Читать книгу Я еще не жила - Дарья Владимировна Торгашова - Страница 6

Этель опасалась, что слова Хью услышит кто-нибудь из соседей в салоне, и ее брата сочтут умалишенным, – или решат, что он повредился в уме после случившегося. К тому же, он был еще слишком слаб и болен, да и сама Этель очень нуждалась в отдыхе. Так что рассказ о спасении Хью они оба решили отложить до более подходящего момента.

Девушка выпила горячего бульона, который им предлагали для подкрепления сил, и в том же замызганном платье устроилась спать в углу на диване: хотя в салоне были и женщины, и мужчины. Однако теперь все забыли об условностях. Этель, казалось, никак не могла согреться: она накрылась пледом, а сверху еще и своим пальто. Но сон не шел.

Стоило закрыть глаза, и ей представлялся тонущий «Титаник», белые лица обреченных пассажиров и обездоленных женщин, в ушах звучали душераздирающие крики умирающих. Этель долго ворочалась с боку на бок; но наконец усталость взяла свое, и она заснула тяжелым сном.

Она открыла глаза, ощущая себя по-прежнему разбитой, – как будто и не спала. Но сознавала, что прошло много времени. Этель проголодалась и ощущала настоятельную потребность вымыться и переодеться. Может быть, кто-нибудь здесь одолжит ей платье?..

Салон почти опустел, не считая нескольких человек. Хью по-прежнему лежал на своей складной койке и крепко спал; Этель решила не беспокоить его и, поднявшись, вышла на палубу.

К ней почти сразу подошла судовая горничная.

– Вам что-нибудь угодно, мисс?

– Да, – Этель кивнула, вспомнив, что это палуба первого класса. На «Титанике» третий класс выглядел не хуже. – Я голодна… и очень хотела бы принять ванну и переодеться. Может быть, у вас на корабле найдется запасное платье?

Оказалось, что сердобольные пассажирки «Карпатии» уже успели снабдить большинство пострадавших женщин всем необходимым. На этом пароходе компании «Кунард», давно конкурировавшей с «Уайт стар», плыли весьма состоятельные дамы, которые везли объемистый багаж; и Этель получила новый комплект добротного хлопкового белья, а также серое саржевое платье, которое пришлось ей совершенно впору. Приняв горячую ванну, а после поев мясного супа и консервированных персиков, она почувствовала себя гораздо лучше.

Она подумала о своих товарищах по несчастью, ощутив сильное желание проведать Кэйтлин. И нужно было узнать, на какой курс легла «Карпатия», – скоро ли они окажутся в Нью-Йорке. Конечно, первым делом капитан Рострон должен позаботиться о мертвых и их близких, – предстоит опознание тел, самая ужасная процедура…

Этель снова горячо возблагодарила небо за то, что Хью остался жив. Если бы это ей сейчас пришлось опознавать замерзший труп брата и хоронить его!..

Тут же Этель вспомнила, кому, по словам Хью, он был обязан жизнью; и настроение сразу упало. Этель усилием воли отмела мысли о египтянке. С этим она разберется позднее.

Кэйтлин она нашла сидящей на нижней палубе – и сразу поняла, что та еще не спала, не ела и не умывалась. Лицо ирландки опухло от слез.

– Патрик погиб, – сказала она вместо приветствия, едва увидев Этель.

Этель села рядом и обняла свою подопечную за плечи.

– Вы уверены? Его опознали?..

– Нет. Его не выловили из моря, и почти никого не выловили, – Кэйтлин вздрогнула. – Но в списках выживших Патрика О'Брайена нет. И он бы сразу бросился искать меня, я знаю!

– Мне очень жаль. – Это было все, что Этель могла сказать.

Кэйтлин разрыдалась, и Этель прижала ее к себе, неловко погладив по спутанным рыжим волосам. Слов утешения она подобрать не могла. Но Кэйтлин плакала недолго; она скоро обессилела и замолчала.

Тогда Этель взяла ее под руку и подняла; ирландка покорно встала, однако не тронулась с места.

– Идемте-ка. Здесь о вас позаботятся, – Этель нашла взглядом свободную горничную и направилась к ней вместе с Кэйтлин. – Вам нужно принять ванну и поесть.

Вверив Кэйтлин заботам персонала «Карпатии», Этель вернулась к брату. Хью проснулся, и выглядел значительно лучше. Он обрадовался ей.

