Читать книгу Черная Принцесса: История Розы - Дана Ви - Страница 2

Взвихрив темно-каштановые пряди правой пятерней. Левой продолжая «зависать» на серой клавиатуре ноутбука. Никита и ее убрал со стола в гостиной. Погружая обе в «творческий беспорядок» шевелюры на затылке. Откинувшись на спинку стула из темного дерева, в цвет самого стола, он уперся в «последний». Во внутренние его ножки своими ногами и «завис» над полом. Передними ножками «паря», а задними почти протыкая ковер с черным длинным ворсом с причудливыми большими белыми цветами. Не по размеру, п отношению к ковру. И не в своей размерности явно. Не розы и не лилии, что-то между. Со «змеями-стеблями», «полосующими» его от и до. И листьями размером, если не с ладони рук, то со стопы ног.

Не обращая внимания на почти до конца расстегнувшуюся рубашку в черно-красную клетку на груди. Не от тяжелого и сбивчивого дыхания. А от того, что невозможно было находиться долгое время в «скованности». Он и рукава закатал до локтя. А после и над ним.

Стараясь привести и «смести» мысли в «кучу» из всех «углов». Но раз от разу, только, «раздувал» их еще больше. «Улетая», только себе, в понятные «дальние дали». То из-за чрезмерно ставшего вдруг громким, с ничего, стука стрелок часов и треска огня в камине. То из-за «таких» же криков за окнами. «Закрытыми» по всей стене до пола за ним. От натяжного потолка до пола, буквально. То из-за шагов по ту сторону двери квартиры. То из-за «монохромности», и «двуцветия», комнаты. В которую он перебрался из своей «полигамной» и «радужной». Надеясь на «помощь» и улучшение, увеличение «продуктивности», за счет «черно-белого стандарта».

Теперь же, это только мешало. «Отсутствие разнообразия», которое должно было настроить на нужный и рабочий лад, не отвлекая ни на что, расстроило. Белые стены «слепили», а черный потолок со встроенными белыми светильниками, «угнетал». Придавливая к такому же, как и он, ламинату пола. Ковер «спасал», но в то же время и не совсем. Являясь лишь небольшой деталью «совместки». «Призванный» оттенять, а на деле – «выделял» еще больше. Как и светлый, почти белый, ламинат под ним. И белая керамическая посуда с приборами из нержавеющей стали, которые он сдвинул. Как ни крути, а обеденный стол. «Последние» – контрастировали и выделялись из всей «ч/б утопии», но не надолго.

Тут же в поле зрения попадала и стойка. Железная черная подставка у камина и со всевозможным «инвентарем». Под «помощь с розжигом и переворачиваем поленьев и углей». С небольшим черным шкафом слева от него и от нее. На половину и сверху заполненный всевозможными и невозможными книгами. А снизу – светло-коричневыми древесными бревнами для розжига. И черным углем в белых пакетах.

Выполненный целиком из черного кирпича, камин был облицован и черной глянцевой плиткой. Ко всему – «отражая» в себе стоящий перед ним черный кожаный диван. И два белых кожаных кресла. С темными деревянными вставками по бокам от него. Они будто были в «поддержку» стенам и рамам на стенах. В черных рамах висели пейзажи и силуэты людей, выполненные черной и серой краской и на белом фоне. Освещаемые черными металлическими плафонами с белым холодным светом по сторонам от них.

На камне камина висела широкая черная плазма, над которой и были расположены «злополучные» часы. С черно-белым циферблатом, белыми полосами и стрелками на черном фоне. А под ними – фотографии. Настояние не столько парней, сколько «главы семейства» в «семейном уюте» и «семейной ячейке». Фотографии их самих, но уже в белых рамках, и с поддержанием «черно-белого формата». Трое парней и мужчина по отдельности. И только одна общая и посередке. Как бы «венчая» всю композицию «единением». Чуть левее шла дверь в кухню из темного дерева. Со стеклянными матовыми и металлическими вставками, «окаймляющими» окна. С круглой серой металлической ручкой-замком.

Перед гостиной «возвышалась» лестница. Уходя на второй этаж темным деревом широких ступеней. Со светодиодной подсветкой в «темных» их углах. Правой своей стороной примыкая к стене, левой она проходила над прихожей. И была огорожена черным матовым металлическим «бортиком» – перилами. Каждая вертикальная и горизонтальная вертикальные палки были «усеяны» вензелями меж них. Чем-то напоминающие, но только слегка, рисунок на ковре. В них тоже были цветы, но только без бутонов и листвы. Лишь стебли с похожими на шипы «выростами».

Прихожая, только на небольшую часть, открывалась парню с того места, где он сидел. Белая стена под черный потолок, исполняла роль «перегородки» и встроенного стенного черного шкафа-купе. Она не позволяла увидеть всего. Разве, кусочек тумбы для обуви из того же темного дерева и зеркало в черной раме над ней. Справа от нее уже была лестница, просматриваемая меж ступеней. Слева же находилась темная, почти черная, стальная входная дверь. Черный коврик с малым грубым ворсом перед ней. И вешалка из той же стали, что и дверь, для верхней одежды в углу.

Ничего лишнего, все «минималистично» и чисто «по-мужски». Никакой «забитости» крышки тумбы всевозможной мелочью. От разнообразных расчесок и косметических средств до заколок, резинок и флаконов духов. Даже, ключи висели на специально отведенных, для этого, черных металлических крючках у двери. Сам шкаф, как и тумба, были забиты куртками и пальто, кроссовками и ботинками. Ничего не валялось и не лежало бесхозным. Или сброшенным в спешке и не убранным. Чистота стояла идеальная. Пусть, убирались и не сами. В основном, доверяя большую часть «службе по уборке». Но за собой, всем оставленным после себя и собой, следили и убирали сразу же. Обувь и одежда, по приходу, отправлялась на свои «места». Свободное пространство ценилось ничуть не меньше, чем личное. Что «одно» же из «другого» и «вытекало». Ведь, так или иначе, входило в «юрисдикцию» на тот, или иной, момент.

