Читать книгу Черная Принцесса: История Розы - Дана Ви - Страница 21

Старайся не старайся, а действовало это, все равно, только на нее. На Полину! Ты не сможешь ее переубедить или «наехать», как-либо. «Подделать» под себя или заставить делать то, что она не хочет. Даже, не начнешь! Она, либо взглянет на тебя своими чистейшими глазами и ты в них «потонешь», «сгинув» с «концами». Либо, начнет передразнивать. И все… А ей двадцать семь. «Пятьсот»! На секунду и в теле. А в душе… Не София с Кариной и с Никитой! Далеко, нет. Далеко и глубоко, надолго нет. Может, в том моменте, где Александр, только повстречал троих парней. Вот, в тех веках, летах и зимах! Сам Никитос уступал ей в «детской непосредственности», но чаще, за счет еще и пола.

Эта блондинка могла в любой момент поймать что-то. Какой-то «сигнал» из «космоса», исключительно свой собственный, и кинуться обниматься или целоваться! Или кусаться! «Можно я укушу тебя за плечо?». Хорошо, что спрашивает, да? Определенно! Хотя, менее забавно и странно, от этого не становилось. И не выглядело таковым, совсем!

Что уж, говорить о наших прогулках, которым стоило перейти в каменную серую гальку или бетонную серую плитку, как следовало: «лава!». И понеслись прыжки через стыки плит! И, не дай тебе бог, встать случайно или не случайно. Специально оступиться! Встаешь на руки на плиты, вниз головой и на стык.

А она ловит «второй раунд» и начинает толкать тебя, исподтишка. Сначала, указательным пальцем одной правой руки, к примеру… После, двумя, тремя… Всеми пальцами правой руки. Всей ладонью и всей рукой. Левой рукой и в том же порядке! Обеими руками. Правым боком, левым… Всем телом. Прыгает вокруг тебя или бегает, повторяя что-то на подобии: «падай, доминошка! Мне нужна вся картинка!». А ты стоишь минуту! Две, три… Последний раз, максимально было – пять, но терпишь это.

И ладно, если у тебя «целя одежда», на тот момент. Я про отсутствие «дырок», в ней… Если она заметит что-то такое, вроде порванных коленей или мелких дырок, то там, то тут… Пиши «пропало», мелким почерком.

«Раунд три» и это… «Крючки»! Она «цепляется» и «зацепляется», за нитки дырок пальцами и тянет их на себя. Буквально, еще больше разрывая.

«Сыграем в крючки?». Тебе в ужастиках и в страшных снах, такое не привидится. В белой маске, с красными глазами, носом и ртом, и на трехколесном красном велосипеде с белыми колесами и черными шинами! Ужас не приедет, он придет! И там, уж молись всем. Кому можешь и не можешь, тоже. Чтобы «целая одежда», осталась «таковой». Не имея дыр: то там, то тут. А не наоборот, имея: то тут, то там…

Она – Полина. Определенно, Полина. И это, как «имя нарицательное». Ди-аг-ноз! Хотя, в представлении моем, при первом представлении нас друг другу, Женей, она была… Спокойнее и адекватнее! Но, кто не без «маленькой лжи» в «кармане», правда? Особенно, когда пытаешься «произвести впечатление». Особенно, когда ты Полина!

Которая, сначала дуется, что Карина первой разгадала ее имя, из разбросанных по белому ватману, вразноброд, букв. Из цветной бумаги и картона. Среди их совместных фотографий, и еще каких-то наклеек и картинок… После, из-за того, что ей не нравится «полное имя». А затем, что ты берешь за привычку и так ее называешь. Долго называешь. Упорно! «Доводишь», почти «до ручки». А потом, она узнает, что ты так называешь Александра. Его «полным именем». Признает за собой «ту» же «стать» и власть, силу. И уже, «позволяет» тебе и «дозволяет», называть ее именно так и никак иначе!

Кто-то «вычищает» и «вылизывает», свои «перышки». При первом знакомстве, представляясь чуть ли не «великим из великих». А кто-то Полина и пытается не «палить» свой счастливый билетик из троллейбуса или автобуса! Ты ждал «браслетика из дурдома»? Он, уже давным-давно, вклеен в такого же, как ты, но ее. Опять же, «друга» или «подругу»! С какой-нибудь подписью в стиле: «Я люблю ромашки». Понял, да? «Ромашка»… «Дурдом»!

