Читать книгу Билбэт - Игорь Евтишенков - Страница 11

Его всегда выделяли среди других за скорость. Тренер хвалил, но иногда говорил, что скорость мешает правильно отрабатывать движения. Это звучало как упрёк, и Богдану было обидно. Спортом он начал заниматься с раннего детства. В пять лет отец привёл его в лёгкую атлетику, к своему старому другу, с которым они вместе занимались бегом в школе и институте. После нескольких тренировок тренер сразу сказал, что у парня есть отличные способности, но их надо развивать.

– Понимаешь, Вань, взрывной он, – сжав кулаки и стукнув себя в грудь от эмоций, сказал тренер. – На эстафете забыл передать палочку. Думал, что с ним второй раз побегут. Его и свои не догнали, и чужие. Второй круг пробежал, потом остановили. Представляешь? Парень – огонь! Надо работать.

Отец был не против. Однако уже через год Богдан попросился в спортивную гимнастику, потому что увидел, как старшеклассники в школе показывали на турнике склёпку и выход силой. Ему захотелось сделать так же. Правда, на перемене, когда он тайком выскользнул из школы и попробовал повторить, ничего не получилось. Это его обескуражило, потому что старшие школьники, не напрягаясь, легко и непринуждённо взлетали над перекладиной, а он, хотя и подтягивался уже десять раз, не мог понять, как это сделать.

– Иван Иванович, вы точно хотите в гимнастику? – спросил его невысокий, крепкий тренер в спортзале. – Он же легкоатлет, – делая акцент на букве «а», произнёс он и вопросительно поднял брови, как бы намекая, что суетиться не стоит. Но отец Богдана был другого мнения.

– Согласен. Но ведь вы сами знаете, что заниматься тем, что не нравится, это – насилие. Там ничего не будет получаться, потому что будет думать о гимнастике.

– Да, бывает и такое. Но ведь может так получиться, что и гимнастике не научится, и бегать зря бросил. Говорят, у него там хорошие результаты, – постарался возразить тренер.

– Да, хорошие. Но давайте попробуем. Мы ведь ничего не теряем, правда? – с искренней улыбкой настоял отец Богдана. И у него это получилось. Тренер пожал плечами, пробормотал «Ну хорошо…» и с кислой миной протянул ему руку. Так случилось, что за два года в гимнастике Богдан добился большего, чем планировал тренер, при этом после тренировок он ещё занимался акробатикой с другой группой, потому что мама не успевала забрать его из спортзала сразу после окончания занятий. Тренер по акробатике была не против, понимая их проблемы. В начале четвёртого класса родителей неожиданно вызвали в школу, потому что Богдан впервые в жизни подрался. Да, отец предполагал, что рано или поздно такое случится, но не думал, что так быстро.

– Ну а что ты хочешь, Алёна, он же мальчик! – пытался успокоить он нервничавшую жену. В школе им для начала прочитали «моральную лекцию» и лишь через полчаса сообщили суть: восьмиклассники дежурили на этаже и следили за порядком, а четвероклассники устроили на перемене игру в футбол, гоняли резинку по паркету и не слушались их. Естественно, старшие стали гоняться за младшими. Как всегда, отловили всех, кроме Богдана. Вот тут один из дежурных и поймал его «на слабо». Сказал, мол, давай бороться. Бегать все умеют, а ты побори меня.

Старшеклассник оказался спортсменом со стажем. Он занимался самбо и, конечно, повалил маленького четвероклассника на лопатки за две секунды. На этом бы всё и закончилось, но Богдан не смог стерпеть такого унижения и со злости плюнул хитрецу в лицо, потому что не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Самбист опешил и от неожиданности и на мгновение ослабил хватку. После этого он сразу получил несколько ударов в лицо. Бедолагу отвезли в травмпункт, а Богдан всё это время сидел в классе под присмотром классной руководительницы.

– Да, история, конечно, сложная… – задумчиво протянул Иван Иванович. – Но что делать дальше? – осторожно спросил он, предполагая услышать мысли завуча первым.