Но парню мешало все и все. И даже эта дотошная чистоплотность! Мысли настолько зашли далеко и глубоко в «тупик», отбрасывая редактуру текста в дальний ящик. Что ему бы впору «сорваться» и пойти убраться. Прибраться здесь и… Везде! Во всей квартире! В своей комнате! Переставить мебель местами и рамки перевесить. Гардероб в шкафу пересмотреть. Обувь в тумбе сменить. Пыль протереть. А перед этим – найти! Поесть и попить, сходить в ванную и туалет! Отвлечься как-то. Может и вздремнуть. Поспать!

Под конец и вовсе начала мешать даже тишина. Уйдя в текст, в «междустрочие» и «межбуковье», «межзначие», он перестал слышать все. Часы и камин, людей… Все возможные и невозможные «шумы» и «раздражители». А прежде всего, он сам, как основной и главный «раздражитель» для себя.

Уткнувшись взглядом в ноги, обтянутые темно-синими джинсами, подвернутыми снизу до щиколоток. И оголявшими, не совсем, уже белые. Но и, тем не менее, носки. Он попытался сосредоточиться на этом. «Зависнуть» на нитях вкрапления в ткани. И попытаться «структурировать» мозг, расставив все и вся по «полочкам», подсчитывая их. Нить за нитью. «Прореха» за «прорехой». Потертость за…

– Мало того, что ты прячешь этого «светлячка-тень» от меня… – ворвался в квартиру Влад. Заставив Никиту невольно подпрыгнуть на стуле. И оторваться от своего «занятия». На «контрасте» тишины до этого. И такого ора, с порога, после. – Так, еще и «подзадориваешь» ей же, подкидывая ее творчество мне. Ты «пользуешь» ее! Пользуешься им, как вздумается. «Плагиатишь» при свете дня! Ты, конечно, демон, но еще тот дьявол!

– Акстись, Владик! Все по согласию и решению самой Софи, – хохотнул «уличенный», усаживаясь поудобнее.

И продолжая «набирать» что-то на ноутбуке, но только глазами. И скорее, вчитываясь. Стараясь не отвлекаться, если вдруг «пойдет». Пытаясь вернуть «нить мысли». И потерять, по возможности, «нить разговора». С «явившимся не запылившимся». Не то, чтобы он был не рад. Не рад! Но и не опечален. Порядком уже привыкнув к таким «пируэтам» и «отъездам-возвращениям», по несколько раз за месяц. А то и на неделе. Он был благодарен ему за вывод из «комотоза». Но и в тоже время, предпочел бы вернуться к написанию, нежели в очередные «разборки». Будто парни легче уживаются, чем девочки. Не по две и три, а то и четыре в «составе». Нет. И это – они доказывали уже вместе! Отвлечься Никите все же пришлось и на «ношу» гостя.

– Владик… – протянул он и рассмеялся. – Скорее, Влад Грей. Тот, что Дориан! Да? Понял?!

– Не об этом! – подошел к столу «названный». И отставив картину, оперся об него руками, сжимая дерево до хруста пальцами. – Да какая разница?!

– Опять с ней?! – не «отставал» с хмурым взглядом Никита. Решив, что так быстрее от него «избавится». Если будет продолжать идти в «одном направлении». Не «сбиваясь» сам и не «сбиваясь» от него. Не позволяя сбить и самого себя.

– Снова, Ник! Это – ее мысли. Ты будто душу ее продаешь за бесценок. За гроши! Она сама могла и может…

– Но не захотела! – развел руками Никита, вновь возвращая их на клавиатуру. Как бы пока, только «намекая». Что ему бы уже стоило и пора… – И правильно сделала. Ее бы по головке не погладили за сокрытие и раскрытие «ментального блока». Ангелы – слуги народа! Чувств и эмоций, ощущений! А не мыслей. Своих же, ко всему…

– Придумал бы ей «псевдоним»! Сама бы додумалась… Но не под твоим же! Еще и именем!

– А ты чего так распереживался? – захлопнул крышку серого ноутбука Никита, оставляя в покое и серую небольшую компьютерную мышь. Поняв, что просто так он от него не отстанет. И «вытоптанная дорожка» его не «берет». Мысль окончательно улетела в далекие края и не собиралась возвращаться. По крайней мере, сегодня и с вернувшимся Владом.

Оправив челку, упавшую на лицо из «ежика» волос. Он водрузил на сцепленные пальцы рук голову. Упершись локтями в компьютер. Добавляя к общей «смеси» еще и ехидную улыбку. «Не мытьем, так катаньем». Морально тоже можно давить и с лихвой!

– Понравилась?

– Головой-то думай! – ткнул правым указательным пальцев в свой правый висок шатен, а после и в него, намекая на Никиту. – Как мне может понравиться «образ»? Я ж ее не видел ни разу вживую. В отличие от вас всех! Несправедливо, во-первых. И гадко, во-вторых, «помыкать» этим.

– «Как-как»? Как и все твои «бывшие», «нынешние» и «будущие». Та же «фотка», Владичек. Но… «Эфемерная»! Вроде есть, а вроде и нет. Или, что? – раскрыл глаза шире Никита в наигранном шоке. – Хочешь сказать, что ты не в душу влюбляешься, а в «оболочку»? В тело?! Сэр, да вы «джентльмен»!

– От «джентльмена» слышу! – повел левой бровью Влад и фыркнул, обратившись взглядом ненадолго к технике. Собираясь с мыслями и вновь поднимая взгляд на парня. – Сделай ее хотя бы «соавтором». Серьезно, Ник! Мне не столько из-за нее обидно, сколько из-за ее таланта. Ты только начал, а я уже давно в этой «сфере». Пусть, и «музыкальной». Где каждый, абсолютно каждый, норовит содрать «твое» и выдать за «свое». Можешь, хоть у Ксандера спросить. Кстати… Тоже «псевдоним»! И ничего! Продолжает писать картины и выставлять их на выставки в галереях. Хотя, мог бы и со своим именем. Нам-то уж это не запрещают!

