Читать книгу Желание покоя - Джозеф Шеридан Ле Фаню - Страница 5

Когда странная фигура исчезла, Лаура Грей с любопытством посмотрела на нас.

Мы немногое могли ей рассказать. Мы так привыкли к самому факту существования мистера Кармела, что нам никогда не приходило в голову, что его внешность для кого-то может быть удивительной.

Он приехал около шести месяцев назад и поселился в маленьком старом доме, где когда-то жил приказчик. Пристроенный к основному дому, домик этот образовывал своего рода крыло, где была своя входная дверь.

Мистер Кармел, несомненно, был священнослужителем, но к какой ветви католической церкви принадлежал, мне было неизвестно. Возможно, он был иезуитом. Я никогда не интересовалась подобными вопросами, но кто-то – я забыла кто – сказал мне, что он член Общества Иисуса.

Моя бедная матушка, хотя и исповедовала англиканство, находилась в дружеских отношениях с видными персонами католической церкви. Мистер Кармел был очень болен (до сих пор его здоровье оставалось хрупким), и ему был прописан отдых в деревне рядом с морем. Пустующий дом, который я описала, матушка вымолила для мистера Кармела у нашего отца, которому вовсе не нравилась идея сдавать его, как я поняла по частично шуточным и частично серьезным обсуждениям, которые он вел за завтраком, когда мы с сестрой в последний раз были в городе.

Я помню, как мой отец сказал напоследок:

– Ты знаешь, моя дорогая Мейбл, что я всегда готов сделать то, что ты пожелаешь. Я сам стану католиком или кем угодно, если тебе это доставит удовольствие, только сначала убедись, что ты правда этого хочешь. Мне все равно, если его повесят – скорее всего, он это заслуживает, – но я сдам ему дом, если это доставит тебе радость. Однако ты должна понимать, что людям в Кардайлионе это не понравится, о тебе будут болтать, и, боюсь, он сделает монахинь из Этель и Хелен. Ну, он немногое от этого выиграет. И я не понимаю, почему эти набожные люди – иезуиты и им подобные, которые не знают, куда потратить деньги, – не снимут для него дом, если он этого хочет. Зачем ему квартировать у бедных протестантов, таких как мы с тобой?

Результатом разговора стало то, что два месяца спустя к нам прибыл мистер Кармел. Он был должным образом принят моим отцом, который сказал мне во время одного из своих визитов, немного позже, что квартирант дал обещание не говорить с нами о религии и что если он все же сделает это, я должна немедленно написать в Лондон.

Когда я рассказала эту историю Лауре Грей, она ненадолго задумалась.

– Он приходит лишь раз в неделю? – спросила она.

– Да, – ответила я.

– И всегда на столь короткое время?

Мы обе согласились, что обычно мистер Кармел остается немного дольше.

– И он никогда не говорил с вами о религии?

– Никогда. Он говорит о ракушках, или цветах, или о том, что, по его мнению, нам интересно, и всегда рассказывает что-то необычное или занятное. Я слышала, как папочка говорил, что мистер Кармел занят работой, результаты которой обещают быть грандиозными. Наверное, поэтому он постоянно обменивается коробками книг со своими корреспондентами.

Думаю, мисс Грей не удовлетворили мои ответы, и через несколько дней из Лондона пришли две небольшие книжечки о великой полемике между Лютером и Папой, и, опираясь на них, она изо всех сил учила нас противостоять потенциальным интригам иезуита.

Однако казалось, что мистер Кармел вовсе не желает разрушать маленькое гнездо ереси рядом с собой. Так случилось, что во время его следующего визита одна из этих книжечек лежала на столе. Он взял ее в руки, прочитал название и мягко улыбнулся. Мисс Грей покраснела. Она не хотела раскрывать свои подозрения.

– Всего лишь два разных устава, мисс Грей, – сказал он, – но один Король.

Мистер Кармел спокойно положил книгу обратно на стол и заговорил о чем-то совершенно стороннем.

Со временем мисс Грей стала менее подозрительной насчет нашего квартиранта, начала наслаждаться его визитами и даже с удовольствием ожидала их.

Можете ли вы представить жизнь более тихую или примитивную, чем наша, или более счастливую?

Нашей семье принадлежит старомодная скамья в симпатичной церкви Кардайлиона. На этой просторной скамье мы втроем сидели каждое воскресенье, и в один из таких дней, через несколько недель после приезда мисс Грей, из своего угла я увидела, как мне показалось, незнакомца, сидящего на скамье семьи Верни, которая уже несколько месяцев была пуста. Это определенно был мужчина, но колонна, стоявшая почти что между нами, позволяла мне рассмотреть лишь его локоть и уголок открытой книги, по которой, полагаю, он читал.

