Читать книгу Ононские караулы - Игорь Александрович Пушкарёв - Страница 14

Всё-таки отправной точкой для отсчёта существования караульских поселений в их известном смысле, следует считать 1768 год. Хотя и за пятнадцать лет до этого нерчинские казаки усилили собой охрану границы, но тогда их пребывание на постах носило характер разновременных командировок, так как неопределённое положение и неустроенная бытовая жизнь в условиях, более привычных инородцам, нежели городовым нерчинским казакам, неизбежно приводила к оскудению.

Пётр Гантимуров, их отец-командир, не мог не видеть этого и первым забил тревогу. Внимая его просьбе, а также принимая во внимание особо обострившуюся обстановку на границе, генерал-майор А. И. Бриль, назначенный после смерти Якобия главным пограничным начальником, решил крепко посадить казаков на границе. С этой целью он не только приказал переселить их на караулы по 8—10 казаков вместе с жёнами, детьми и «всяким животом» и утварью, но и своим распоряжением от 25 мая 1771 года запретил всем, кроме пограничных казаков, селиться ближе 15 вёрст от китайской границы. Это была очень разумная мера и со временем эта своеобразная «полоса отчуждения» не просто исправит материальное положение пограничных казаков, но и в экономическом плане значительно выделит из среды прочего населения Забайкалья. Ведь в будущем, владея и без того немалыми земельными наделами, караульцы станут свободно арендовать за ничтожную плату землю на сопредельной стороне, водить большие, а нередко и просто огромные, стада крупного и мелкого скота и лошадей. И хотя забайкальские природные и погодные условия не очень-то располагали к хлебопашеству, но хорошо развитое скотоводство позволит жить караульскому казачеству, отнюдь, не бедствуя. Недаром о караульцах на Аргуни и Ононе писали в газетах: «У некоторых богатых казаков бывают десятки тысяч овец и тысячами лошади и коровы»30.

В 1764 году на наиболее опасном направлении на правом берегу Онона при небольшом озере была заложена Акшинская крепость, на строительство которой отпущено три тысячи рублей и две роты солдат Селенгинского 2-го батальона. Строительство её на должном уровне, надо заметить, так и не было окончено, так как устроившаяся в период 1764-72-го годов пограничная служба была расценена достаточной, к тому же и монголы не выказывали враждебных намерений, и казна не захотела больше тратиться на обустройство крепости.

Крепостца имела вид многоугольника с расположенными в ней церковью, магазином, канцелярией, офицерскими домами и восемью казармами для солдат Селенгинского пехотного полка. При крепости находилась и маленькая деревушка, вновь отстроившаяся после того, как партия «харацирик» сожгла её в 1755 году31. Имеются сведения за 1816 год, что крепость опиралась на два форштадта, выше и ниже по течению. Один из них получил прозвание «солдатский» по своим обитателям. В казачьем форштадте было 20 домов32. Более в ту пору вдоль всего Онона, от Бальджикана и до строящейся Чиндант-Турукаевской крепости, не было ни одного русского поселения. Только караулы.

Акшинская дистанция, одна из восьми, устроенных по китайской границе, включала в себя ононские караулы и была заселена семьями нерчинских казаков по предписанию селенгинского коменданта и главного пограничного начальника бригадира Якобия от 18 марта 1768 года. На каждый караул определялись по 10 нерчинских казаков с семьями на вечное поселение. По расписанию иркутского губернатора Бриля в Акшинскую дистанцию был определён следующий состав казаков из Нерчинского конного штата. Ей полагался один сотник, два урядника на должности пятидесятников, четыре капрала на должности десятников, 93 конных казака и 200 тунгусских казаков Пятисотенного тунгусского казачьего полка.33

Управляли пограничными казаками дистаночные начальники. Хранящиеся в Забайкальском краевом архиве Метрические книги Акшинской Николаевской церкви дают нам некоторое представление о том, кто занимал начальствующие должности в первые годы становления Акшинской дистанции.

Дистаночным начальником был прапорщик Иван Разгильдеев, а должность Главного Тунгусского Сотника занимал его сын Евграф Разгильдеев. Сотник русских казаков Дмитрий Кириллович Батурин жил в Мангутском карауле. А. П. Васильев, кстати, говорит, что каждым караулом управлял казачий сотник. И действительно, в Метрических книгах Акшинской церкви начала 19-го века встречаются сотники Ерофей Трухин, Мыльников, Шунков, Сила Батурин… Также сохранились имена некоторых капралов. Так в Верхне-Ульхунском карауле, который в ту пору зачастую назывался просто Ульхунским, капралом был Сергей Салтанов, в начале 80-х произведённый в урядники. На Бальджиканском карауле казачий капрал Мирон Шульгин, на Алтанском Михаил Забелин, на Тохторском Василий Батурин. Мирон Шульгин впоследствии будет переведён на Алтанский караул. Там же проживал и казак с очень необычным для того времени и наших мест званием – геодезии сержант Егор Тюменцев34.

Примечательная особенность того времени: на службу в караулы и остроги шли люди, состоящие в близком родстве, чаще родные или двоюродные братья или отец со взрослыми сыновьями. Это и впоследствии будет наблюдаться. Даже и через пятьдесят лет после расселения казаков в караульских посёлках по многу семей с одной фамилией, а в Нижнем Ульхуне так и вовсе только Перфильевы да Трухины, да ещё вдова Силинская с детьми. Может, от этого и зародился обычай давать прозвища – а как ещё различать людей, если только одних Николаев Батуриных в маленьком посёлке шесть человек?

Мне хочется сказать ещё об одной особенности того времени, которая бросается в глаза при изучении Метрических Книг конца 18-го века. Не знаю, характерно ли это для всего Забайкалья, но в Акшинской дистанции не было в то время заметного социального расслоения. Лица начальствующего состава вовсе не гнушались брать в жёны дочерей простых казаков, как и последние охотно выступали в роли крёстных и посажённых отцов на свадьбах и крестинах своих начальников. Видимо, свою роль сыграл здесь тот фактор, что пришли они на дистанцию в одно время из разных мест и, оказавшись в незнакомом, необжитом ещё месте, почувствовали себя в равном положении. Со временем караульцы приживутся, пооботрутся, и уже к 1830 году будет чувствоваться разница и в звании, и в положении, и «рубить дерево уже станут по себе». Но никогда караульские казаки не опустятся до чванливости и раболепства.