– Это вы мне скажите, как вы вырастили такого сына, который наносит тяжкие увечья школьникам и не уважает старших! Вы его и накажите! – воскликнула в праведном гневе учительница бальзаковского возраста, при этом, у неё смешно задрожали дряблые щёки, а в глазах вспыхнуло такое негодование, что порка ремнём с последующей постановкой в угол на гречку до утра должны были показаться единственным правильным наказанием, которое она бы признала в этом случае.

– То есть, выбор за нами? – уточнил отец, и получив кивок в знак согласия, вздохнул, посмотрел на плачущую жену и встал. – Хорошо. Тогда мы пойдём. Дома решим. Где Богдан? В классе?

Не успев сменить самодержавно-престольное выражение лица на подобающее данной ситуации возмущение, завуч снова кивнула и только потом поняла, что ей ничего не сказали о наказании. Но было уже поздно. Иван Иванович пропустил жену вперёд и, попрощавшись, закрыл за собой дверь.

До дома все ехали молча. Уже в квартире, сев на кухне за небольшим столом и попросив жену сделать чай, Иван Иванович усадил напротив себя сына и спокойно спросил:

– Сколько раз ты ударил его в нос?

От неожиданности Богдан открыл рот и замер, увидев, как мама уронила в раковину чашку. Раздался звук разбитой керамики.

– Что ты… – начала она было гневным тоном, обращаясь к мужу, но сразу осеклась увидев его жёсткий взгляд.

– Алёнушка, у тебя, кажется, кружка упала. Это – к счастью. Посуда всегда бьётся к счастью, – затем улыбка исчезла у него с лица, и он снова повернулся к сыну. – Итак, сколько?

– Три…

– А в глаз?

– Один. Промахнулся, – ничего не понимая, отвечал Богдан.

– Плохо. Бить надо всегда один раз. Запомни это. Второе, бить надо первым. Тоже всегда. И третье, делать это надо только в одном случае, – он сделал паузу, чтобы до Богдана дошло, о чём он говорит. – Только когда тебе угрожает смерть. Понял?

– Нет, – честно признался Богдан. – Он же меня обманул! И ещё на пол бросил. Больно. Всей спиной! Они смеялись! Почему…

– Стоп! – резко оборвал его отец. – Давай договоримся, можно уйти в сторону, уходишь, можно не драться, не дерёшься.

– Даже если бить будут? – хмуро спросил сын.

– Не будут. Больше не будут. Поверь. Завтра объясню. Сейчас давай договоримся. Чтобы у нас не было никаких проблем в школе, драться ты там больше не будешь. Хорошо?

– А когда можно будет? – не сдавался юный возмутитель спокойствия.

– Когда? – Иван Иванович откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, несколько секунд молчал, что-то обдумывая. – А вот когда! – наконец ответил он с улыбкой и взял с подоконника коробку с сахаром. Достав два больших кусочка, он положил один на другой, накрыл ладонью, затем оттянул средний палец и с силой отпустил его прямо на верхний кусок.

– Ой! – вздрогнула Алёна Сергеевна от громкого звука и быстро обернулась. Перед ней сидел Богдан с вытянутым лицом и муж, который пытался смести ладонью кусочки разлетевшегося по всему столу сахара. – Что это? – нахмурившись, спросила она.

– Да так, ничего, – бросил муж. – Лычку отпустил.

– Ух, напугал. Я думала, что-то упало. В детство впал? Возьми веник, подмети, пока по всему дому не разнесли, – она протянула совок и веник.

– Сейчас. Ну что, договорились? Как научишься разбивать, можешь драться, – спросил он сына, который, не отрываясь смотрел на стол.

– Да, – кивнул Богдан.

– Ладно, иди, делай уроки. Завтра сходим кое-куда. Там всё поймёшь. Всё, иди, дай убрать тут. Видишь, как разлетелось.

Богдан действительно видел, как разлетелись два кусочка сахара, и, когда родители ушли с кухни, прокрался туда и стащил с подоконника открытую пачку. Закрывшись в комнате, он залез под кровать и до поздней ночи пытался разбить хотя бы один кусочек, но всё было тщетно.

