Читать книгу Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2 - Дарья Владимировна Торгашова - Страница 2

Фарнак и впрямь явился как почетный гость. Он не таясь объявил о себе страже – и воины пропустили его, будучи заблаговременно предупреждены: я все эти дни ставил у врат вавилонян, хотя было непонятно, когда ожидать Фарнака и ожидать ли его вообще. Я не знал, кому из вавилонских персов известно, что мой гость – преступник и заочно приговорен к смерти; и не знал, как скоро эти слухи дойдут до Ксеркса. Но в этом, как и во всем остальном, мне пришлось положиться на волю случая.

Я рассказываю об этом сейчас так спокойно! Старец уже не помнит, что в молодости заставляло кипеть его кровь; но никакими словами нельзя передать, что я испытал, вновь увидев лицо моего врага. И вспомнив, что у него в заложниках мой сын!

Я принял Фарнака на террасе, которую прозвал Демаратовой. Солнце уже не так немилосердно палило, и от реки не поднималось зловоние, только приятная прохлада. Это место всегда оживляло мои воспоминания, вливая в меня бодрость и ненависть: Фарнак не был послом или представителем государства, которого следовало бы принимать в тронном зале, а всего лишь моим личным гостем. И у меня с ним были слишком личные счеты…

Он явился во главе небольшого отряда одетых по-персидски карийцев, но от ворот ко мне поднялся один. Я стоял на террасе, совершенно безоружный, – если не считать моей материнской палки, которую я приказал отделать серебром и которая теперь вполне могла сойти за царский посох.

Соблазнитель моей жены подошел ко мне – и, остановившись в нескольких шагах, улыбнулся, охлопав свою запыленную одежду и разведя руками.

– Меня обыскали внизу, – таковы были первые его слова.

Он очень возмужал за те годы, что мы не виделись; загорелое лицо обрамляла короткая черная борода, он раздался в плечах. Однако сходство его с единоутробной сестрой никуда не исчезло – тот же тон, та же улыбка, те же плавные, изящные движения. Фарнак казался дополнением Поликсены, и между ними совсем не оставалось места мне!

– Привет тебе, – холодно сказал я, не ответив на попытку поддеть меня. – Рад, что ты добрался сюда благополучно.

Глумливая ухмылка исчезла, и он вмиг стал серьезен.

– Где Поликсена и моя дочь? – спросил Фарнак с угрозой: хотя был теперь вовсе не в том положении, чтобы угрожать.

– Ты увидишь их, – пообещал я. Мы с женой уговорились так заранее. – Но сперва тебе придется объясниться со мной. Где Нестор?

Фарнак обернулся и показал назад: блеснуло золотое колечко в правом ухе.

– Мальчик остался за воротами. За ним присматривает кормилица.

Собственно говоря, я того и ожидал. Я кивнул.

– Хорошо. Как только мы закончим, я отправлюсь за сыном.

– А зачем? – неожиданно спросил Фарнак. Он прищурил свои красивые зеленые глаза – казалось, разбойник и теперь нисколько не издевался. – Нестор тебя даже не узнает, и отцом он называет меня! И что ты можешь ему дать, скажи на милость?

Гнев поразил меня, подобно солнечному удару. Я чуть не схватил мерзавца за горло; но Фарнак предвидел мой порыв и быстро откачнулся назад. Я только стиснул кулаки, глядя на него и тяжело дыша.

– Это твоя вина, что мой сын меня забыл, – процедил я.

– Речь не о вине, а о том, что делать дальше, – спокойно возразил Фарнак. Он сложил руки на груди. – Я желаю видеть Поликсену, и немедленно! Я буду обсуждать это с ней, а не с тобой!

Я чуть было не сказал – что достаточно мне поднять палец, и его сбросят с башни. Но я воздержался. Фарнак и так это знал: все преимущества моего положения не делали меня сильнее, а бесшабашность моего врага только красила и возвышала его в женских глазах. О, как ненавидел я в этот миг мое уродство, благодаря которому так и не получил настоящего мужского воспитания, – и восполнить это было уже ничем нельзя!..

Я оставил Фарнака на террасе – уж конечно, я был не намерен вести его в покои жены. Я сам пошел за Поликсеной: она знала о прибытии брата и уже вся извелась. Увидев меня, она вскрикнула.

– Фарнак здесь?

Я кивнул.

– Он на террасе. Идем.

Я взял ее за холодную руку… но Поликсена вдруг вырвала руку.

– Нет, лучше проводи его в малый зал приемов! И сам уйди… пусть останется только стража!