– Как ты? – спросила Этель, садясь рядом.

– Доктор определил бронхит. Прописали обильное питье и постельный режим, но это ерунда! Когда причалим, уже буду как новенький.

– Смотри у меня! – воскликнула Этель и нахмурилась. – Лежи и делай все, что велят!

Хью улыбнулся.

– Есть, сэр… то есть мэм.

А потом ее брат вдруг огляделся и, никого поблизости не обнаружив, тихо проговорил:

– Я же хотел тебе рассказать, как я… Короче говоря, меня и еще нескольких человек смыло в море. Мы помогали другим и оставались на корабле сколько могли, – с гордостью вспомнил он. – А потом волна накрыла нас с головой: было страшно холодно, и я захлебнулся… Я выплыл, но пальто тянуло меня книзу. Шлюпок поблизости не было видно…

– На нашей оказался неисправен фонарь, – сказала Этель, с отвращением к такой халатности.

Хью кивнул.

– Вот-вот… В конце концов я увидел огонек – кто-то в одной из шлюпок светил карманным электрическим фонариком. Я поплыл к этой лодке, но расстояние все не сокращалось… И я понял, что не доплыву. А потом… ты не поверишь, что случилось!

Хью закашлялся, и Этель, ужасно взволнованная, ждала, пока приступ пройдет.

– Лодка, которая была на горизонте, вдруг оказалась перед самым моим носом. И в этой лодке сидела она, Амен-Оту, – среди других пассажиров, и никто ее как будто не замечал! Я протянул руку, и она втащила меня в шлюпку.

Хью покачал головой, до сих пор не веря в пережитое.

– Она подняла меня легко, как ребенка! А рука у нее была горячая, хотя вокруг все задубели от холода. Потом наша египтянка что-то сказала и провела ладонью по моей щеке – ты помнишь, у нее ладони были выкрашены хной… Я думал, она меня испачкала, но никакого следа не осталось.

Хью содрогнулся.

– А потом я очнулся и понял, что и впрямь сижу в шлюпке, нашей жрицы и в помине нет, а соседи меня трясут и стаскивают с меня мокрое пальто. Если она мне привиделась – кто тогда меня вытащил?..

Он глубоко вздохнул.

– Вот так, сестричка. Думай об этом что хочешь.

– Я думаю, – Этель сглотнула и потерла горло, – Амен-Оту все больше обретает плоть… возможно, эта страшная катастрофа пробудила какие-то темные силы. Вначале она являлась ко мне лишь во сне, потом я увидела ее призрак, а теперь она оказалась способна вытащить тебя из воды!

– А почему ее не видел никто, кроме меня? – спросил изумленный Хью.

– Кроме нас с тобой, – поправила Этель. – Возможно, она умеет отводить глаза, как говорили в старину. В любом случае, она очень опасна.

– А знаешь, Этель, ведь я обязан ей жизнью, – вдруг заметил брат. Он усмехнулся, потом посерьезнел. – Случись что – первый я на эту леди руку не подниму.

«На это она и рассчитывала», – внезапно подумала Этель.

Потом Этель простилась с братом и направилась в свою новую каюту – женщинам с «Титаника» уступили свои места многие мужчины, и многие пассажирки первого класса великодушно потеснились. На сей раз Этель оказалась в первом классе: обстановка здесь была скромнее, чем в ее каюте на «Титанике», и ей пришлось делить каюту с другой дамой.

Это оказалась не кто иная, как несгибаемая миссис Харрис. Они почти обрадовались друг другу – несмотря на то, что миссис Харрис несколько часов назад надела траур по мужу. На «Карпатии» плыли несколько женщин, носивших траур по родственникам; и они, конечно, поделились с новоиспеченной вдовой своим гардеробом.

Они с Этель разговорились: Леонор Харрис действительно оказалась английской аристократкой, урожденной Герберт. Она была женой состоятельного банкира из Филадельфии и совершала с мужем и тремя дочерьми вояж по Европе. Миссис Харрис сама усадила детей и горничную в первую шлюпку, а ее супруг остался на «Титанике». К счастью, все ее девочки оказались целы и невредимы.

Посочувствовав этой женщине и порадовавшись за ее дочерей, Этель вдруг обратила более пристальное внимание на ее вдовий наряд. Глубокий траур – черное платье, шляпа, вуаль, перчатки – позволял скрыть и лицо, и фигуру. А также был уважительным предлогом воздерживаться от разговоров с окружающими.