Александр! Так и никак иначе. Его могли и звали Ксандером, но… Но, если честно, только близкие и «ближайшие». Я тоже, вроде как, относилась к ним. Но никак иначе, кроме как Александром, называть его не хотела и не могла! Разве, на «Вы», с поклоном, в реверансе и не смотря в глаза. «Обиженная оторопь» – моя тема. Но, даже в состоянии «лютой несправедливости», я не могла не оказать уважения. Он, все-таки опытнее и взрослее. И знает наверняка, как правильно, а как нет. Пусть, мне так и не казалось во многих моментах. Касалось то Влада или нет. Он пугает, знаешь! Пугал, по началу… Потому, что эта «фигура»… Была мало того, что «старше» всех внешне. Была «старше» всех внутренне. Если представить, хотя бы примерно век, в котором могла быть эта душа. Быть, а не появиться. Где бы она могла остановиться и замереть. Ощутить себя «здесь и сейчас». Навскидку и примерно. То век пятнадцатый или шестнадцатый, определенно!

Эта «манерность». И в хорошем смысле слова… Эти джентльменство и стойкость, твердость и «стержень»! Ответ за любой свой шаг и свое слово. «Высокость» (не высокомерность), что в принципах, что и во взглядах. И статность! С осанкой, которой позавидует любой. Только самые рисковые «зарились» на его внешность. И какие-то черты характера. Ему это не нравилось. Очень! И как правило такие люди… Женщины, по большей части. В жизни его не задерживались. И в жизни, в принципе, не задерживались. Своей! Мне удалось «выхватить» этот момент, разве что, на вторую неделю знакомства с их «семей». Начав Ником. Дополнив «теорию» и его слова, своей же «практикой». Я представляла его «до». А увидела уже «после». Хотя он видел меня гораздо раньше и знал…

Как после оказалось. Он тоже, как и я, вел такого «друга», как ты… Или «подругу». Тут уже «издержки производства» и «извращенность сюжета», но… Я видела его! Приметила на стопке других старых и ветхих толстых книг. Рядом с другими стопками книг потоньше и поновее в его «мастерской»!

Его «мастерская» мало чем отличалась от комнаты, а комната – от «мастерской». И можно было подумать, что это – одно и тоже помещение. Но право дело, не будет же он спать на полу! Хотя, думаю в своей комнате, он именно на нем и спал. Ведь кровать тоже завалена произведениями всяческого искусства. Всякого творчества! Вместе со стенами, всеми их углами, и подоконниками окон. Свободен, разве что, мог оставаться натяжной потолок. Если оставался!

Творчество, не только «себя любимого» и «своего я», но и мирового. Вселенского масштаба! Если он в чем-то и был ограничен, то точно не в книгах, картинах и скульптурах… Будь то начало, процесс или конец. Он мог переделывать и перечитывать днями и ночами напролет. Я там не была, не хожу по чужой собственности без разрешения и приглашения. Но думается мне, там – все так. Хоть, меня Никита и убеждал, что у него все по стилю и соответствует времени. «Проецирует» гостиную, только без камина… Но! Мне хотелось думать, что там все «застыло». Как и он, «заношено» и «затерто». Как по «пользованию» дневником, так и по не пользованию комнатой. Скорее, как склад или архив. «Архив прожитых лет»! «Старинный» и в кожаной обложке. В «деревянной», в случае с комнатой. Но давай о том, что мы знаем! О дневнике! Вернемся, все же…

Он привлекал мое внимание и манил прочесть ведь… Сколько так могло быть! Сколько было всего! Сколько истории и историй! Людей и мест. Мечт и желаний! Мыслей! Снов и реалий, слов и действий! Грехов и пороков… Но я держалась. Держалась до последнего, пока он лично не разрешил мне это. Он любил издеваться надо мной! Но не из самого «издевательства»! Скорее, интереса! А я и не обижалась. Ведь тоже получала от этого «свое». Видела этот «мальчишеский», даже какой-то «детский», взгляд.

Я так и вижу, как он передался Никите. Не прямо и не естественно. Но, да… Мы же «копируем» повадки? «Отзеркаливаем» друг друга! Почему нет? Но и я вряд ли выглядела лучше, ведь никогда не походила на свой возраст. И могла легко сойти, разве что, за «пятнадцатилетку». Максимально! А то и за «тринадцатилетку». А с выпученными карими глазами, с хвостами или косами. По бокам и по два, две. А то и по одному, одной, и на затылке. И того «меньше». Это я сейчас уже, вроде как, выросла и «распустилась», а там… Та «я», вот-вот готова была закапать слюной «веками сложенное творение». Он долго смеялся с этого. Правда уже со мной наедине и в его «мастерской». Но и это было не «злобно». Это – было весело. С ним было весело!

С ним я чувствовала «свое». И немудрено! Если так посмотреть, он был мне почти «крестным». «Крестной феей»! Он хмурился на это прозвище, но «ямочки» его выдавали с потрохами. Ему нравилось! Как и то, что у него была «лапочка дочка». Не сразу, правда. Отец скрывал меня все мое детство «наверху». Привет с «туманного Альбиона», да, я та самая великая дочка того самого великого папы, одного из челнов Совета. Готовя, в какой-то степени, к этой жизни «внизу». Периодически доверяя и вверяя меня в руки Александра. Я этого не помню…

Но Александр уверял, что отец достаточно «положил» на меня и «вложил» в меня. А он сам после и «подбавил», «дополнил». Чтобы «тот», со спокойно душой, смог… «отказаться». Понимаешь, да? Почему, даже в «открытии личного пространства», я не могу ему помешать или отказать? Он был вне отца со мной. И есть вне его же… Да, специфично и да, странно! Несуразно и глупо! Но беспричинно он бы поступать так со мной не стал. Он что-то знал! Вестимо, как и мой отец. Не зря же он почти до самого университета, в который я пошла первый год. В отличие, например, от того же Никиты. Который повторно, но и будто «впервые» уже со мной. Держал меня «там» до двадцати трех лет. Изредка опуская «вниз», чтобы после «спустить» окончательно. Дети все развивались и развиваются, по сей день, в независимости от «статуса». Как и воспитываются. Он мог «спустить» меня и раньше. Должен был. Или нет? И не должен? И не мог? Может… Может, это – паранойя, конечно. Но может же и нет! Как и с Владом. Мог ли он знать причину моего позднего «явления народу» или нет? Вот, и думай… А я продолжу!

