрушаемость» и «разбитость», свою «убитость».

Не добившись никакого эффекта, как и ответа, блондин грузно выдохнул и притянул ее к себе, в свои объятия. Накрыв своими руками, поверх ее рук и ее самой. Она не отвечала и не ответила, на объятие, что «кольнуло» его. Несильно, но достаточно, чтобы понять, что она, не только обиделась, но и «закрылась». А что, там Александр говорил про «скорлупу»? И что Егор сделал, с его слов, «так»?

– Прости, что сорвался, – прошептал он, пытаясь наладить, хоть какой-то «контакт», с «нуля». Если уж, не услышит, то послушает. – Это было не для тебя, как и прежде! Как и всегда, в подобных случаях, когда я «выхожу» из себя. Я… Не на тебя, а на них. На нее… Одна она или нет? Роза! Не знаю! На тех, кто сделал это с тобой, Соф! Я же не дурак! Не тупой, чтобы понять, что в здравом уме и трезвом рассудке, при трезвой памяти. В которых ты пребываешь повсеместно и постоянно, «двадцать четыре на семь»! Ты бы не сделала «этого» сама и не попросила бы. Разве что… Потом! Когда бы выбрала, наконец «сторону»! Или, вообще никогда, оставшись при «своей» и в «своем». Не факт, что кто-то бы тебе это разрешил, кстати! – усмехнулся Егор, уже не скромно и про себя, зная первого, на место этого «кто-то». Кто бы боролся не на жизнь, а на смерть, за ее «чистое тело». Если не все, то частями и явно большими, чем есть сейчас. – Опять же! В «таком», именно «таком» формате. Что в том, что в ином случае, кстати! С «не таким», тоже можно было компромиссы к минимуму свести. Но… Не суть! Я не виню тебя. В этом, нет твоей вины. Не было и нет. Разве что, в утаивании и знании, с какой-то там «горы» и «бухты-барахты», Карины, а не нас!

Девушка обидчиво фыркнула, но промолчала. Продолжая хранить молчание и тишину. Разве что, быстрым движением правой и левой рук, в «сотрудничестве», дернула бегунок вверх по молнии. Хотя бы, до половины застегнув кофту и обняла его, наконец, в ответ. И у Егора «отлегло». Не совсем и не в совершенстве. Но «начало было положено», хоть какое-то… «Диалог», какой-никакой, был налажен. Пусть, пока и как «монолог».

– Если бы мы не «делили» раздевалку. И я бы не сбегала к ней… Бегала! – исправилась тут же девушка, заслышав его «тихое шипение».

Будто, «воздушный шар сдувался». Но ничего «подобного» под рукой, ни у него, ни у нее, не оказалось. Ни шара, ни чего-то «сдувающегося». А вот, кого-то, да, оказалось. И в виде того же Егора. «Надувающегося» тут же, ко всему «исходящему», злостью, яростью и раздражением. Чего всегда, наверное и во всем, связанным с ней, было хоть «отбавляй», в прямом смысле слов.

Девушка прижалась к нему посильнее и «поплотнее». В попытках, если не «дожать» и не «сдуть» его. То, хотя бы «придержать» и не «отпустить». Выступив «якорем», к которому, за «ниточку», вполне мог быть он и «привязан».

– Если бы я не бегала к ней с ночевками, она бы тоже была в неведении…

– А ты знаешь, я и не удивлен! – прервал ее Егор, начиная ее просто, как ребенка, отчитывать. – Как и тому, что ты даже с Никитой комнату не делила, в процессе переодевания. И я не в плане, чего бы то и там ни было. Вы же друзья, «брат» и «сестра». «Семья», в конце концов! Но он мог отвернуться или ты… Но ты сознательно шла на это. На все эти «разделения» и «отделения», «прятки». Рано или поздно, кто-то бы коснулся тебя и все бы «вскрылось». Я имею в виду, демона! Это же – наша «энергетика». «Энергия» и «сила». «Темное», «зацепило» бы «темное» и «притянулось» бы!

– Ну, знаешь! – не осталась в должниках девушка и «наехала» в ответ. – Ты первый, кто, за все это время появления «рисунка», «полез», в принципе. И куда-то дальше простых и обычных касаний. Будь то, «случайные» или нет. Не говоря, уже о том, что начал «снизу». Сдвигая кофту и оттягивая ее вверх. А не «посередине» или «сверху». Видимо, ты тот самый «процент». Который из пирамиды продуктов в «продуктовом», берешь все снизу, чтобы это ни было, «руша» все, да?

