Читать книгу Желание покоя - Джозеф Шеридан Ле Фаню - Страница 15

Первое, что я услышала о незнакомце утром, было то, что он отправил посыльного к владельцу гостиницы «Верни Армс» с запиской о двух больших коробках, которые он оставил у него, когда яхта «Пенный колокол» прибыла в Кардайлион примерно две недели назад. Записка была подписана инициалами Р. М.

Яхта стояла у Кардайлиона не больше двух часов, и никто в городке ничего о ней толком не знал. Несколько человек в синих рубашках и в клеенчатых фуражках гуляли по набережной и пили пиво в «Георге и подвязке», но знакомства ни с кем не заводили. Было известно только то, что яхта принадлежит сэру Дайвсу Уортону, баронету, и что джентльмен, который оставил коробки, – это не сам баронет. Оставляя коробки, он приложил записку, что их заберет некий Эдвард Хэтэуэй – инициалы не совпадали, но записка была написана тем же почерком, что и поступившая из Мэлори. Мистер Хьюз, владелец «Верни Армс», приехал к нам взглянуть на отправителя, чтобы снять все вопросы. Узнав в нем того самого джентльмена, который оставил ему коробки, он тотчас прислал их ему.

Вскоре после этого на аллее, ведущей к большому дому, появился доктор Мервин, наш старый друг.

Было тихое ясное утро. Гроза сделала свою страшную работу и улеглась, море и небо снова стали безмятежными. Но день таковым не был. Уже около пятидесяти утонувших принесли и рядами уложили на землю у кладбища лицами вверх. Я была рада, что склон, на котором они лежат, скрыт от нас. Но я все равно слышала из разговоров, что там были самые разные люди. Ливерпульский денди, седовласый делец, хитрый коммивояжер, маленькие дети, суровые моряки, женщины в промокших шелках или сарже… теперь все они равны.

Волны, танцующие при солнечном свете, казались мне смертельно опасными, а на черные скалы я смотрела с содроганием.

Доктор, увидев нас у открытого окна, приветственно поднял шляпу, и осеннее солнце коснулось его лысой головы. Он подошел к подоконнику и, опершись на скамейку, где иногда сиживал мистер Кармел, рассказал нам все, что ему удалось выяснить о затонувшем судне. Пароход под названием «Замок Конуэй» направлялся из Ливерпуля в Бристоль. Одно из его гребных колес повредилось в начале шторма, поэтому он завалился под ветром и утонул.

– А сейчас, – сказал доктор, – я собираюсь взглянуть на самого везучего человека в королевстве, единственного, кто спасся с того злосчастного корабля. Полагаю, он был либо лучшим, либо худшим человеком на борту – либо слишком хорошим, чтобы утонуть, либо слишком плохим! Этот джентльмен час назад сам послал за мной. Наверное, утром он почувствовал себя дурно, и из того, что сказал Томас Джонс, я могу сделать вывод, что он сломал какую-то кость. Конечно, ничего серьезного, но, должно быть, он сильно ударился о скалы. Когда я осмотрю его – и если вы еще будете здесь, – я расскажу, что о нем думаю.

После такого обещания, будьте уверены, мы не сходили с места, и он сдержал свое слово.

Нас одолевало любопытство. Моим первым вопросом было:

– Кто он?

– Я так и знал, что вы спросите об этом в первую очередь, – сказал доктор немного раздраженно.

– Почему? – спросила я.

– Потому что именно на этот вопрос у меня нет ответа. Но я расскажу обо всем, что увидел, – продолжил доктор, занимая то же место у окна.

Мы жадно ловили каждое его слово. Я не перескажу всю эту историю, прерываемую нашими вопросами, – передам только суть и частично детали.

Когда доктор вошел, незнакомец сидел у камина в халате и тапочках, которые он взял из открытой коробки на полу. Портьеры были задернуты, и в комнате было почти темно, если не считать пламени камина. Тем не менее доктор разглядел, что незнакомец – человек молодой – был красив, но он казался больным из-за бледных щек и губ.

– Я – доктор Мервин, – представился наш эскулап, с любопытством глядя на спасшегося.

– О, спасибо, доктор Мервин! Надеюсь, вам не пришлось долго добираться. Я здесь в отчаянном положении. Если бы не стечение обстоятельств, у меня не было бы одежды, и несколько дней у меня не будет денег: совершеннейший Робинзон Крузо.

– Ах, это неважно. Пока что мой долг осмотреть вас, – ответил доктор.

– Вы очень добры, благодарю. Это место, как мне сказали, называется Мэлори. Кто этот мистер Уэр, которому оно принадлежит?

– Достопочтеннейший мистер Уэр – брат лорда Х. Сейчас он путешествует по континенту с супругой, признанной красавицей, а его дочь, единственное дитя, живет здесь с гувернанткой.

– О, мне казалось, я слышал о двух дочерях?

Доктор опроверг это, и несколько секунд незнакомец рассеянно глядел в пол.