К сожалению или к радости. Кому как! Но Совет был неукоснителен и не приклонен по части семьи. Прямо, как церковь. В какой-то степени, правда… Рай и церковь… Когда тебя принимают «туда», ты отриниваешь все блага и дары «до». Полностью погружаясь в «другой мир» и «другую жизнь». Который связан с «тем» забытым миром. Но им не является. И являться же не должен. «Третья сторона»!

Я бы могла обидеться на это. Как и любой ребенок, хоть и не ребенок. Но я считаю себя «таким», до сих пор. Как и Александр! Но я не стала. Я не делала этого и не обижалась. «Эгоизм» – не был моей чертой и принципом. Разве, иногда и «Ахиллесовой пятой», но… Я всегда умела поставить себя на место… Место, после мечты и желания другого. Отец шел к этому долго и упорно, перенимая опыт прошлых десятком и сотен лет, веков… Шел за дедом, своим отцом, по пятам. Вникая и впитывая, понимая и принимая…

Отказаться от этого – было бы слишком глупо и грубо! Как и мне, отказать ему в этом. И перетянуть все его внимание на себя. Плохо в этом то, что я его почти не помню, как и мать. Которой у меня, как таковой, и не было. И нет! Но, как ни странно, я его чувствую и ощущаю, как поддержку и помощь. «Силу» и «энергию» в себе. Александр говорит, что в этом нет ничего удивительного. Пусть, моему отцу и запрещено чаще, чем обычно и раз в месяц, покидать «пост» и «верх». Но он всегда со мной и держит «связь». Это – было не запрещено. И какие-то людские «верфи» соблюдались. В виде: «небо все видит» и «небо все знает». Он действительно видел и знал. Александр видел и принимал участие. Можно сказать, что: «руками папы». Римского! «Руками господа»! Тут он уже ругался. Демон, все-таки! Но я представляла себе это – так…

Александр был мне «близок». Куда «ближе» ко мне, чем кто-либо. Как он говорил, время от времени, я даже путалась и его называла «папой». Но… Вряд ли! Я не путалась… Я была ребенком и говорила так, как есть. Кого видела! Что видела, то и писала. Не в обиду своему отцу. «Устами младенца…»: как говорят. Но Александр был чаще в моей жизни и мог бы, вполне, заменить его. Но он был честным! Честь и достоинство, для него, были превыше всего. А тем более, перед другом, доверившим такое «сокровище». Я себя «такой» не считала! Но он все равно продолжал называть меня «принцессой». А я его – «крестным отцом». Что шло ему, как ни крути. Если припомнить фильм и не забыть о его демонической сущности…

Они были почти одного роста. Что я почерпнула из его дневника и собственных, каких-то «мутных» и «туманных», но «объективизированных» воспоминаний. Может и чуть ниже Александра. Мы были с ним похожи в том, что не ощущали «отдачи» друг от друга. Дюжей «взаимности»! Не чувствовали доверия, но оно и было понятно. Во-первых, детское сердечко еще надеялось на лучший исход. И появление все-таки отца. А во-вторых… Проживи я бы столько и повидай столько, сколько он, не доверяла бы первому встречному. И вообще бы, на порог не пускала никого и ничего! Но он пустил. И «допустил» себя ко мне… Дважды! Как и «трех сыночков»: Никиту, Влада и Егора. А к ним уже и «лапочку дочку», повзрослевшую и «осознанную», «осознавшую»…

Он был им практически «отцом». И не столько, по виду и возрасту. Сколько, по сути. Он их спас, в буквальном смысле. Всех от обстоятельств и людей. А кого еще и от себя самого. Я расскажу постепенно о каждом. Но раз начали им, им и закончим. «Кто успел – тот и съел». Так говорил Александр и часто получал от Совета за все хорошее и плохое. И на всем «готовеньком». Но зато теперь, я понимаю истинность в дружбе этих двоих. Кто «косячил», а кто «глаза закрывал» и спасал! Но стоит отдать ему должное. Он умел «платить по счетам» и служить закону. Но только тогда, когда закон служил и ему. Дел всякого «кроя», такого и не такого, было на столах Совета, с «горкой» и больше! Они не успевали проработать все.

А Александр «подсабливал» им, не пользуясь чрезмерно, конечно. Только, в особых случаях и это был он. Тот самый случай и один из немногих. Когда разрешили, не только одному мужчине взять «шефство» над троими парнями, но и одного «вида». Пусть, «чистокровным» был и один ребенок из всех. Рожать было можно. Усыновлять и удочерять – нет. Один «вид» не должен был принижать «другой» и как-то ущемлять. Даже, таким образом! Но… Он «привязался» к ним, как он сам говорил. Не смог оставить их без должного ухода и обучения. Вообще, без себя! Отдать кому-то. Да и после «обращения». Кого и «пересобрав». Он воспитывал их, учил всему. Давал знания и опыт… «Делился» собой и продолжает это делать уже на правах «отца» и моего.