Она обидится наверняка, прочитав это когда-нибудь. Но… Иначе я и не могу описать этого «светлячка», с каким-то «внутренним светом». Даже, в самых «дальних уголках» души. «Светом», являющимся наружу.

«Слепя» голубыми глазами и блондинистыми, длиной до лопаток, волосами. Белой, тонкой и почти прозрачной, кожей и ровными зубами. С тонкими чертами лица, без «угловатости» и «остроты». И «разогревая» их же, до состояния пунцовых щек. Которых и нет, практически. Как и длинных ресниц и узкий бровей, на узком лбу. Если, что и отчетливо есть и «выпирает», так это немного скулы и небольшой ровный курносый нос. С алыми пухлыми губами и округлым подбородком. Но алый, как пунцовый и красный, тоже «свет»! Она «светилась» вся, каждый участком кожи и ее порой.

И если Влада я могла описать, как… Ну, ты помнишь. То с ней будет, ну, слишком жестоко обойтись, назвав… «Пришибленной»! Хотя, сама она, так нередко себя называла и называет. Но, это как-то иначе слышится, когда исходит от кого-то, наверное… Что-то вроде, когда ты ругаешься на своего друга или подругу, называешь его или ее, по всякому. А после, кто-то так же делает, но со стороны. И как бы… В смысле? Только, ты имел право на это. Ты знаешь, за что это было. А они – нет… Пусть, придумают «свое» или идут дальше и лесом!

Полина… Апполинария! Прекрасная девушка! Не столько, и не только для Жени, сколько, вообще… Хоть, она и была, в какой-то степени, его «копией» и «прототипом». «Женей в юбке»! Не сказать, что с ней я обсуждала больше, чем с тем же Женей. Или с кем бы то ни было. Вообще, не сказать!

В этом плане, была «жесточайшая уравниловка». Знает один – знают все. Не знает никто – не знают все. Никаких исключений! Среди… «Семьи»! Карина была, в этом плане, «исключением». И то, только потому, что мы «волей случая». И «судьбоносного несения одних и тех же тягот пола» в университете, переодевались вместе. Как, собственно, и ночевали, переодеваясь друг перед другом. Но она обещала молчать! Молчать, пока я сама не начну эту тему. Или все дойдет до того, что я не смогу сказать, а она скажет, до меня и за меня. Но я надеюсь. Надеюсь! Такого не произойдет и я успею!

Полине я бы сказала, если бы… До беременности, в общем! И до того, как они с Женей бы съехались. Подставлять ее, вынуждая молчать и врать? Нервничать, нося под сердцем ребенка? Было слишком!

До этого… До этих моментов, мы и «писались». «Переписывались» и «созванивались». В «тайне», от того же Жени. Тот раз, был первым, когда она меня не поддержала. За «своеобразный выкинтош», но зная, более-менее, нашу с ним «мать»… Была согласна. Не во всем, но да!

Это Роза, еще не в курсах, что они скоро поженятся. И на свет появится их любовь в «объективизации» и на «практике». «Вторая я»! Или «второй»… «Ребенок, на два фронта», «меж миров и войн». Это – будет занятно… Но они справятся, я почему-то уверена в этом. Не почему-то, а точно уверена. Все-таки, у него был, некий, опыт со мной. Такой себе, но… Какой-никакой! У Александра, конечно больше, в этом «плане». Но, опять же, хорошо, что он у нас! Что он у нас есть…

А у Полины… Просто, врожденные теплота и забота, «свет»… Врожденные, поддержка и мотивация, любовь!

Она-то мне первая и посоветовала начать писать. Ты бы со своими «сестрами» и «братьями», так бы и «пылился», будучи подарком Александра, в том «злополучном» шкафу! Если бы не она, припомнив мне же и мой же «ребус», со словами: «видеть то, чего не видят другие! Видеть в том, в чем другие не замечают. Или чему не предают значения, совсем. Ты должна это делать и делать дальше!».

– Поймаю с этой дрянью сам, склею губы клеем!

Дернувшись от мужского голоса, «прорезавшего» тишину и вырвавшего ее из мыслей. София и забыла, что до этого сметала муку со стола, и просыпала все на себя. Черный спортивный костюм, в который она переоделась в душе, сняв тот, в котором спала, стал черным и в белый «горошек». И вполне бы, мог сойти за «звездное небо», если бы у Софии было желание и были силы на сию «лирику».