– Когда как! – усмехнулся блондин, упираясь подбородком в макушку девушки, прикрывая глаза. – Но ты же – не «продукт»! «Схватить и убежать» и «раздевать» – это разные вещи.

Повисла пауза, в которой каждый думал о «своем» и отходил от «своего», «по-своему»… Егор старался, опять не сорваться. Пытаясь, лишь кончиками пальцев касаться ее «левого бока». Обнимая с «правого», полноценно. А девушка старалась подобрать слова, чтобы не казаться ему, уж настолько «бьющейся» и «хрустальной» вазой! «Битой», да. Но не «разбитой», окончательно. «Раненой», но не «убитой», с концами. Не так сильно, во всяком случае, чтобы «пылинки сдувать» и не «дышать рядом». Чтобы не ходить и не касаться, полноценно или нет. Чтобы совсем не касаться.

– На шее «рисунок», только начинается. И он «слабенький»… Достаточно «слабенький»! Весь «смак» и «яркость», дальше. Вся «чернота» и «темнота», – решилась, все же, девушка. Подметив, как тут же, не размениваясь на что-либо, с ее «левого бока» пропали, не только касания пальцев. Но и его вся правая рука, вовсе. – Все «старое» и «зажившее»! Я имею ввиду, не только «тату».

– Как-то не успокаивает, знаешь! Совершенно… – буркнул парень, не зная, куда пристроить свободную правую руку. И просто, вложил ее в передний правый карман собственных джинс.

– Егор! – грузно выдохнула девушка, отрываясь от его груди и отрывая его от своей головы. Смотря уставшими глазами на серьезное и хмурое, немного суровое, лицо парня. – Оно и не должно. Я не для это говорю. Просто… «Коряво», да. Но я пытаюсь начать говорить об этом. Пытаюсь начать разговаривать! Хотя бы, «первые шаги» делать в этом… И если чего-то и жду в ответ, то не этого. Не сострадания и сожаления. Не скорби! И уж, тем более, не обращения, как с «фигуркой из фарфора» или «хрусталя»… Я и так, чувствую себя «жалко» и «прискорбно», «отвратно» и «ущербно». И без этого, спасибо! Не «добивай» меня, пожалуйста…

– А разве, не «так» обращаются мальчики с девочками и парни с девушками? – улыбнулся парень и сделал вид, что задумался. – Я имею ввиду… «Нормальные» и «адекватные»! По-моему, «так»! Если мне не изменяет память, за манеры и джентльменский тон. Когда это было в последний раз? Год? Век назад? – хихикнув, девушка отрицательно покачала головой, понимая, что он пытается сделать. И как «тонко» переводит ее «угнетенность» в шутку. На деле, «угнетаясь» сам. – А чего ты смеешься? Я серьезно и не «прибедняюсь»! Когда в последний раз я «так»? Именно, так, а не иначе, обращался с кем-то? И этот кто-то «так» же и со мной? Не прося ничего взамен! Как кроме, подумайте только, не обращаться с ней, как с «принцессой». И не «гунди»! – щелкнул он ее по носу правой рукой, только заметив ее «отношение» к этому. Как строгий взгляд из-под бровей и «надувшиеся», в обиде, губы. – Это – не «оскорбление» и не «статусность»! И мы уже столько раз говорили об этом! Не признание «величия». Не дождешься! Как и того, чтобы называть меня «принцем», в «противовес». Это лишь, признание факта того, что меньше и «кукольней», светлее меня. Это мило и походит тебе! А насчет того, что ты, одновременно, ждешь и боишься увидеть, после этого… Мне достаточно хорошо знакомы эти чувства. Отвратительные, надо сказать! Чтобы я смел ощущать их сам. И чувствовать «их» же, к кому-то. К тебе, например. Но! Не достаточно хорошо, чтобы я не мог их ощущать и чувствовать, к твоей «прекрасной матушке». Пардон! Вашей с Женей. Но сейчас – о тебе… «Твоей»! Что сделала «это», с тобой. И тому «умнику», который ей «подыгрывает» и «танцует под ее дудочку», как самая настоящая «крыса»! Стоит признать, что я не так хорошо ее знаю. Мы не были представлены «лично». Но и без этого, она прекрасно справлялась, ненавидя всех и сразу. А если и знаю, то не во всем. Но знаю в том, чтобы сказать, что одна она, это не делает. Не делала и не будет…

– Прозвучало так, будто для тебя это, самое настоящее уродство! – скривилась София и вернула руки к себе, распределив их по швам, прищуриваясь. – И вызывает, только «отвращение», вместе со мной…