С Никитой вышло раньше. Как я и говорила «выше». По чуть-чуть, да? Он был «первым» под его «крылом». Его организм был слабый и истощенный. Хватал любую болячку и заразу. Иммунитет был «никакой». Александр держался правила «обоюдного согласия». Он должен был выздороветь и принять адекватное, здоровое решение. И главное, что сам! Без «побочки» и «навязывания»! Но все было настолько запущено и против них, как и закона, что мужчина сделал этот выбор в пользу себя и его! Сам и без него. Не хотел терять его. В очередной раз, когда уже и Совет знатно на него «надавил», за отбор лекарств. И обделение людей в том, в чем Никита мог и не нуждаться. Он забрал его к себе и… «Обратил» его! «Вынужденно-насильственным» и «добровольно-неукоснительным» образом. Лишив возможности быть человеком. Но что так, что этак… Он бы не смог им быть. Демоническая сущность, как и ангельская, сильнее человеческой. И какая-то «из», все равно бы «победила». Но, если в случае с ангелом-демоном, побороться и пожить еще могло быть возможным. То, когда ты человек и… Тебя убьет либо то, либо другое… А что раньше? «Вопрос со звездочкой».

Мой отец выбил ему «проходку» в жизнь. «Обращение», тоже «стоило свеч»! На одного-то попробуй и добейся! Пройди всю «бумажную волокиту» по себе и «чаду». А тут – трое. Но он дал ему и им эту возможность, с «барского плеча»! При условии, что тот, Александр, не забудет про меня. Естественно, сразу же после «своих». Когда поставит их на ноги, поставит и меня. Меняясь и разделяя время, в соответствии с требуемостью детьми. Это – не было «ультиматумом». И причиной: «за свою дочь, хоть полцарства». И прочее… Нет! Мой отец доверял Александру. Верил ему. И пусть, первое время следил, как подобает Совету, то после и отпустил с «легким сердцем». А Александр отплатил «чеканной монетой».

После Никиты был Влад. Который сам выбрал свою «стезю». Между отцом-демоном и матерью-ангелом. Думаю, нет смысла говорить, «кого», именно, он выбрал! И в какие годы! По «картине обрисованной», и написанному, «выше»… Вышел бы из него ангел? Разве, «падший»! Что как бы и «подразумевает», не правда ли?

Егор был с обоими родителями-демонами! «Чистокровными демонами». Как и он сам, после них. В двадцать семь лет за ним закрепилась последняя «жертва». Тринадцатая! И он окончательно «обратился», перестав «меняться». Ему двадцать семь, да. «Пятьсот»!

С «полукровками» дело обстояло проще и без жертв. Просто выбор между тем и этим. В «свой» возраст! Как выбрал Влад и «не выбрал» Никита. И они все – демоны. Всему свое время, помнишь? Я обещала понемногу и держусь этого. Отвечаю за слова!

У Александра были свои причины на «забор» и «отбор» детей. Не у родителей! И весьма весомый! Он их спас! Почему не вернул? Они не вернулись сами. Как минимум, двое. Другой даже и не искал. И не знал – живы ли те.

В общем… Несколько веков тому назад. Веками ранее предполагаю, да? С цифрами у меня плохо: «сразу не запишу – забуду». Забыла! Но меня там и не было, а дважды мне дневник доверят вряд ли. Так что… Пользуйся и не благодари! Ты – «дневник воспоминаний», а не «ежедневник» и «ежелетник». «Ежевекник»! Ежевика! Не туда…

Давным-давно… Когда, еще никто не «обратился». Кроме, того же Александра. Насчитывающего себе сорок пять лет, ягодка опять, с «припиской». У ребят, еще не начавшиеся «пятьсот». А мои и подавно! Но их «свои» года, да. Примерно рядом «идущие». В «процессе», так сказать. Никите было три года, Владу пять лет, а Егору семь лет… Хоть, здесь не «промахнулась». Но… Как бы… Если нет, то… До десяти, точно! Меньше – да. Больше – нет. Но куда меньше? Тем более, Никите?! Некуда! Года – богатство! Века – большое богатство. Больше, чем года. А богатство шепчет, как и счастье. Любя и «полюбляя» тишину… Неважно!

Важно… Что велась продажа, как взрослых рабов и крепостных, так и… Детей! А «полукровок», так с ногами и руками, брали. Помним, что один «чистый», да? А там и «втридорога» сбывают. «Товар» отменный, для тех, кто их, буквально, уводит из-под носа. Ловя где-то на улицах и базарах, в темных переулках… Связывают, сажают в телегу и везут… Так и их! Везли ночью. Через темный лес. Решились на небольшую остановку. Не столько подремать, сколько отдохнуть и посидеть у костра. Засыпают и дремлют… К несчастью своему и счастью Александра, не просыпаются больше и здесь. На этой «стороне» и в этом «мире».

Так вышло, что это «шайка-лейка». Из трех довольно-таки взрослых мужчин. Давно была на виду и на «особом» счету. У Совета и его личном. По словам и делам, грехам и порокам. Где-то выращивание и производство запрещенного, где-то сбыт и хранение. Продажа и «переправка» его и людей. Будь то ближайшие города, граница и заграница. За «бугор»! Где и находились по тот день, когда он их настиг. Слетев с дерева, как ворон. А точнее, даже коршун… Александр и «переправил» их Совету. «Подкинул» им, во всех смыслах. До отца, а там… Ребятишек вытащил и привел в себя.

Хотел отнести в их деревню, что была неподалеку. Но они так были напуганы: что похищением, что спасением. Не знали – ни тех, ни его. Что поначалу, отказались от всего и сразу. И хотели остаться в лесу. Но как ни крути, а лес пугал их больше. Согласились на него, ведь ничего не поделаешь. Да и деревня, по ходу дела, отложилась на определенный срок. Так как Никита, как сказал сам Александр, был на грани обморока, а там и чуть ли до комы было недалеко. И он отвел их к себе. Рядом был его дом. Вроде, «лесной избушки» и «домика лесника». Сам был приглашен на ночлег и их к себе привел. Обмыл и накормил, напоил… Про себя немного рассказал. Пару историй из жизни и… Спать уложил, конечно. Сказка же. Сказки и в сказке!