Прописав, практически всю ночь, она спала, от силы, час-два. А после, готовила, так полюбившиеся Полиной, блинчики. И как итог, сейчас убирала их возможные, но не случившиеся, «клоны». Их «собратьев» и «сосестер». «Уничтожала улики» от них. «Улики геноцида». Удачно!

Если не считать появившегося, как всегда «кстати», Егора. В темно-серой тенниске, в черную тонкую горизонтальную полоску. И в светло-серых джинсах, на черном кожаном ремне.

И если забыть о разводах на одежде, руках и лице. Благо, отсутствие яркого «марафета», как и маникюра, ее, еще раз, как ни крути, «спасло». Не сделав, своим «наличием» на лице, как и руках, все, только еще, хуже. Хотя, казалось бы, куда?

Так бы и повеселее, может, было, с мукой-то и поверх ярких цветов. Будто, морозными «рисунками» по стеклам окон. Тут же, лирики расхотелось, вовсе!

Грузно выдохнув, брюнетка закинула волосы правой рукой назад. И начала сначала, решив отложить стирку одежды на потом.

– Тебе нравится «игнорировать» и «бойкотировать», меня. Я понял, – хмыкнул блондин, проходя внутрь кухни. И следуя «маршрутом», по кругу. Вокруг столешницы и по правой стороне ее, к брюнетке. По возможности, стараясь попадать на «чистые» следы на полу, стоявших, в этих местах, ранее. И до его прихода. – Но я тебя предупредил, «мелочь»! Еще раз и…

– И, что? – развернулась к нему лицом и корпусом, София. Опираясь правой рукой на край стола, продолжая держать красную тряпку, в сжатой ее кисти. – Правда, склеишь?

Вместо ответа, последовал смешок и насмешливый взгляд серо-зеленых глаз. Прошедший от ее головы до ног, и обратно к голове. Подмечая, буквально каждую белую «соринку» и «седину» волос. И только после, разводы на лбу и скулах. Теряющихся белыми крошками в трещинках сухих губ.

На них он обратил особое внимание. Долгое и почти «дотошное». Что девушке, невольно, пришлось смочить их слюной. Пройдясь по ним кончиком языка, что он повторил за ней. Затем, закусив свою нижнюю губу, у левого уголка. В усмешке, но не «злорадной». Скорее, «играючи» и «завлекая», «гипнотизируя», в этом моменте.

– Склею! Если Ксандер не сделает этого раньше.

– Скажешь ему? Он не поверит! Да и откуда тебе, на самом деле, знать, что это была я? – фыркнула брюнетка, отворачиваясь. И продолжая убирать со стола, не ведясь на его «провокации». Но и не замечая, как «космическое тело», сменив свою «орбиту». Медленно, но верно, приближалась к ее «орбите». – На «понт» ты меня не возьмешь, на «провокации» я не откликаюсь…

– Н-да? – две мужские руки легки по обе стороны от девушки, «блокируя» ее, в ее же вертикальном положении тела у стола. – А на что еще, ты не «откликаешься»?

В одно движение, распущенные волосы были собраны его правой рукой, в «подобие хвоста» и перекинуты на ее правое плечо. Когда же левое плечо, оказалось занято его же головой. Он оперся в него своим подбородком.

Брюнетка вздрогнула, осознавая, что уже, который раз, по счету. В этом доме и в этой квартире. «Палят» ее «левую сторону». И вариантов было… Немного. Два! Либо, все, все знают и ждут, только ее. Либо, все, все знают и не ждут, а она чего-то ждет от себя и одна за всех.

Хорошо было то, и она поблагодарила себя за это, что она, все-таки, переоделась. И та кофта без ворота, осталась «почивать свое» в белой стиральной машинке. А эта, с горлом по самый «не балуй» и на замке под подбородок, прикрывала все. До чего можно было, так или иначе, коснуться, докоснуться и соприкоснуться с кожей.

Плохо было то, что, как и в прошлый раз, она не подготовилась, лично, под Егора. Которому было ровно, как на ее «правила», так и на ее «исключения». Тем более, на какие-то «воспитательные тактики общения». В «разрезах»: «я не ведусь», «не откликаюсь» и «личное пространство (зона комфорта) – это мое личное.