Утром, перед школой, отец позвонил кому-то по телефону и сказал, что заедет вместе с сыном после обеда. Богдан был озабочен в тот момент совсем другой проблемой и не спросил его, куда они поедут. Парня больше волновало, как спрятать в карман руку, чтобы родители не увидели последствия его ночных упражнений.

После шестого урока отец, как и обещал, зашёл за ним в школу. Спросил, как дела, и они не спеша направились на остановку. Молча доехали до улицы Борсоева.

– В новую школу, что ли? – спросил Богдан, увидев похожее здание. – Переводить будете?

– Нет. Зачем? – пожал плечами отец. – Всё гораздо проще. Сейчас увидишь.

Они зашли внутрь, где прямо у охранника их уже ждал мужчина средних лет в спортивном костюме, короткой стрижкой и открытой улыбкой.

– Баир Викторович? – приветливо спросил отец.

– Да, – кивнул мужчина и сделал шаг навстречу.

– Мы от Владимира Владимировича… Бараева.

– Да, да, его ученик звонил мне. Я знаю. Такой человек! Друг Сафронова!

– Легенда, я бы сказал, – улыбнулся в ответ отец, крепко пожимая ему руку.

– Не волнуйтесь, у нас много ребят, все работают отлично, спортсмены, так что нормально всё, – широко улыбаясь затараторил тот. Затем повернулся к Богдану и протянул руку для пожатия. – Привет! Я – Баир, твой тренер.

– Баир Викторович, – поправил негромко отец. Мужчина в спортивном костюме понимающе кивнул.

– Ну что, пойдём в зал? Посмотрим на тебя. Вроде бы спокойный, – усмехнулся тренер. – Ну-ка покажи руки, – попросил он. – Что у тебя там с костяшками? На кулаках стоишь? – сыпал он вопросами, выжидательно протянув вперёд широкие ладони и ожидая, когда Богдан покажет руки. Но Богдан не шевелился. Заподозрив неладное, Иван Иванович присел и тихо спросил:

– Что случилось? Покажи руки. Это – секция бокса. Здесь тебя научат не драться.

– Как это? – опешил Богдан, услышав последние слова. – Бокс же это… про драку.

– Почти, – заметил отец и потянул его за локоть. Когда на свет показалась правая рука с распухшим до синевы средним пальцем, Иван Иванович расхохотался и хлопнул себя по лбу. – Вот чёрт! Тут я виноват, – он повернулся к тренеру и покачал головой. Понимаете, вчера у нас произошёл небольшой инцидент в школе… – и он поведал всю историю до самого конца. Теперь уже рассмеялся их новый знакомый.

– Ну ты даёшь! И что, получилось? – спросил он. Богдан вздохнул и расстроенно покачал головой. – Понятно. Сахарок – дело трудное. Палец поноет дней пять. Ну ладно, приходи на следующей неделе. Раньше не пройдёт, по себе знаю, – всё еще смеясь, добавил тренер.

Так Богдан начал заниматься боксом. Мама привозила его на полчаса раньше, потом снова ехала на работу. Но в соседнем зале в это время начиналась разминка в секции самбо, причём такая, что Богдан не смог устоять и сразу же попросился хотя бы полчаса «разминаться» вместе с борцами. Дело в том, что тренеру по борьбе было лень проводить полноценную разминку и он бросал на маты баскетбольный мяч, разделив перед этим ребят на две команды. После этого в зале начиналось самбистское регби – надо было добежать, донести или докинуть мяч до края противника и положить его там на последний мат. Естественно, передачи давались как угодно и чем угодно, а для остановки несущихся, как ураган, соперников разрешалось применять любые приёмы самбо. Так как за соблюдением правил следили обе команды, то нарушения здесь не проходили. За удар или нечестное поведение могли потом наказать точно так же, если не жёстче. В такой игре даже слоноподобные «тяжи» могли пострадать от двух-трёх легковесов не меньше, чем от удара автомобиля. Поэтому игра проходила радостно и громко. Но в зале за шумом никто не следил.

