Читать книгу Лорелея (сборник) - Генрих Гейне - Страница 16

Утром я встаю, гадаю:

Можно ль нынче ждать?

Вечером томлюсь, вздыхаю:

Не пришла опять!

Сна не шлет душе усталой

Долгой ночи тень;

Грезя, полусонный, вялый,

Я брожу весь день.

Покоя нет и нигде не найти!

Час-другой – и увижусь я с нею,

С той, что прекраснее всех и нежнее;

Что ж ты колотишься, сердце, в груди?

Ох, уж часы, ленивый народ!

Тащатся еле-еле,

Тяжко зевая, к цели, —

Ну же, ленивый народ!

Гонка, и спешка, и жар в крови!

Видно, любовь ненавистна Орам:

Тайно глумясь, мечтают измором

Взять коварно твердыню любви.

Бродил я под тенью деревьев,

Один, с неразлучной тоской —

Вдруг старая греза проснулась

И в сердце впилась мне змеей.

– Певицы воздушные! Где вы

Подслушали песню мою?

Заслышу ту песню – и снова

Отраву смертельную пью.

«Гуляла девица и пела

Ту песню не раз и не раз:

У ней мы подслушали песню,

И песня осталась у нас».

– Молчите, лукавые птицы!

Я знаю, что хочется вам

Тоску мою злобно похитить…

Да я-то тоски не отдам!

Положи мне руку на сердце, друг,

Ты слышишь в комнатке громкий стук?

Там мастер хитрый и злой сидит

И день и ночь мой гроб мастерит.

Стучит и колотит всю ночь напролет,

Давно этот стук мне уснуть не дает.

Ах, мастер, скорей, скорей бы уснуть, —

Я так устал, пора отдохнуть.

Колыбель моей печали,

Склеп моих спокойных снов —

Город грез, в чужие дали

Ухожу я, – будь здоров!

Ах, прощай, прощай, священный

Дом ее, дверей порог

И заветный, незабвенный

Первой встречи уголок!

Если б нас, о дорогая,

Не свела судьба тогда, —

Тихо жил бы я, не зная

Мук сердечных никогда!

Это сердце не дерзало

О любви тебе шептать:

Только там, где ты дышала,

Там хотелось мне дышать.

Но меня нежданно гонит

Строгий, горький твой упрек!

Сердце раненое стонет,

Ум смятенный изнемог.

И, усталый и унылый,

Я, как странник, вдаль иду

Без надежд, – пока могилы

На чужбине не найду.

Подожди, моряк суровый:

В гавань я иду с тобой,

Лишь с Европой дай проститься

И с подругой дорогой.

Ключ кровавый, брызни, брызни

Из груди и из очей!

Записать мои мученья

Должен кровью я своей.

Вижу, ты теперь боишься

Крови, милая! Постой!

Сколько лет с кровавым сердцем

Я стоял перед тобой?

Ты знакома с ветхой притчей

Про коварную змею —

Ту, что яблоком сгубила

Прародителей в раю?

Этот плод – всех зол причина:

Ева в мир внесла с ним смерть,

Эрис – пламя в Трою, ты же

Вместе с пламенем – и смерть!

Сначала страдал я жестоко

И думал – не вынесть никак;

И все-таки – вынес… Но только

Меня ты не спрашивай – как?

Гор и замков вереницы

Отразились в глади вод;

Мой кораблик резво мчится,

Рейн сверкает, даль зовет.

Блещут искры золотые,

И слежу я за волной;

Чувства прежние, былые

Вновь проснулись, вновь со мной.

Нежной лаской и приветом

Обольщает дивный вид;

Но поток, что дышит светом,

Гибель темную таит.

Сверху гладь, но гибель в лоне, —

Ты, поток, ее портрет,

Где в приветливом поклоне

Та же нежность, тот же свет.

О, пусть бы розы и кипарис

Над книгою этой нежно сплелись,

Шнуром увитые золотым, —

Чтоб стать ей гробницею песням моим.

Когда б и любовь схоронить я мог,

Чтоб цвел на могиле покоя цветок!

Но нет, не раскрыться ему, не цвести,

И мне самому в могилу сойти.

Так вот они, песни, что к небу, ввысь,

Как лава из Этны, когда-то неслись

И, вызваны к свету глубинным огнем,

Искры пожара роняли кругом!

Теперь они смолкли, жизни в них нет,

И холоден их безмолвный привет.

Но прежний огонь оживит их вновь,

Едва их дыханьем коснется любовь.

И чаяньем смутным полнится грудь:

Любовь их согреет когда-нибудь.

И книга песен в чужом краю

Разыщет милую мою.

И чары колдовства спадут,

И бледные буквы опять оживут,

В глаза тебе глянут со скорбной мольбой

И станут любовно шептаться с тобой.