А на утро засобирался в дорогу в город. Собираясь, по дороге, и их родителям вернуть. Но детей, на тот момент, так заинтересовала его жизнь и «принятие» себя. Его «уклад», да и он сам, что напросились с ним. А он и не смог отказать. Представь себе! Есть же «влюбленность с первого взгляда»! Да и отец меня не часто ему отдавал… Когда ребята уже были взрослые. А «дурной пример заразителен»! Пару раз посидел с ними. «Взрастил», «заскучал» и еще захотелось. А тут сразу и четверо, да и на любой «вкус и цвет». Три сыночка и дочка! Да! Писала! И повторение… Отошли от темы.

Никиту он захотел оставить сразу, а двух других… Ну, не бросать же! Спасать его – брать всех. Не обделяя и не выделяя. Все же их решение, а не его. А он – «наставник» и «учитель» для парней. Взрослый не по годам, что хотели так же. «Растормошил гнезда»! Если ты понимаешь, о чем я. Взрослые птицы слетели, обещаясь не вернуться, а птенцы остались. Не взял бы, сами нашли. И чего ради, пошли бы искать его и потерялись. Набрели бы на «таких» же «браконьеров», а то и хуже… Не хотел такого, как и задерживаться здесь. Взял с них слово «найтись» с родителями. Но… Как ты уже, наверное, верно понял. И поймешь до конца дальше. Никто этого не сделал. Но и у всех были свои исключительные, и как считалось, «верные» причины…

Александр! Порой, мне даже хочется назвать его «солнцем». Но я прикусываю язык. Хоть, он так похож… Пусть, его волосы и борода не желтые, как «лучи». Но… «Солнечные»! Какие-то до одури светлые. Белые с «желтинкой» и какой-то «солнечной желтизной»! Прикрывающей сравнительно небольшой и узкий лоб. В сравнении, с тем же Никитой или мной. С широкими и высокими лбами. Нам даже челка не помогала. Ни одному и ни другой… Ни мне! Наоборот, мешала. Выдавая с потрохами то, что не удавалось «скрыть». Поэтому, отрастала и не мешала. У Александра, как и Влада с Егором, с этим же проблем не было. Повезло!

Чего не скажешь, например о легкой небритости и щетине. Хотя это, опять же, кому и как. Но Никита со своей «червоточиной». И темными, почти черными, бровями и ресницами. Прошел в этой теме по «касательной». Не имея, в принципе. Кроме тех же волос и ресниц с бровями. Волос на лице, вообще. Когда же, у оставшихся парней, был весь «набор». Влад старался чаще бриться за счет этого. А у Егора и Александра, со светлыми и «высветленными» волосами, все это не было так уж заметно. Что с волосами, что с широкими бровями. Что и с короткими ресницами. А тем более, щетиной и усами над верхней губой. Скорее, на ощупь. Нежели, по яви и на взгляд. Среди Влада и Егора, как по мне и при мне, у Александра сохранялась еще та, «детская» улыбка. При больших и пухлых губах с «ямочками». С легкими, и почти «невидимыми», «тупыми» скулами. Под бледной кожей. Мощный, но ровный подбородок. Длинный и ровный нос. И глубокие голубые глаза. Именно, голубые! Без «примесей» и «вкраплений».

Я увидела все это, но с его позволения. И хриплого смеха на тему моей «скромности и искренности», «душевности», уже после. Далеко и долго после. В этом году! В начале этого года… Когда он, посовещавшись с отцом, решил все-таки «показать» меня миру и «своим» парням. В адекватном и осознанном возрасте. Не без участия «брата», конечно. Каким бы он ни был, и по какой «крови», «колену» и «линии»… Он был им, как и демоном. Собственно… И соответственно! Моему отцу было проще согласиться на «повторное знакомство» с Александром в уже сознательном возрасте. И с первым знакомством с ребятами. Пусть, и не со всеми. Если рядом будет кто-то, кто уж, будет с ними со всеми знаком ранее.

Собственно Женя и был тем «подающим», не только надежды, но и сообщения. «Передатчиком»! Так как был вторым, по официальности, «опекуном» надо мной и «здесь». После «матери», своей же и «моей» по совместительству, первым «опекуном». И связывал с «неофициальным» – Александром! Система – «аховая» и «патовая»! Я же тебе говорила. Но нужна, как и во всем нужна была «третья сторона». Чтобы было по правилам, правильно и верно, лояльно. Не тем и не этим. У Жени не было «личного интереса». Как и на тот момент, каких-то более-менее, уверенных дружеских «связей» с ребятами. Что могло сойти за «верность» и «праведность».

Была идея, на началах, и меня под «шумок» определить к ним. Но объявился Влад, как я поняла после, «путешественник». Который, как ни странно… Ни странно! Часто исчезал. Но как исчезал, так и появлялся. Никому это не нравилось. И никто не хотел нас знакомить! До этих самых пор! Все это время! Но я ж говорю, до поры и до времени. Там и «брат» вступился за это, даже «ревностно», как за то, что: «не все же ему». То есть Александру! Он «привязался» ко мне на тот момент. И полностью держал в отдалении от всей этой ситуации. Не вмешивая до последнего и «победного». Что, скорее всего, и сказалось на моей излишней общительности с «матерью». И именно, «излишней»…

Но и Александр был не рад, чтобы, и как бы там, ни было. У него самого «рвалось» сердце. Ему хотелось меня к себе, но и Влад не давал ему покоя. И, как я после поняла, он сам его и «сплавлял» невесть куда. Предлагая новые «туры» и «путевки»! Просто билеты, уже хоть куда-нибудь…Чтобы можно было побыть со мной. Даже, просто пообщаться. Но главное, без него и его «пагубного влияния» на меня. После, парень объявлялся и пропадали уже все и разом! Будто «стерегли» его. Или кого-то еще вместе с ним. Без понятия! Со слов Жени – парень стоил того! Точнее, не стоил.