В этом, она убедилась снова. Когда он, «взгромоздив» полноценно, на ее левое плечо свой подбородок. Чуть ли, не «протыкая» им плечо. Повернулся лицом к ее левому уху и прошептал:

– Точно… Ты же убегаешь, – после чего, коснулся кожи мочки губами и собирался ее прикусить зубами, как брюнетка «встрепенулась» и дернулась от него, но он ее сдержал, буквально вжав в «рабочую поверхность». – «Попытка номер два»? Рывок до двери и ты за ней, в углу и вместе со мной. Как удачно, что она открывается вовнутрь и «скроет» все, что нужно нам и не нужно им. Знакомо? – руки отпустили стол и перекочевали на ее талию с двух сторон, чуть приподняв кофту. «Отсоединив» черную резинку той, от штанов. – В твоем «разрезе» и «стиле»!

– Руки убери! – толкнулась назад девушка, но тут же была прижата к столешнице сильнее. Вместе с кистями рук, спрятанных в рукава. На которые легли его руки, поверх.

Усмехнувшись такой «сноровке» и быстроте, ее «организации». Блондин хотел, было, выдать, что-то на подобие: «может, что-то новенькое?». На что он и «намекал», стараясь приподнять кофту, но решил «попридержать коней». Ведь, если нет, тогда придется объяснять: как и откуда, почему, зачем и как? И еще, несусветная «куча» неуместных вопросов. И точно, не одна! Которая, явно «остудит» его «пыл» и «пробудит иной». «Ядовитый» и «кислотный», «желчный» и «остротный».

А с этим, можно было и подождать. Посмотрев, сначала, куда может зайти «вторая развилка». А вот, когда она не зайдет, тогда можно «продраться через дебри» и к «первой». И собственно, «разобрать» весь этот «лес на спил». И на бумагу, для ее ежедневника и «стиков»!

– Заметь, – хмыкнул блондин, выравниваясь и упираясь подбородком в ее макушку, нависая над девушкой. – Я только, держу тебя, чтобы «картина маслом», а точнее мукой: «София и завтрак». Не «расширилась» по «оппонентам» и до «них» самих. С указанием меня, в списке «жертв». С твоего понимания, «героев сюжета».

– Ну, да! Или чтобы твое утро, не началось с тряпки по лицу? Или «расчлененки» на этом же столе? Ножи ты, тоже держишь? Чем, мне интересно? Если устойчиво стоишь на ногах, держишь меня обеими руками и «свободно» говоришь?!

– Смотрите-ка! – присвистнул блондин, разворачивая девушка к себе, но продолжая удерживать ее за кисти рук. Предусмотрительно, перед этим, выкинув тряпку в серую металлическую раковину, справа от себя. – «Шипы» медленно, но верно «превращаются» в «иголки», а «когти» – в «когтищи». Ты «растение» или «животное», Соф? Не видел тебя, ни разу, в чем-то «большем» из «цветов», да и животных. Как кроме, «комнатного цветочка», розовой розы или фиолетовой фиалки, на подоконнике у Ксандера. Или в клетке, в виде соловья или канарейки. Для услады его глаза и слуха! Но если тут, я еще могу закрыть глаза и представить. «Навоображать» и «нафантазировать»! То ежом, точно нет. Тем более, дикобразом! Или крысой? Мышью! «Серой мышью» – это, еще куда ни шло…

– Как же «плотно» в тебе это «сидит», да? – усмехнулась девушка, опустив голову вниз и отрицательно покачав ей, из стороны в сторону. – Странно, что именно я попала под «обстрел» твоей «подростковой». Извиняюсь! «Сыновьей ревности»… И самой первой! А как же Никита? Он – был «первым», на том самом «подоконнике». Разве, нет? Но почему-то все «лавры», достались именно мне! Это все потому, что я девушка? Или потому, что ты «сексист», а я, уже после, девушка?!

– Душ не поможет избавиться от «паров». Если после него, ты вновь берешься «парить», – будто, пропустив мимо ушей все то, что она говорила, спокойно проговорил Егор. Утыкаясь носом в ее волосы и чувствуя запах шампуня, с сиренью и примесью яблока. «Парникового» яблока! – У Влада нет с этим проблем. Ровно, так же, как и нет и проблем, достойных сей «парилки». Он «убивается» по «крупному» и по «тяжести», если за «это» заходит. Не «детским лепетом», вроде этого. А вот ты, да. Я могу долго «разглагольствовать» на тему того, в какую сторону дул ветер. Или сказать, что выходил на балкон проветриться и приметил открытое окно комнаты. В которой горел синий «индикатор» и выходили «облака». Но к чему это, если «папе», в любом случае, это не понравится… Папам. «Обоим»!