– Нет. Это не уродство. Иначе бы, я противоречил самому себе и жутко лицемерил. Но и не могу не признать, что не в восторге от сего «искусства» и «творчества»! – обвел он по воздуху, контур ее левого бока, своей левой ладонью. – И на теле девушки. Твоем, «вдвойне»! А без желания и воли, волеизъявления, «втройне»! Я не испытываю отвращения, как и ненависти. Не могу и не смог бы… К тем, кто сделал это, да. Безусловно. И еще, как! Но не к тебе. Еще раз, повторяю и не один раз, еще повторю! – и глянул ей прямо в глаза, для достоверности и «впитываемости» следя, чтобы она не отводила и своего взгляда. – Мой «порыв» был адресован не тебе. И мне жаль, что я побывал в роли «стрелочника». «Переведшего» все «это», не имея настоящей цели, в «дополнительную» и совершенно этого не заслуживающую. Вот, здесь я сожалею и соболезную, даже скорблю! Но не более, – утвердительно кивнув и дождавшись встречного кивка в ответ, он прижался лбом к ее лбу. – И сделаю все возможное и от меня зависящее, чтобы это было, если не последним, то предпоследним «явлением к народу». Как и боль. «Явлением боли», к тебе и тебе… – прикрыл ненадолго глаза, а когда открыл, хитро оскалился. – Хотя, мне все, еще, хочется. До дрожи и жжения в ладонях. Привести в это же состояние, либо твои «уши». Либо, твой не мене прекрасный, чем они, зад! Чтобы ты прекратила искать на него приключения и сидела ровно! А если, снова будет «никак» и «невтерпеж», «отрезать» твой «хвост». И склеить, уже не губы, а приклеить тебя к стулу!

– Егор! – толкнула она его от себя ладонями, придясь ударом в грудь. И тут же пожалела об этом, попав, в очередной раз, в захват его рук. Прижавших ее и за них же, к себе.

– Что, «Егор»? Что, опять «Егор»?! – не уступал ей в повышении тона и «предъяве» блондин. – Не мои уши должны гореть от упоминаний, а «твои». И далеко, не от них! «Твои» и еще одной «особы»… Которая, так удачно, «подсобила» и «осталась» с нами, сегодня. Искать не придется и бегать за ней. Хоть, что-то сделала правильно и верно, в этой жизни!

– Эй! – «надулась» в обиде девушка и ударила его своими и его руками.

– Не перебивай! – шлепнул ее, тем же макаром, но по губам и слегка, Егор. Оставив их на этот месте и именно так, ненадолго, чтобы держать ее «своенравный» рот на «замке». – А могла бы еще, между прочим, «навесить» и «занавесить» нас «невидимым куполом»! Пусть и «доангельски-светлым» и схожим, по «плотности» и «цвету», с «мыльным пузырем». Но прочным и не «прослушиваемым»! Чтобы в нем, как и в «нашем», слушали и слышали, только те, кто внутри. Но за ним – никто. А после, опять же, правильно и верно. Готов был бы сказать, даже, «удачно». Забыла бы его «снять»! И мы ненадолго пропали бы из «поля видимости» и «подстерлись» из «ментального винегрета». И достаточно неплохо провели бы завтрак, без завтрака. «Начало», так точно! «Концовка», правда, была «запорота» беспощадно. Но, как будто я не знал, на что шел, к чему и к кому. Когда сюда шел, к тебе. И вообще, когда «брался» за «это», как за тебя!

Смерив парня злым прищуренным и «колючим» взглядом, девушка воспользовалась секундной паузой и его «послаблением», в этот момент. Вырвала свои руки из его и оттолкнулась от него. Собираясь выйти из кухни, но вновь была остановлена и прижата к той же груди. Но, уже своей спиной к нему. И ее талию обхватили его обе руки, сцепляясь между собой, «замком» на животе:

– А ничего, что Никитос искал тебя здесь и не нашел? Как, наверняка, и меня, по всему дому…

Тихий смешок сорвался с его губ от осознания того, что, впервые не нашел, не от того, что плохо искал. А от того, что и не искал, вовсе. А Карина, если кого-то и «защитила» от «читабельности», не только мыслей, но и «прослушки» разговора, так это Софию. Которая было, не только, ни сном, ни духом о их «переговорах». Но и о самом разговоре в гостиной. Когда же Егор слышал все и знал весь «план»: от каждой буквы и до каждого знака.