Там и он, без ревности и собственничества, встал на сторону Александра и моего отца. Который был так же, как они, «против». Они не отдали меня на «растерзание». Хотя я до последнего уповала на Никиту и Влада. И сторонилась Егора. Уж с кем-кем, а с ним мне было куда страшнее, чем с Владом. Но как говорили Александр и Женя: «ни к чему хорошему это не приведет». Списали это на его «ветреность». Что-то из рубрики: «поматросит и бросит». Будто я была в его вкусе. Чего, я уверена, не знал ни он и ни они. Что бросал «до», «во время», что и будет бросать «после». Чего они не хотели для меня и боли для меня же. Поэтому, боль ждала другая! Ирония! Но не об этом…

Мы понравились друг другу «повторно» и доверились! Признались во всем и всех. Ровно, как и в том, что Никита, как самый младший, благодаря мне не терял бодрость духа. И продолжал «походить» на него состоянием души! А на мои противоречия о том, что он и был «таким» всегда, отмахивался. Но опять-таки, ему виднее. Никита мог бы и внешность взять от него. Но Александр не так сильно был привязан к «официозу». Натерпевшись и «наносившись», «износившись», в «свои» времена. Что отдавал предпочтения «простому стилю». Кожанки и кофты, джинсы и кеды, кроссовки… По «первости», казалось, что Влад, впервые, уступил своим принципам. И перенял эту «простость» у Александра. Как он сам подмечал и рассказывал. Но в отличие от «безразмерности» шатена во всем. Тут, было все «чин по чину» и «с иголочки». По нему и по его фигуре сшит.

Как ты понял, познакомили нас всех друг с другом, по итогу. Но с Владом – «раззнакомили». Его «обделили» в этом. Прикрываясь все теми же «ужимками». На тему того, что: «ему только дай повод и палец в рот не клади». «А совратить какого-нибудь светлячка и ангелочка – он запросто». И это, если не считать, что я – «наполовину» он. Как говорится: «в семье – не без урода». Но и «скрывать» меня – от него… Как по мне. «Такая» себе «защита». Только «раззадоривая» и «понукая» его. На «свои» личные слова и действия к этому. Не знаю! Не мне было спорить: что с Женей, что с Александром. Тем более, что «последний» уверял в защите и пригляде. А чему быть, того не миновать. Будет «закрывать» Влада на ночь в кладовке. Это – была, конечно, шутка. Но… Все мы знали, что: «в каждой шутке -…» и «если очень захотеть -…». Там и этажи высотки преградой не станут. Не убьется, все-таки… А вот, убьет…

– Кто «слуги», а кто «рабы»… – мечтательно вздохнул Ник. – Ладно! Я понял тебя. Понял и принял, поговорю с ней. Но насильно делать ничего не буду! Это – ее право оставаться «в тени».

– Спасибо. От всей «творческой эгиды» и души! – театрально поклонился в реверансе Влад. Ненадолго покинув стоячее место. Чтобы не удариться головой о стол. Отошел на шаг назад. И тут же вернулся в него. В вертикальное положение тела. – И познакомьте меня уже с ней, а ее – со мной. Фактически, я ж для этого и приехал. Подольше задержусь, как раз! Если так интересно, «ветреная неусидчивая натура» поутихла. Я «выдул» максимум из нее! И ее – из себя, в этот раз… Как и возможный, какой-никакой, интерес к ней. Как к «не сестре». Если «таковой», вообще был, хоть когда. В чем я не уверен и весьма сомневаюсь. Вряд ли! Она мне просто интересна, как и прежде! Ни для чего и ни для кого! Я ей ничего не сделаю. Но хватит меня уже «обделять»! Ненавижу, когда все в курсе, а я нет!

– А чего ты про Егора не упомянул? – «зацепился» Никита, переводя тему, максимально «тонко» для себя, но и не для Влада. Который если и понял… Понял и то, что для него, пока не время. Что его время не пришло. Тем более, для него, как и для нее. Как для них обоих. «Петь» на все стороны, рад радехонек каждый. А на деле… Может быть, все куда иначе и плачевней. – В плане… Вы же вместе в этом. В музыке! Он – тексты, а ты – «оформление», музыку и аранжировки…

Егор! Вот, если бы у удава из сказки. На которого, так зачарованно, даже заворожено, смотрел заяц, было бы имя… Это – было бы оно. И сразу же в «десятку»! Да, что там, в «сотку»! Полная противоположность Владу и Никите. Собранность и «перфекционизм». Дотошность и взрослость. Высокомерность! Он был над ними. Но при этом, не дотягиваясь до Александра. Чуть-чуть ему не хватало до него. По опыту и возрасту, внешности… А вот, внутренне он был явно над всеми и даже над тем же Александром. Я его «так» не боялась, как… Как его! И этому не было адекватного объяснения. Разве, ступора и состояния гипноза. Когда просто попадаешь в его «поле зрения». Ты можешь не видеть его, он будет сбоку или за спиной, но он будет. И будет видеть тебя. И ты будешь чувствовать это «жжение» и «холод». «Прожигающий холод»! «Горячий» и «морозящий», одновременно. И до одури! Да даже если и не смотрит… Ты, как будто, все равно находишься в его «юрисдикции». И дело, не только, в самой территории. Будто он мог, нес и несет ответственность за все и всех. Хоть, «главным» и был Александр.

Он не назначался, конечно. Это я его так выбрала, но… Он и, правда, казался «выше». Важнее и значимее, неприступнее. И это, я еще с Владом не знакома! Чувство, будто Александр и Никита ангелы-демоны, «полукровки». Выбравшие «обратиться в тьму»… А Влад и Егор. Это – «чистое зло». «Наичистейшее», если можно так сказать. Темное из темного. Александр перестал отталкивать сразу. Как только «русый» и «голубой». Не плавно, а резко, и даже резво. Перешли в «блондинистый-пепельный» и «серо-зеленый». «Стальной» и «железный», «ледяной» и «твердый». Ты спросишь: «почему удав?». И удав, именно, он? Не серо-зеленые же глаза у него, а желтоватые. Что-то ближе к «светло-карему». К Владу! И не миндалевидные зрачки, а круглые. И нос у него есть! Да! Небольшой, прямой и лишь на конце вздернутый. Как бы… Казалось бы, да? Кто и куда смотрит. И путь держит! И зачем, и кем, куда тянется. В остальном же… Все как у людей (не людей!). Если я была «под Никиту». То он – под Влада и Александра. Начиная «первым» и оканчивая «вторым». Тянулся за ними и к ним!