– Было бы странно, если бы понравилось! Если, еще учесть, что изначально. Ему и одному, самому первому и моему. Не нравлюсь я сама. А точнее, не понравлюсь, когда он увидит ту самую меня. Какой я стала, сейчас…

Ничего не ответив, Егор прикрыл глаза и просто продолжил наслаждаться тем, что было в его руках. В «ощущенческом» и «обонятельном» планах…

Он не «давил» на нее, как и на кисти рук. Но и давал понять, что он, все еще здесь. И готов выслушать, как и не отпустит до «нужного момента».

А какого? Самому бы знать… Не хотелось бы доводить до того, чтобы он сам ее рукава закатал или приподнял кофту до конца. Резинка которой и сама уже бледную полоску кожи впалого живота оголила, но не достаточно. Не достаточно для того, чтобы определить «масштаб трагедии».

«Приказано» было, ждать и «наблюдать», «следить»… Но кого он обманывал? Кивая ночью, а под утро – не в силах уснуть. И с каким-то «маньяческим желанием», вглядывался в одно единственное окно, дабы рассмотреть, хоть что-то. Или выждать, чтобы София сама вышла на балкон, и хоть как-то и чем-то, «запалилась». Но вот, он парадокс и вот она ирония. «Запалилась» она табаком. Что конечно, не отметает ее «внутренних демонов», по проблеме. Но и не «добавляет очков», вместе с тем, никому и ни к чему. Ни подтверждая, но и не опровергая.

– А точно стоило прятать от меня, именно Влада? – прервала повисшую, между ними, тишину, София. – Как и меня, именно от него? Я имею в виду…

– Ты все-таки хочешь, лично, «проинспектировать уголок потребителя», да? – утробно прорычал Егор, вдыхая ее запах с закрытыми глазами. Теперь, не только, ради наслаждения и какого-то своего эстетического удовольствия. Но и для того, чтобы успокоиться, а ведь, так хорошо молчании. – «Потребителя» моих «нервных клеток», в том углу!

– То есть, как «похоже»?!

– То есть, как «тату»?!

Так и не дождавшись Егора с Софией, Влад и Женя обоюдно решили, якобы «намекнуть» Александру, на разговор «тет-а-тет». И одними «мужчинами». Который вылился в «женское», «очистившееся» и вернувшееся из дамской комнаты, жестокое и яростное: «нет! Здесь и при нас! Сейчас!».

А после, в не менее жестокое противостояние «женского» и «мужского». Количество «вторых», перевешивало знатно, количество «первых». Зато, качеством они не уступали друг другу. И в каких-то моментах, буквально перевешивали количество, «женское» над «мужским».

– Поля! – «проныл» Женя, уже, скорее просто и по факту. Не надеясь, что она смилостивится и успокоится, наконец. Спустя десять минут объяснений и десять минут «вымаливания» прощения за молчание.

Скрестив руки, в закатанной до локтя белой рубашке, в светло-серую клетку, на столе, он «упал» на них лбом. И уставился взглядом в пол. Точнее, в полоску пола, межу своих же ног, в темно-коричневых брюках на черном кожаном ремне.

– Нет! Вот… Даже, не начинай! – махнула она правой рукой в его сторону, отмахиваясь. – Ни о какой беременности не может идти речь, тем более ни о какой: «ты же – девушка! Ты не должна ругаться, успокойся!». Я не буду спокойна, пока не будет спокойна моя малышка! Которая, мало того, что подверглась всему этому. Теперь, еще и вторит судьбе вашей! – шатен скрючился. – Вашей, Влад, с Егором! Бывшей! Буквально, «рвясь» опять между двух огней! И это, не к тому, что ту мне жалко. Я ее не знала до момента, как Женя появился со всеми вами, у меня. А я – у вас и Жени. А там, где-то «ровно» и лет пять есть уже, наверное. Не то, шесть! Короче! Вполне, достаточно, чтобы сказать, что она заслужила все то, что с ней произошло. Сразу, после всего и потом… А София – нет. И это, капец, товарищи! Надо что-то решать!

– Я согласна с Полиной, – положительно кивнула Карина. – Пусть, я и не знаю всего. А если что-то и знаю, то и не до конца, как и сама София. Но…

– Ну, ты-то куда? – закатил глаза Влад, уже, даже не участвуя в беседе. И не следя за ней и ее ходом, правильным или нет. Как и за количеством пуговиц, расстегнутых, что на рукавах розовой рубашки, что на груди. Не заправив ее и в черные джинсы, на того же цвета кожаном поясе. Зато, подвернув их у щиколоток, как и рукава «верха», до локтя.