Меня не слишком волновала его персона. Я знала, что Верни, наши дальние кузены, в отъезде за границей и, если кто-то сел на их скамью, ничего такого в этом нет.

Долгая невнятная проповедь закончилась, и я не вспомнила взглянуть на скамью, пока паства не начала чинно выходить, а когда мы сами шли по проходу, скамья уже была пуста.

– Кто-то сидел на скамье Верни, – сказала я нашей гувернантке, как только мы вышли из тени паперти.

– А какая скамья принадлежит Верни? – спросила она.

Я объяснила, где та расположена.

– Верно, там кто-то был. У меня болит голова, дорогая. Пойдемте домой по Мельничной дороге?

Мы согласились.

Это была красивая, но местами довольно крутая дорога – очень узкая, с высоким лесом справа и просматривающейся долиной слева, которая также граничила густым лесом; далеко внизу среди камней плескался и звенел ручей. Когда мы поднимались вверх, я увидела, как нам навстречу идет пожилой джентльмен. Походка его была бодра, одет он был в шоколадного цвета пальто по фигуре, на нем была шляпа с широкими краями, поднятыми с боков. Лицо у него было очень загорелым, нос – тонким, с тонкими нервными ноздрями и довольно выпуклыми глазами. Голову он держал гордо. Незнакомец произвел на меня впечатление истинного джентльмена, хотя и вздорного, а выражение его лица я сочла заносчивым и высокомерным.

Он был уже рядом с нами, когда я шагнула к гувернантке, чтобы уступить ему дорогу. Я немного удивилась, увидев, что она сильно покраснела и почти мгновенно смертельно побледнела.

Мы остановились, и пожилой джентльмен подошел к нам уже через несколько секунд. Его выпуклые глаза неотрывно смотрели на Лауру Грей. С тем же высокомерным видом он приподнял шляпу и сказал холодным, довольно высоким голосом:

– Мисс Грей, я полагаю? Мисс Лаура Грей? Вы не возражаете, надеюсь, если я скажу вам несколько слов?

Молодая леди слегка поклонилась и тихо ответила:

– Конечно, нет.

Она снова разрумянилась и почти готова была упасть в обморок. Манера пожилого джентльмена и суровый взгляд выпуклых глаз смутили даже меня, хотя я не говорила с ним.

– Может быть, нам с Хелен лучше пойти к скамье и подождать вас там? – спросила я мягко.

– Да, дорогая, думаю, так будет лучше, – ответила гувернантка спокойно.

Мы с сестрой медленно пошли вперед. Скамейка стояла примерно в сотне шагов вверх по дороге. Оттуда я прекрасно видела происходящее, но, конечно, не слышала их.

В руке у пожилого джентльмена была трость, которой он водил по гравию. Глядя на него, вы бы сказали, что он не задумываясь выбьет врагу глаз.

Сначала мужчина произнес короткую речь, высоко держа голову, с видом решительным и суровым. Наша гувернантка отвечала быстро и спокойно. Затем произошел обмен репликами, пожилой джентльмен выразительно кивал, а его жесты становились все более резкими. Опустив глаза, она что-то отвечала.

Наверное, она сказала что-то, что возмутило его, ибо мужчина саркастично улыбнулся и поднял шляпу, затем снова стал серьезным и произнес что-то с грозным видом, будто диктуя свои условия.

Мисс Грей резко подняла взгляд и, вздернув голову, быстро отвечала ему в течение минуты. Затем она развернулась и, не дожидаясь ответа, медленно направилась к нам.

Незнакомец смотрел ей вслед с саркастичной улыбкой, которая быстро сменилась злобой. Он что-то пробормотал, резко развернулся и зашагал в сторону Кардайлиона.

Мы с Хелен нервно встали, чтобы встретить мисс Грей. Она все еще была румяной и быстро дышала, как дышат люди в волнении.

– Плохие новости? Что-то неприятное? – спросила я, нетерпеливо глядя ей в лицо.

– Нет, ничего подобного, дорогая.

Я взяла ее за руку и почувствовала, что рука немного дрожит, и сама она стала бледнее обычного. Мы молча пошли домой.

Остаток пути мисс Грей казалась глубоко задумчивой. Конечно, мы не беспокоили ее – неприятное волнение всегда располагает к молчанию. Насколько я помню, мы не произнесли ни слова до ступеней Мэлори. Лаура Грей вошла в холл, все так же молча, и когда она спустилась к нам, проведя час или два в своей комнате, было очевидно, что она плакала.