Читать книгу Нигде посередине - Дмитрий Казьмин - Страница 4

Оказавшись в «запорожце», я магическим образом исцелился. Сыпь, послужившая ключом к моему избавлению, была вызвана, по всей видимости, обычной немытостью и прошла после первой горячей ванны. Зато, воспряв, я спешил поделиться с мамой всей пионерской премудростью, почерпнутой мной за эти две-три недели.

– Мама, мамочка! – верещал я, не веря своему счастью. – Давай я тебе новое стихотворение расскажу, я выучил!

Мама заинтересовалась. Память у меня была хорошая, читал я выразительно, стихотворение было длинное, и в нём не было ни единой строчки без мата. Мама слушала не шелохнувшись. Покончив с поэзией, я решил закрепить первое впечатление и запел песню. Песня тоже была былинного типа, с длинным неторопливым сюжетом, и «срал» в ней было самым культурным глаголом. Дойдя до конца и повторив для убедительности финальный куплет, я принялся за похабные частушки, а исчерпав их, перешёл к анекдотам, которых хватило до самой Москвы. Мой герой и кумир Адик сидел с каменной спиной и ни разу к нам не обернулся. Вообще, смеялся в машине только я один, но зато громко и заливисто.

Андантин Константинович Белопухов, Заслуженный мастер спорта по альпинизму, покоритель пика Победы, кумир моего детства.

Мама, женщина интеллигентная, но не чистоплюйка, была шокирована не столько новоприобретённым лексиконом, сколько беспорядочностью и неуместностью его употребления. Это, в свою очередь, выдавало моё полное невежество в вопросах анатомии и физиологии половых отношений. Будучи женщиной прогрессивной и решительной, мама поставила себе задачу разложить всю эту кашу в моей голове по полочкам, то есть заняться тем, что сейчас бы назвали sex ed. Правила игры были простыми. Никаких лекций. Я задаю конкретный вопрос, она обещает дать на него честный и исчерпывающий ответ, но строго в рамках поднятой темы. Так что в чём-то эта игра напоминала «угадай животное», когда, получая информацию о разных его частях и свойствах, пытаешься воссоздать цельную картину. Вопросов было много; ответы переваривались, сопоставлялись с другими источниками и порождали новые вопросы, так что игра наша, ходя по спирали, затянулась в итоге года на три.

Полученные знания я домысливал в контексте моих общих представлений о мире, уснащал поэтическими деталями, и щедро делился полученным результатом с мальчишками во дворе. Я развенчивал расхожие мифы, уточнял подробности и вносил ясность в спорные вопросы. С небрежностью посвящённого в тайны я изрекал истины о том, что «малафьи со стакан не бывает» и (моя коронная фраза) «ебаться в гандоне – это как нюхать цветы в противогазе». Эти излияния премудрости на столь животрепещущие темы многократно поднимали курс моих дворовых акций, без того котировавшихся крайне низко. К моему мнению стали прислушиваться, и мои истины стали расползаться по соседним дворам. Я прослыл специалистом.

Веса моим словам добавлял тот факт, что я дружил с девочкой. Это было необычно – в том возрасте мальчики держались сами по себе, а девочки – своей отдельной стайкой, и любой контакт воспринимался негативно, как проявление того, что «дружишь с девчонкой, значит сам ты девчонка». Нет, конечно, у родителей были друзья, у которых были дочери, и их звали ко мне на дни рождения, но этим контакты, по сути, исчерпывались. По мере взросления и созревания мальчиков детсадовское «тили-тили тесто» сменялось сальными шутками и отношения мальчика с девочкой окружались ореолом скабрезности. Так вот, я дружил с девочкой, с первого класса. Девочку звали Таня.