Качаясь на стуле, головой и глазами «упершись» в потолок. Он, зато отлично различал «говоривших» по голосам и «мелькающим», где-то внизу, силуэтам. По их «размытым» макушкам. Что и давало ему право, не смотреть на них и не видеть, в принципе. Насмотрелся и до этого!

– Цыц! Не дай мне повода, окончательно усомниться в тебе, Влад! – шикнула Полина. – Когда это все полетит к чертям. Нет! К ним, уже летит. К дьяволу! Когда полетит к нему, ты будешь тем, кто это все вернет обратно. Я серьезно! Никто «иной», только ты. Хотя бы потому, что ты «тучу лет» отсутствовал, пусть и не по своей вине. Но теперь, «отрабатываешь долги»! Кармы, не кармы… Как угодно! Делай! В прошлый раз, у тебя это очень неплохо получилось…

– Женек, не ревнуй! – хохотнул Влад. – Она, все еще «твоя». И ребенок, тому «безусловное подтверждение».

– Ксан? Что делаем? – подал голос, молчащий до этого, Ник.

Пребывающий в не меньшем «раздрае», чем сам мужчина. Оба были погружены в свои мысли, в своих головах. Но смотря, в одну и ту же точку на столе. Думаю об «одном», но в «разном».

В белой рубашке и светло-серых брюках, на темно-сером кожаном ремне, он снова был, как «белая ворона». И не только, среди «говоривших» до этого и не «говоривших» на кухне, вовсе.

Но и на «фоне», одетого во все синие, мужчины. От кофты, с воротником и краями рукавов ее, белой рубашки. До брюк со стрелками, на кожаном ремне.

– Может, стоит подержать ее здесь, какое-то время? И бросить всю слежку на Розу? Она, явно будет вне себя! Не столько от того, что мы знаем, сколько от того, что мы вмешались в ее планы. И без разрешения «верхов», буквально «выкрали» Софию. Нужно, хотя бы понять, куда дальше «путь держать». Куда она его «держит» и что дальше соберется делать. Пусть, София и не такая важная часть плана, пока. Мы не знаем до конца всего, как плана, так и «рисунка». Но пока, она просто «выбивает» все «это» на ее теле. Стоит поискать тех, кого она «подстраивает» под это «дело» и тело! Не того, с кем она это проворачивает. За ним, не заржавеет и не остынет. Найдем! А «жертв». Кого мы не видим, но они есть. И «тату», тому веский аргумент.

– Черт! – шикнул Александр и все замерли, вернувшись в вертикальное положение на стульях, и уставившись на него.

Сжав голову руками, он смотрел в стол какими-то, в «своем» и «по-своему», обезумившими глазами. Одновременно, понимая, как он это все «запустил». И, не зная, как «распустить» и «выпутаться». С чего начать и к чему прийти?

Когда Роза, одновременно и создает «невесть что» и стремится к чему-то неописуемому. Не происходящему и не происходившему, доселе. Подходя сразу и под «переворот» и под «смену члена власти». И еще, что-то. Что было «сокрыто», в этих «знаках на теле». И ни «первое», ни «второе», ни «третье», не вязалось с миром и покоем. Равновесием и балансом. С миром, как в принципе. Только, с войной и бойней насмерть!

– Сделаем, так… Я отправлюсь к Розе и попробую… Стоп! – пресек он «распри», еще и на эту тему. – Попробую поговорить с ней. Равно, как и уговорить оставить Софию у нас. Заодно, соберу сумку с ее вещами или она сама соберет, на время проживания здесь. Нам не нужны проблемы, ребят! Хорошо? Не сейчас! Мы, в буквальном смысле, сейчас на «пороховой бочке» и любой «переподвыподверт», может «сдетанировать», не хуже «настоящей». Это, пока она «раскачивается» и не «показывает» себя. Охотится «тише воды и ниже травы», не «вылетая в сводках», как «маньяк-насильник» и «убийца»! Или что-то в этом «духе». Совершая не одно, а «массовое убийство». Один неверный шаг и она сделает «свой» за «десять». И я не о количестве, я о качестве. Прежде всего, для Софии, как негативном! Которую мы вернем, спустя время. Вряд ли, она, так уж, тесно общается с Сергеем. Если, вообще общается. Скажу, что он попросил присмотреть за ней, как в «старые-добрые» и на «своей территории». Скажу, что и Совет в курсе. От него чего-то ждать, уже смысла нет. Что придет, то придет! Будет другой день и новые обстоятельства. К тому времени, мы, может, и сами все «разрулим», – обведя взглядом собравшихся за столом. И не найдя тех, кто хотел бы что-то добавить в этой паузе. Он перешел к сути и раздаче поручений. – Сейчас Карина, после завтрака, останется здесь. Вместе с Егором и Софией. Для подстраховки и… Вместе с ним, Егором, попытается. Еще раз, попытается! Не требуя! Уговорить Софию самой, рассказать, а, может, и показать. Хотя бы, часть того, что уже есть. Чтобы мы могли найти что-то «похожее» или «схожее». Что-то, что даст нам «зацепку» или полноценно «раскроет» идею Розы…