– Вы были на волосок от гибели, сэр, и едва избежали смерти! Должно быть, вы страшно потрясены. Я не знаю, как вы не разбились о те смертоносные скалы, – снова заговорил доктор.

– Да, кажется, я порядком ушибся…

– Это-то я и хотел прояснить.

– Я весь в синяках и порезах, – продолжил незнакомец. – Ссадина на виске, ссадина на запястье, полдюжины царапин здесь и там, но волноваться не о чем: порезы на мне заживают сами собой. Кусочек липкого пластыря – это все, что нужно, мне его дала миссис Как-то-Там, здешняя экономка. Кажется, я наглотался соленой воды. Но это ничего, учитывая, что все остальные утонули. Это была дьявольская случайность. Вы сказали, что я самый везучий человек… ха-ха-ха! Я так не думаю. – Он горько рассмеялся.

– Некоторые готовы умереть, другие не согласны. Вам лучше знать, сэр, за что быть благодарным, – сказал доктор Мервин. – Немногие рады смерти, когда она приходит.

– Я весь сплошная боль, и боль эта не телесная. Я никоим образом не в порядке, потому что потерял весь багаж, документы и деньги, хотя еще вчера процветал. Еще две-три подобные причины для благодарности непременно прикончат меня.

– Однако вы не утонули, сэр, – строго сказал доктор, который был известен в Кардайлионе как человек вдумчивый и настойчивый.

– Все остальные были как крысы в ловушке, – вздохнул незнакомец. – Я был единственным на палубе. Я бы утонул, если бы находился с другими пассажирами.

– Вряд ли ваших попутчиков стоит сравнивать с крысами, – сказал доктор Мервин, нахмурившись.

– Наверное, но я в жизни не видел подобного сборища снобов. Бедняга Хаворт настаивал, что путешествие на корабле намного приятнее путешествия по железной дороге, хотя я так не думал. Конечно, он утонул. Кроме нас двоих, там не было ни одного джентльмена, уверяю вас. Мне жалко и Спаркса – он тоже утонул. Я потерял лучшего камердинера, который у меня когда-либо был. Но прошу прощения, я трачу ваше время. Вы думаете, я болен?

Незнакомец вяло протянул руку, чтобы доктор прощупал пульс. Тот с трудом заставил себя промолчать и провел осмотр.

– Полагаю, сэр, у вас шок.

– Господи! Неудивительно, – согласился незнакомец, усмехнувшись.

– Вы сильно расстроены, и ваши травмы намного серьезнее, чем вы думаете. Сейчас я приготовлю вам мазь, а потом пришлю микстуру, что не даст развиться жару. Так как вы наглотались воды, пока вам можно есть что-то легкое, и вы не должны пить ничего крепче кларета. Рекомендую сделать заказ в «Верни Армс». Если вы скажете, на какое имя…

– О, там меня знают, спасибо. Утром я получил от них эти коробки, и они пришлют все, что мне нужно.

Доктор, конечно же, хотел узнать его имя. Весь Кардайлион в волнении хотел узнать его. Он предпринял новую попытку, деликатно спросив, кому можно отправить счет за его услуги – «О нет, это не к спеху!», – но, в конце концов, это часть его практики – знать имена пациентов.

– Ах! Запишите меня просто как Р. М., – сказал молодой человек.

– Но не будет ли более… более привычно добавить что-то еще? – настаивал доктор.

– Ну, хорошо, запишите еще… скажем, Р. Р. М. – три буквы вместо двух.

Наклонив голову, доктор вежливо рассмеялся, и незнакомец, видя, что тот собирается возобновить атаку, сказал немного раздраженно:

– Понимаете, доктор, я не собираюсь раскрывать мое имя кому-либо здесь. Если его узнает кто-то один, его узнает весь город, и я не хочу, чтобы здесь появились незваные гости в те два или три дня, пока я буду вынужден оставаться здесь. Вы можете считать меня сбежавшим заключенным или кем пожелаете, но мне конец, если я назову себя!

После этой небольшой заминки продолжился разговор о здоровье, и доктор посоветовал молодому человеку не утомляться и не выходить на улицу, по крайней мере до завтра.

Затем Мервил начал смешивать ингредиенты для мази. Незнакомец, затянув шелковый халат, с трудом дошел до окна и оперся о раму рукой, глядя во двор. Он мрачно улыбался плющу на стене напротив, как будто увидел союзника, глядящего на него из тени.

– Он не знал, что я наблюдаю за ним, – сказал доктор, – а улыбка человека, когда он думает, что его никто не видит, о многом говорит, и эта улыбка мне не понравилась. Думаю, этого достаточно, чтобы отнестись к нему с подозрением.

Вот что рассказал нам доктор. Ему ничуть не понравился пациент, но он подумал, что, судя по изящным чертам и тому превосходству, которое и раздражало, и восхищало одновременно, спасшийся мог быть «важной персоной». В разговоре с нами он назвал его «бесчеловечным щенком», однако заметил, что существуют правила, от которых не может уклониться ни один христианин, среди которых, конечно, числилась помощь больному.