Я понял, почему она так захотела. И страх, который Поликсена сейчас испытала перед этим свиданием, придал мне сил и бодрости.

– Ну конечно.

Я довел Поликсену до старинных кедровых дверей, обитых бронзой, и пропустил внутрь. Оставшись один на один со стражами, я, понизив голос, объяснил им, что за встреча тут должна состояться. Я приказал под страхом смерти глаз не спускать с царицы – но без нужды внутрь не соваться. Потом я послал вестника за Фарнаком.

Я издали проследил, как он идет, откинув свою красивую голову, с видом победителя… Потом я отступил – так, чтобы не слышать разговора между ним и Поликсеной; но не слишком далеко, чтобы подоспеть на помощь, в случае чего.

Какое-то время все было тихо… а потом я услышал крики. Фарнак и Поликсена кричали одновременно; потом она начала обвинять его, а он замолчал. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы остаться на месте!.. Затем Поликсена разрыдалась, зло, отчаянно. Следом опять возвысил голос Фарнак: он отвратительно бранился. Вдруг он выскочил из зала, с белым и перекошенным от ярости лицом, и бросился прочь по коридору, протопотав мимо меня. Он хотел сейчас же уехать – но стражи у дверей дворца были мною предупреждены!

Вскоре до меня донеслись звуки борьбы, но она была короткой. А потом я услышал стук подкованных сапог и звон оружия: Фарнака вели обратно.

Я быстро обернулся и увидел жену, которая вышла в коридор и неподвижно замерла у стены. Я испытал громадное облегчение, почти торжество: Поликсена сказала брату правду, она сделала свой выбор!.. Но говорить с ней сейчас было не время.

Фарнак вновь появился перед нами, совсем не похожий на себя прежнего, – до боли напомнив мне Варазе. Руки его были заломлены за спину, дорогая парчовая одежда порвалась в драке, зеленые кошачьи глаза пылали злобой и отчаянием.

Он несколько мгновений смотрел мне в лицо, потом перевел взгляд на Поликсену позади меня… а потом плюнул мне под ноги.

– Значит, это западня, – хрипло проговорил пленник, улыбаясь безумной улыбкой. – Ты упечешь меня в темницу, как моего несчастного Варазе, или выдашь Ксерксу… и сестру мою ты в это втянул! Поистине, ты многого достиг на своем поприще, Питфей Хромец, – любая женщина могла бы поучиться у тебя вероломству!

Я спокойно улыбнулся. Несмотря ни на что, мое торжество в этот миг было почти безграничным.

– Мне, однако же, удивительно, что ты ожидаешь от меня благородства! Но я не собираюсь причинять тебе вред – лишь позабочусь, чтобы ты сам не навредил другим или себе… Проводите его в гостевую комнату, но глаз не спускайте! – приказал я стражникам.

Фарнака увели. И только тогда я опять взглянул на жену.

Поликсена некоторое время молчала, неподвижная и очень бледная… потом кивнула и улыбнулась.

– Я одобряю твой поступок.

Она сложила руки на груди.

– Фарнак теперь возненавидел меня. Но он скоро оправится и сможет действовать разумно! Мне кажется… он даже подозревал нечто подобное, ведь он знает меня как никто!

Я кивнул, сжимая губы.

– Нестор у него в лагере, за воротами, – сказал я. – Я сейчас же пошлю за ним!

К моему изумлению, Поликсена воспротивилась.

– Нет, мы сами должны отправиться туда! И только вместе с Фарнаком! Когда уже примиримся и договоримся обо всем!

– Договоримся? – воскликнул я.

Поликсена подошла ко мне и сжала мою руку.

– Разве ты забыл, что от Фарнака зависит наше спасение? – воскликнула она. Видя отвращение на моем лице, жена пылко прибавила:

– Другого пути я не вижу! А ты?

Я только покачал головой.

– Не знаю. Не знаю!

Как мне не хватало теперь Эриду, с его мудростью!.. Но, с другой стороны, будь Эриду жив, вряд ли я когда-нибудь решился бы на побег – чтобы не подставить его.

Я, однако же, удостоверился, что мой сын здесь и с ним все в порядке: я отправил за ворота Артабаза, который хорошо помнил Нестора младенцем. Вернувшись, мой персидский евнух рассказал, что мальчик очень вырос, резво бегает, хотя еще неуклюж, и хорошо говорит. Он выглядит крепким и здоровым – но вот только…

– Но только для него здесь все чужое. И мы с Поликсеной тоже, – удрученно закончил я.