– Она может не рассказывать и не показывать, все есть на ее телефоне, – выдала на одном дыхании задумчивая Карина, но только после поняла, что сказала это вслух и покраснела. – Ой… Я не должна была! То есть… Не должна была говорить и удалять! Она мне иногда присылала… – нервно сглотнула. – Это! Я ее просила показать, а она же просила, тут же удалять, после просмотра. Да и потом, это «само самой пропадало» и… Нам нужен ее телефон!

– Который у нее, – прищурился Влад, не сводя взгляда с шатенки. – Всегда, причем! И под рукой. Ну, добро пожаловать в эту, как ее, какую-никакую, «семью», – хлопнул в ладоши он, с «радостью», разве, только в руках. – Будем вместе думать, как его у нее забрать. И не привлечь недюжинное внимание, к этой «интереснейшей процессии».

– И не только, к ней! – утвердительно кивнул Александр, продолжая пребывать в каком-то своем «потоке». Смотря перед собой, в древесину стола, и редко на ребят, но и не видя их, в эти моменты. Не выходя из него и себя, ни на секунду. Будто, боясь сбиться с мысли, стоит отвести глаза и переключиться на нечто другое или кого-то другого. – Нужно сделать и еще кое-что… Для отвлечения, уже ее. Отвлечь внимание Софии от нашего внимания, чтобы она не лезла в это. По возможности, максимально долго. Не была «замешана» и не участвовала! Ее руки, должны быть чисты, до «последнего» и «победного»! Чтобы, в случае чего, для Совета и отца, она была не причем и в это не «ввязывалась». С этим не «мешалась» и не «замешивалась», не зналась. Чтобы были, только мы. Равно, как и в то, что за этим «потянется» и «вытянется». Она, просто напросто и попросту, от нас «отвернется». Она сделает это и так! – грустно усмехнулся Александра и как-то отчаянно и обреченно рассмеялся. – Возможно, даже,«закроется», но… Не сейчас! Нам нужен ее трезвый рассудок и адекватный разум! И в меру холодное, ко всему, сердце. Мы заслужили это и заслужим, за молчание и все остальное. Но, потом… Пока, ее нужно «отвернуть». А лучше, «развернуть», в какое-нибудь «увеселительное действо». «Принакрыть» эту «серость», чем-то «цветным»…

– Вечеринка! – щелкнул пальцами правой руки Никита и «засветившись», словно вместе с «лампочкой» над головой. И отбил правую «пять» Влада. Который, как оказалась, сам, только об этом, подумал. О чем и сказал своей «хитрой ухмылкой», что-то вроде: «братья»! Думаем об одном». – Ты позволишь нам ее устроить? Здесь?!

