Читать книгу В песках Хайлара. От Онона до Гирина - Игорь Пушкарёв - Страница 10

Захар Семёнович с вечера долго не мог уснуть, ломило поясницу, стягивало икры ног. Беспрестанно кряхтя и устраивая поудобнее ноги, старик тихонько матерился. Вся жизнь прошла в работе, в тяжкой, порой просто непосильной. Сызмальства тянул лямку наравне со взрослыми. Шибко худо тогда жили. Дед, Павел Васильевич, с семьёй прикочевал из Итанцинского острога. Там работников держал, сам хозяйством не занимался. В ту пору по Государеву Указу служилым казакам давали работников, чтобы не платить хлебное жалование. По речке Итанце два гулящих человека накашивали в достатке сена и земля там куда лучше здешней хлеб родила. В 1768 году стали казаками границу заселять. И получил дед Павел распоряжение переселиться с семьёй на Мангутский караул. Его брат близнец Пётр поехал в Чиндант-Турукаевскую крепость, а два младших брата Фома и Макар на Кулусутаевский караул. Хоть это всё и по Онону, да не ближний свет.

Привёз Павел Васильевич со всем скарбом и бороны железные, и плуги. Да, видимо, зря коней морил – земля сплошной камешник. Местные тунгусы живут припеваючи, скотину гуртами водят, хлеб не сеют. А казаки в первые годы, да какое там годы, десятки годов, из нужды вылезти не могли. Поселили их десять казаков на караул, а граница-то, ого-го, за день не объедешь. И смотреть её надо кажин день. На домашние дела времени не остаётся, да и где он, дом-то? По три семьи под одной крышей жили. Последних коней повыбивали по горам да каменьям. Сколь лет прошло, пока оклемались, на ноги встали.

Хоть и не спал Захар Семёныч полночи, а утром встал до солнца – это уже закон. Тихо, чтоб не будить невестку с внуками, унимая кашель, вышел на крыльцо. Трава в ограде густо присыпана серебром утренней росы. «Опеть дожжа не будет. Ить, так дальше дело пойдёт, то и без травы останемся», – эта мысль теперь каждое утро приходит в голову.

Захар Семёныч ещё побродил по ограде, что-то машинально подправляя и убирая. Так и так прикидывал возможности не лишиться дойной скотины в случае, если сена всё-таки не накосить. Про весь гулевой скот, про коней у него и думки не было. Эти каждый год сена не ждут, на ветошах хорошо зимуют. Чтобы семьёй безбедно перезимовать, надо три дойных коровы дома держать. Да к весне каждая отелится, телят прикармливать сеном надо, это всё равно, что четвёртая корова. Вот и считай, двадцать – двадцать пять хороших возов привези. Да и то, если в обрез кормить. А овец, а коз? Их тоже кормить надо.

На крыльце показалась Устинья:

– Тятя, идите чай пить.

– Иду, Устя, иду.

Чаевали на веранде, пристроенной к дому года три назад. Деду Захару тогда здорово повезло – на Акшинской ярмарке он сходно выменял на супоросную свинью и три пуда семенного овса пять застеклённых оконных рам. Почти трое суток кочевал с ними, тщательно переложенными сеном и ветошью, но довёз в сохранности. Тогда и настоял, чтобы Семён осенью купил тёс, мол, пристроим веранду – не пожалеете. И не пожалели…

Допивая третий стакан, дед позвал:

– Ильюха, ты мне сейчас коня приведи. Нет у меня боле терпенья, поеду покос глядеть. Хошь и рано ещё, а трава себя покажет. До петровок уже рукой подать, а с Петрова дня в хороший год всегда косить выезжали. А ты, Митьша, сбегай, скажи дяде Андрею, поедем в Чалбачу, покос смотреть.

Вернулись в полдень. Результаты поездки, видимо, удовлетворили деда, ушла хмарь с лица, даже морщины будто разгладились. Не заходя в дом, пошёл под навес. Достал литовки с изорванными пятками, сношенный подпятник от косилки.

– Деда, коня расседлать? Обсох уже. Я ему торбу навесил.

– Не надо, Илья, поеду в кузницу, надо с Яковом договориться, пока его работой не завалили. Обещал скат колёс ошиновать, с весны там лежат, да заодно и литовки склепает. Потом не подступишься. А ты, Илья, помаленьку готовься, после Петрова сразу и тронемся, благословясь.

От кузнеца Хайдукова дед Захар возвратился уже при луне. Долго мыкался с конём в поводу по ограде, громко рассуждая сам с собой и неведомо за что увещевая коня. Долго объяснял вышедшей навстречу невестке, какое это сложное дело – наварить пятку, да и ошиновать колёса не каждому дано. Присев на крыльце, звал Семёна, громко, по-детски всхлипывая, плакал. Пытался спеть старинную служивскую, но Илья мягко увлёк его спать.