А что, если…

Но проверить свою головокружительную догадку Этель никак не могла. Она предполагала, что древняя жрица, хотя и является сверхъестественным существом, может как набирать, так и терять свои силы: и, вероятно, теперь она, даже если ей удалось воплотиться, была еще совсем слаба, как новорожденный младенец. А если эту египтянку теперь опекал кто-то из пассажиров или экипажа «Карпатии»?..

Это была жуткая мысль; и для них с Хью это могло означать что угодно.

Этель тряхнула головой и заставила себя задуматься о более практических предметах – о том, на что она сейчас могла повлиять.

Уже вечерело. Этель поговорила с одним из офицеров и выяснила, что «Карпатия» следует в Нью-Йорк: при удачном стечении обстоятельств, пароход войдет в нью-йоркский залив восемнадцатого числа, через три дня.

Этель поужинала в общей столовой с пассажирами первого и второго класса – во время трапезы девушка внимательно приглядывалась к соседям, и увидела двух женщин в черном; но они ничем не отличались от других. После ужина Этель навестила брата, который, несмотря на свою браваду, скучал и все еще чувствовал себя неважно.

Еще раз повторив, чтобы Хью выполнял все указания врача, Этель спустилась на нижнюю палубу. Ей хотелось увидеть Кэйтлин, узнать, как та себя чувствует… и по пути у нее родилась одна неплохая мысль.

Кэйтлин она опять обнаружила на палубе – ирландка одиноко сидела на скамье. Этель подсела к ней.

– Добрый вечер, – мягко сказала она.

Кэйтлин взглянула на свою соседку.

– Добрый вечер, мисс, – без всякого выражения сказала она.

Этель, однако, отметила, что Кэйтлин опрятно одета, пламенные волосы заплетены в косу. И хотя глаза ее были по-прежнему красны от слез, Этель показалось, что теперь ирландка немного овладела собой и способна внимать тому, что ей говорят.

– У меня к вам предложение, – сказала Этель.

Светло-голубые глаза Кэйтлин блеснули изумлением.

– Вы, помнится, говорили, что хотите искать себе место в Нью-Йорке? – спросила Этель.

Кэйтлин кивнула.

– Да, – безразлично ответила она.

Этель наклонилась к ней.

– Так послушайте, что я скажу. Дома я жила скромно, у нас только двое слуг – пожилые супруги Паркер… Но в Америке меня ждет жених.

Этель покраснела и потупилась. Потом опять взглянула на удивленную собеседницу.

– Он богаче моего отца и живет на более широкую ногу… все в его доме устроено на более широкую ногу. Гарри унаследовал бизнес своего отца – он занимается продажей леса. Мне придется соответствовать такому супругу: выходить в свет, устраивать приемы… словом, делать много вещей, которые мне не нравятся. И я никак не смогу обходиться без горничной.

Девушка улыбнулась.

– Мне было бы намного легче, если бы вы остались со мной. Хотите получить место в моем доме?

Кэйтлин очень оживилась, на щеках ее выступил прежний яркий румянец.

– А ваш жених не станет возражать? – воскликнула она.

– Не станет. Гарри хороший человек – а вы отлично справляетесь с обязанностями горничной, – сказала Этель. – И, надеюсь, – то, что вы спаслись вместе со мной с «Титаника» и стали моим другом, послужит для вас достаточной рекомендацией, – жестко прибавила она.

Кэйтлин заалела как маков цвет.

– Тогда я должна сказать… вы мне тоже стали другом, мисс Этель, и я обязана вам жизнью. Только теперь я поняла, что должна вас поблагодарить! Помните, как вы велели мне прыгнуть в шлюпку?

Этель кивнула, глубоко расчувствовавшись.

– С прежней хозяйкой, миссис Грант, я разругалась. Мы, ирландцы, горячий народ! И теперь мне кажется, что я не могла бы пойти в услужение ни к какой другой леди, кроме вас. Никому больше не понять, что мы с вами пережили, – закончила Кэйтлин.

Этель пожала ей обе руки.

– Так мы договорились?

– Конечно, мисс!

– Тогда я пойду. И заглядывайте ко мне, дорога еще долгая.

Этель улыбнулась и поднялась со скамьи. Она пошла прочь, раздумывая – так ли Кэйтлин понравится работать на новую госпожу, когда она получше познакомится с ее обстоятельствами.