Как бы то ни было, мы с женой радовались за сына. Однако поведение Поликсены опять неприятно удивляло меня – мне показалось, что она не слишком рвется увидеть свое брошенное дитя. Как будто ее пугала встреча с маленьким незнакомцем, которого она обнаружит вместо Нестора!

Когда я спросил прямо, Поликсена призналась, что и в самом деле боится вновь увидеть сына, увидеть, как он изменился… что он забыл свою мать! Но дело было явно не только в этом. Однако я не стал допытываться: у нас хватало причин для волнений.

Фарнак и вправду повел себя благоразумно. Он не стал отказываться от еды, хотя просидел в одиночестве под замком весь вечер и весь следующий день. Мы с Поликсеной ждали; и следующим вечером Фарнак послал ко мне одного из своих охранников. Он просил дать ему слугу, чтобы он мог привести себя в порядок, – если я действительно намерен его выпустить!

Разумеется, я не отказал. И Фарнак разделил с нами ужин – мы трапезничали по-египетски, как привыкли, сидя за разными столиками.

Наш гость сидел бледный, не поднимая глаз от дорогой критской тарелки, и почти ничего не съел, только потягивал вино. Я все больше сомневался, что он отказался от Поликсены совсем, – может ли мужчина легко отказаться от того, чего так долго вожделел!

Потом Поликсена позвала брата взглянуть на дочь. Фарнак молча поднялся, и они вдвоем направились к выходу; я последовал за ними, но не мешал.

Они оставались в детской довольно долго; я уже начал тревожиться… Потом Фарнак вышел и, не взглянув на меня, быстро удалился в направлении своих покоев. Каков, однако, невежа!

Поликсена появилась следом.

– Завтра мы все вместе отправимся посмотреть на Нестора, – сказала она сдавленным голосом, тоже не глядя на меня. – Ты согласен?

– Да, – ответил я.

Спали мы в эту ночь раздельно. Мне казалось, что я почти не сомкнул глаз.

Наутро мы втроем верхом отправились в лагерь Фарнака. Половина его людей осталась снаружи, считая карийку, которая нянчила Нестора. Меня порадовало, что Фарнак нашел для ребенка кормилицу-гречанку, – хотя сам, конечно, говорил с ним и по-персидски тоже.

Поликсена первая спрыгнула с лошади. Она потребовала, чтобы Фарнак показал ей сына; но нянька уже вывела его нам навстречу, держа за плечики.

В первый миг я его не узнал… Этот черноволосый синеглазый мальчик был уже двухлетним! А Нестор испугался нас и захныкал.

Поликсена присела и протянула к сыну руки, повторяя, что она его мать, что она вернулась к нему… Ей пришлось долго его звать, и нянька подтолкнула мальчика, прежде чем он пошел к чужой женщине.

Поликсена, улыбаясь сквозь слезы, опять повторила, что она его мама. И только тогда Нестор откликнулся.

– Мама? Где ты была?

Я едва выдержал это зрелище…

Нестор позволил матери обнять себя и поцеловать, но потом вырвался и убежал обратно, к няньке. Фарнак приблизился и положил руку мальчику на голову. И Нестор обхватил его своими ручками и крепко прижался, ища защиты от чужих.

Фарнак смотрел на нас с торжествующей усмешкой… Конечно, теперь Нестор не желал знать никого, кроме него: для такого малыша каждый день – что год!

Лицо Поликсены окаменело. Она встала и резко бросила брату:

– Идем поговорим!

И Фарнак подчинился. Он поцеловал Нестора в макушку и доверил няньке, а потом они с Поликсеной удалились на другой конец лагеря, где я не мог их слышать. Я только понимал, что теперь Поликсена перешла в наступление, а Фарнак оборонялся!

Наконец они вернулись… И Поликсена сказала мне:

– Фарнак согласен похлопотать за нас перед своей царицей.

Она помолчала, сложив руки на груди.

– Но взамен он желает, чтобы ты отдал ему Нестора. Артемисия останется нам с тобой.

– Я никогда не отдам сына!.. – вырвалось у меня. Хотя я уже ожидал чего-то подобного!

– Нет, отдашь! – страстно воскликнула моя жена. Она схватила меня за руку. – Нестор уже не твой, разве ты не видишь? А у Фарнака больше ничего не осталось!

Я сильно усомнился, чтобы он так уж себя ущемил. Но на сей раз я промолчал.

У нас было еще много чего обсудить – и с Фарнаком-родственником, и с Фарнаком-соблазнителем. И с Фарнаком как посланником своей государыни.