– Где же, еще?! – развел руками мужчина и завел их за голову, устремляя глаза, теперь в потолок. – Конечно, здесь. Нам важно, чтобы она была здесь. Как и то, чтобы она не часто отсюда выходила. Хотя бы, пару дней, тех, что впереди. Сегодня и завтра, два учебных дня. Второй, из которых, сокращенный! Послезавтра – «выходной». Сегодня – пропустит. Завтра съездит и вернется сюда же. Мало ли, с кем и со сколькими, Роза это все «проворачивает». Софию, вполне могут уже искать и в скорости найти! Тот, что выходной, основной и полный. Она тоже, проведет здесь же. За ним, пойдет «новая учебная неделя». Завтра, после того, как Женя отвезет ее в университет, с Кариной и Никитой. «Отпросит» ее по уважительной семейной причине, еще на пару-тройку дней, за выходными. Так, для «галочки», чтобы лишний раз не «цеплять» Розу. Он заберет их, привезет сюда, и вы устроите вечеринку. На один день или два… Не так важно. Важно, что затем, мы перейдем к следующим шагам. После шагом, естественно самой Розы. К этому моменту, она должна уже будет к чему-то прийти. Или на кого-то и что-то, выйти. Начать «активничать» и больше двигаться. Не имея под рукой ту, на которую могла до этого «изливать» и «выливать», весь свой «пыл». «Выдавать» всю свою «спесь» и «тратить время даром»! Ей придется «обойти» ее и перейти к «оставшимся пунктам». Если они у нее, конечно остались. А мы будем надеяться, что «да»… – вернувшись в «вертикальное положения тела» и обратившись взглядом ко всем. Александр сомкнул кисти рук в один кулак и уложил его перед собой на стол, повторяя. – Карина остается здесь, сейчас. Никита и Влад, Женя и Полина, едут закупаться для вечеринки. Перед этим, заезжая в университет и «замаливая» словечко за обеими девушками, на сегодня. Никита, ты как хочешь: можешь остаться, а можешь и вернуться. Я и тебе разрешаю, «положение терпит», но и если что, «прощает». Ни в чем вас не ограничиваю, как и своим присутствием не «отягощаю», в тот день. Но постарайтесь не переборщить, ни в ком и ни в чем. А я – к Розе. За это время, нашего отсутствия здесь, Карин…

– Я все поняла! Все постараемся и сделаем, – закивала шатенка. – Но что-то мне подсказывает, что Егор и сам справится. И с ней и со всем, без меня.

– Так, уже! – кивнул на двери кухни Влад, тут же давая сам себе «невидимый подзатыльник». Так как, был буквально собою же и пойман за подслушивание. И собою же, всем «сдан». – Что? Не я же один это знал, да? В комнатах их нет. Верхняя одежда, как и обувь, тут. Они не выходили. Значит… Либо, они в кладовке, либо…

– Не твое дело, не лезь! – сверкнула глазами Полина. – Он, как и ты, может нам «шкуры» сейчас спасает. Как бы, это ни звучало и не выглядело. «Порвав» со всеми нами, в случае чего, с ним она останется. И не станет…

– Уверена? – фыркнул шатен, изогнув правую бровь. – Даже, после того, как оценит «масштабы трагедии»? В плане, «похожести»! Я б не простил…

– А не тебе и прощать! – злорадно ухмыльнулась Полина и склонила голову к правому плечу. – И решать за нее! А относительно, твоего длинного языка, который ты придержать, ну, никак не мог. И все-таки, выложил свою «правду не матку»! Тебе со мной, еще ехать предстоит! Молись, чтобы мне не захотелось выкинуть тебя через крышу. А за рулем не оказался Женя. Который, сначала «прикинет», что ты его «брат». После чего, сопоставит с тем, что мне, его девушке и матери его ребенка, душно. Что нечем дышать, через все «форточки», сразу. Поэтому, нужна еще одна и над головой! Как думаешь, какая «чаша весов» перевесит? И какую он выберет, по итогу?!

– Я с удовольствием посмотрю на это, – улыбнулся Никита, положительно кивая и словил такую же «лыбу» из-за правой ладони Жени.

Специально «выставленную» им, как «барьером», чтобы Влад не видел. Но по его хмурому виду, было понятно, что ему это было и не особо нужно. «Настрой» и так передался по всем. А за «шоу и зрелища», они все были готовы голову друг другу «открутить», если будет нужно. Какая разница, если все равно «очнешься»? Правда, с головной болью. И болью адской!

– Иди лучше, посмотри, что с нашим завтраком! – смерил его хмурым взглядом Влад и не менее строгим голосом. – Что есть и… Что стало! Что осталось от него. И бери те, что подальше от этой парочки!

Спрыгнув со стула, Никита удалился из гостиной на кухню, слыша в спину:

– Ой, что-то душно так стало…

После чего, скрип пола под женскими шагами. И поворот, с щелчка, пластиковой ручки на раме окна.

– Женщина, не трогай окна и балкон! Жень, угомони свою…

Хотелось ему, конечно дослушать, а там и досмотреть. Но стоило войти в «поле» кухни, как запахи «позвали» за собой сами. И в выборе, между едой и руганью, победила явно не она… Не ругань!