Ты прав! Да! Но это – был он! А когда глаза «обращаются» в черный… Если проследить этот «процесс», поверь, ты сможешь увидеть «спираль». А если посмотришь во тьму… Когда-то и она взглянет на тебя и в тебя. Сущая бездна посмотрит и, именно, серо-зелеными глазами. Серые глаза – у моей «матери» и «брата». Если «первая» – «ястреб». То «второй» (Егор) – «удав»! Сколько ни приходила к ним, старалась быть либо подле Никиты, либо Александра. Не избегая, но и не встречаясь напролом. Не напрашиваясь и не навязываясь! Мельком, разве… Влада не держали «в тени» от меня. Его просто не было, когда была я. А когда был он – не было меня рядом. Ровно, как и Егор. Хотя, на какой-то момент, я уже и перестала думать о нем плохо. Сколько можно?! Надо было и что-то менять. Пересматривать свои взгляды. Но все равно… Хуже Егора – вряд ли что-то быть могло… Или кто-то мог! Я ошибалась. Да? Ты же понял?

– «Творческий кризис», – закатил глаза шатен. – Сколько не говори, а все мимо. «Не цепляйся ты за образы! Не привязывай вдохновение и Музу к одному персонажу своей треклятой жизни!». Нет! Мы будем любить – будем писать. Будем ненавидеть – не будем писать! Будем «читать» и «зачитывать»… Страдать! Все – «в труху»! Все – «в щепки»! Ничего «годного»! Но опять-таки… – он фыркнул и указал на себя правой ладонью, – для меня! Я же – «критик»! Ага! Убить его – мало! Столько материала «простаивает» из-за его «стагнации»! Ужас какой-то!

– Не «наседай» на него, – порекомендовал Никита. – Сам разберется с этим всем. Уж кто-кто, а он… Ему точно, не нужны твои советы, Владос. Как и ничьи. Если даже Ксан не лезет. Нам и подавно не стоит. Его-то он еще уважает и не тронет, если что… А нас и с землей сравняет, на раз!

– Да дьявол, меня упаси! – раскрыл глаза Влад до размера «блюдец». – Себе дороже. Ладно! – взяв картину в обе руки, Влад отошел от стола, направляясь спиной к лестнице. – Делай, что там делал. Мешать, как и отвлекать, не буду больше. Над ней подумай и во всех планах! Темы переводить ты «мастак», но и я не «слезу»! А если эта «звезда пленительного счастья» светанет. Или изволит появиться чуть раньше, чем всегда. Скажи, что я его жду у себя. Пока же, без него над своей «частью» поработаю…

– «Если» появится! Он же «в поиске», сам сказал, – зевнул Никита, потягиваясь и покачиваясь на стуле. Провожая Влада, с картиной в руках, спокойным взглядом.

– Я ему этот «поиск»… В общем! Просто, если появится, дай ему знать. Нет? Нет! На «нет» и суда нет. Может и хватит уже за него «держаться». В «солку» пойду, – задумался шатен, «зачесывая» волосы левой рукой назад, правой придерживая раму, и поднимаясь на второй этаж.

– Только, ему об этом сказать не забудь. Предупреди заранее! Чтоб в «засолку» не пойти, – прыснул смехом Никита. И снова глянул на картину, решив «добить» в этом «моменте». – Ты «молодеешь» с ней? Или ее «молодишь», пока она «в гробу переворачивается»? Вот же, ей там «весело»! «Мясу» и на «вертеле»… Заслужила! Ни дать, ни взять…

– Ха-ха! – сыронизировал Влад, «зависая» на перилах лестницы. – Смешно! Прекрати «тырить» рукописи и начни писать «stand-up». Зал умрет… Во всех смыслах! С тобой или… От тебя!

И только хотел покинуть, и уже окончательно, парня, как вспомнил о «свертке» в своем кармане. Таком невероятно тяжелом, хотя казалось бы – листы А4, порезанные надвое. И все-таки! Мешающие ему, как ни крути, дышать и спокойно «контактировать» грудной клеткой, через слои одежды, с внешним миром. Не позволяя раскрываться во всю ширь и весь обхват. Давя и покалывая, и словно сужая ее, тем самым.

Изъяв его своей правой рукой, придержав картину левой, Влад швырнул «тубус» в сторону Никиты, и как это ни странно, вообще ни странно, от демона к демону все-таки, попал. «Приземлив» и «заземлив» его, прямиком на стол, почти не зацепив компьютер и совершенно не коснувшись самого парня. Проконтролировав лично весь его «полет». От лестницы до гостиной, и фактически – ее конца, чуть не долетая окон.

– Можешь начать с этой «филькиной грамоты», «писака», – фыркнул беззлобно, но с отвращением и некой неприязнью шатен и вернул полотно в обе руки, отстраняясь от лестницы совсем, уходя наверх. – И «бумагомарака», естественно!

– Только, если ты мне поможешь… – крикнул ему вслед Никита и переключился с «текстовика» компьютера на «мессенджер» своего серого телефона. В таком же сером и матовом чехле. Параллельно – «принимая» левой рукой «черновик» и отходя к камину, концентрируясь на «верном направлении» и «посыле». А как дошел, выбросил их в огонь.

Тут же приседая у него на корточки и вороша черные головешки углей, с обугленными светло-коричневыми поленьями, черной металлической кочергой. «Осыпая» и «смешивая» их с «бело-черными ошметками» от листов, словно снегом «окропляя» черную и грязную землю. Правой же рукой строча сообщение в общий, с Александром и Егором, чат: «Блудный сын вернулся и… Не один!».