Но легче от этого не становилось. Набрасывая новые «ограничения» и «секреты», которые придется «раскрыть». Но… «Окаймляя» моменты, так или иначе, связанные с ее именем. Уж кому-кому, а ему и «причин» не нужно было. Не то, что «следствий», чтобы запереть эту девчонку на все возможные и невозможные, «замки». Оставив здесь и как «приятные бонус», с ним. Карину, вполне после, можно было куда-нибудь «сплавить». К тому же Никитосу. А ребят отправить на «второй круг». За чем-то, что: «так хотелось, но забылось!». Как в той сказке: «принесите то, не знаю что, но что хочу». Софии-то они не откажут, в случае чего…

– Вот, интересно будет посмотреть на его лицо и лица всех, когда мы оба выйдем из пустой, до этого, кухни. Так, еще и «перемазанные» мукой. Которую, как бы и раньше убрали. А значит, мы либо «словили» момент, либо «ныкались». Что, отчасти и правда. И с тобой же, в «полу-растегнутой» кофте, – руки, что до этого спокойно лежали на талии, тут же «пришли в движение». И правая, поднялась к шее. Когда левая, к бегунку и потянула его вниз. Девушка охнула и положила свою левую руку, поверх его, остановив замок на «грани». Где-то между «мультиками» и «взрослым кино». В ответ на ее «выбор» и оставленную, «беззащитной», шею, раздался его хриплый смех. И она почувствовал его дыхание на своем правом ухе. – Я сказал то, что сказал. А ты, вновь «додумала» и «двойных смыслом понавешала». Если бы меня трогали такие «лажи», я бы… Все равно «это» делал! И именно, с тобой. Хотя бы потому, что, как мы выяснили, это «извращение» и оно не лечится. По крайней мере, пока. И мне в «прикол» и в «кайф», следить за тем, как это «раскручивается». И куда тебя «несет», сейчас. И может, «понесет», в дальнейшем… – легкий поцелуй за ухом сбил ее на мгновение с толку, но не стер момент, когда веселые нотки голоса перешли в строгие и требовательные. – Но давай договоримся сразу! Если у тебя и будут какие-то, какие-либо сомнения, на мой «счет». Единственное, чего они будут касаться, это моих «сдвигов» по отношению к тебе. Вроде, клея или веревок… И куда, там еще меня может «понести». Все! Никакого разочарования и отказа, никаких предательств и измен… И всего, в этом «отрицательном» духе. Не считая ревности, в них не «переходящей». А где-то на «грани», как твой замок. Кстати… И «решаясь», так же! Но не в «полу-растегнутом» формате, а в «полу-застегнутом». Есть «контакт»?

– Д-да…– вздрогнула София и тут же сглотнула.

– Не отлично. Но, уже хорошо! – удовлетворенно кивнул Егор.

И тут же, «прозондировал» обстановку на пределами «их мира». На наличие «нужных» и «ненужных» лиц. Ему, «ненужных» всех. Но отчего-то, одной «нужной». Понял, что она одна и осталась за столом. И «вбросил» ей в голову серьезный «посыл», на «манер»: София ничего не знает и не узнает, по всем моментам. Узнает «частями» и от нас! Тебе придется «сыграть». Или «не сыграть»… Не важно! Не желание что-либо делать со мной, тем более, идти ко мне. Но прийти, по итогу. А дальше, сообразим. Опять же, на «двоих». Но, уже с ней».

– Сейчас перемещаемся наверх, – переключился Егор на брюнетку, утыкаясь подбородком в ее макушку, вернув обе руки на талию. – Я – в свою комнату. Ты – в «свою». Приводим себя в, более-менее, «адекватный вид». «Зовем» твою «подружень», пока еще можно и мы не будет выглядеть «слишком палевно», когда они все разом выйдут из-за стола, а приглашена будет, только она. Если надо, «тащим». Не ты, так я, выбирайте. Но мы встречаемся втроем, после всего, в моей комнате. И устраиваем «разбор полетов»! Ее молчание, будет дорогого ей же стоить. Дороже, чем тебе! – и сам же себе широко улыбнулся, зная, что и брюнетка почувствует и ощутит это в его голосе. – Будет у меня «на посылках» до скончания времен, вечно и бесконечно! А в «рабстве» мне и одной «бестии», пока без беса, но зато с демоном, хватит!

– Теперь, точно обижусь! – ударила его по рукам, своими двумя, София, отсраняясь.

– Ноги в руки и вперед! «Полетели»! – растворился в воздухе Егор, оставив смачный белый отпечаток своей правой руки, на ее правой ягодице. – Обидчивая моя…