Богдана сразу стали ценить за скорость, однако ему не хватало веса и умения делать приёмы, поэтому вначале он удивлял всех только своими высокими прыжками и сальто над падающими под ноги соперниками. Вскоре, правда, к этим «выпендрёжам» привыкли и приноровились ловить его в момент приземления или сбивали сзади, что было довольно больно и обидно… но не запрещено. Тогда Богдан начал наблюдать за ребятами и их приёмами. А через пару месяцев стал их повторять, чем вызвал у тех невероятный восторг. Игра всегда выявляет лучшие и худшие качества человека, и в ней нельзя долго скрывать эмоции, особенно если ты подросток.

С боксом всё происходило наоборот – тренер сам проводил разминку, требовал строгого соблюдения дисциплины, заставлял сотни раз отрабатывать одно и то же движение и доводил спортсменов до изнеможения, постоянно повторяя, что навыки закрепляются только после того, как ты устал и не можешь поднять руки. Однажды Богдан не выдержал и спросил, почему бы сразу не приезжать на тренировку уставшим или не начинать занятия в полночь, когда все валятся с ног и хотят спать, на что получил короткий ответ:

– Нас так учили и ничего, выросли. Терпи!

Груша казалась бетонной и удары по ней не вызывали никакой радости. Богдан не мог представить себе неподвижного противника, как требовал тренер, не мог вести бой с тенью, не мог делать двойку в голову или двойной джеб по сто раз, потому что уже в середине ему начинало казаться, что надо нанести третий удар, чуть ниже, или уклониться и бить после обманного движения.

Через полгода объявили отборочные соревнования среди новичков. Всего по три раунда. В шлемах и перчатках, с капами и защитой на пах. Всё по-взрослому. Только судей было трое. Богдан все бои провёл на одном дыхании и даже не устал. Просто держался от противника на большой дистанции и уходил то влево, то вправо. А когда его догоняли, то уклонялся и внимательно смотрел за движением головы и корпуса, как подсказывал дома отец. Наблюдая за этим, он чувствовал, как будет действовать соперник. Но в этом возрасте подростки всегда ведут себя одинаково – они напрягаются, зажимаются и даже если идут в атаку, то скорее от отчаяния и злости, чем с холодным расчётом. Поэтому бои получились одинаковые. Когда всё закончилось и старшие тренеры ушли, Баир Викторович построил учеников и устроил «разбор полётов». Отругав всех, кроме Богдана, он долго молчал, а затем сказал:

– Легли все на пол. Стали на кулачки. Стоим только двумя костяшками. Я тоже с вами стою и считаю, – к концу первой минуты остались стоять всего два человека – тренер и Сергей, друг Богдана. Сам Богдан не выдержал на половине. Острая боль в кистях подкосила его, и рухнув лицом на пол, он готов был сгореть от стыда.

– Вот так, – довольно протянул Баир Викторович, поднимаясь через три минуты. – Вставайте! Когда сможете так полчаса или час простоять, будете настоящими боксёрами.

Никто не понял, почему именно это упражнение должно сделать их настоящими боксёрами, но в раздевалке ребята молчали и прятали взгляды, устало переодеваясь после своих первых соревнований. Радости никто не испытывал.

Дома отец сразу заметил хмурое настроение сына и спросил, в чём дело. Богдан, всё ещё злясь на самого себя и не понимая, почему он не смог простоять даже минуту, выложил всё начистоту.

– Я же могу пятнадцать раз подтянуться! Сорок раз на брусьях! Что не так? Что тут? Как это? – расстроенно спрашивал он, показывая отцу кисти. – Здесь же мышц нет. Как так?

– Говоришь, полчаса сделают тебя настоящим боксёром? – усмехнулся в ответ отец, и в его добрых, светло-серых глазах промелькнула ирония. – Вряд ли, вряд ли.

– Так тренер сказал.

– Ну да, раз сказал, значит, знает. Поможет, согласен. Но это не всё.

– Не всё? А что всё? Ты покажешь? Это можно натренировать? – сыпал вопросами Богдан.

– Конечно! Но не сегодня. Ты устал, завтра посмотрим на кисти. Если боли не будет, покажу. Там пять косточек между суставами. Главное, не повредить. Ладно иди, делай уроки. Помощь нужна?

– Не-а. Сделаю. С биологией там маму спрошу, и всё, – скривив лицо, фыркнул он в ответ.