Читать книгу Быть людьми… Книга первая. Вальс Хачятуряна - Ирина Гарталь - Страница 12

***

В первый день слёта Арину волновало полное незнание окрестностей, где предстояло отыскать с помощью карты шесть контрольных пунктов и пробежать по пересечённой местности пять километров. Некогда было сосредоточиться на своих чувствах. На дистанции она, что называется, выложилась до основания – первый старт в новой команде, хоть бы не опозориться! Успокоилась, когда вышла на финишную прямую, чувствуя, что обошла многих соперниц. Финишировав и приняв из рук Одинцова охапку зелени, она устремилась подальше от толпы болельщиков, чтобы отдышаться и расслабить ноги. Он не отходил от неё. Заботливо укрывал спортивной курточкой от свежего весеннего ветерка, без конца нахваливал: молодчина, летела, как стрела. В какой-то момент Арина уловила его пристальный взгляд, направленный ей прямо в грудь, и ахнула: случайно вырванный в лесу лоскут майки выдал невообразимое декольте, а купленное в «Пассаже» кружевное откровение под названием «Анжелика», только подчеркнуло несомненные достоинства зрелища. Откуда силы взялись! Взвизгнув от ужаса на весь лагерь, девушка помчалась к своему биваку, не разбирая дороги. Тоха кинулся следом, и ему стоило больших усилий успокоить её.

– Та гля! Подобных дурочек я ещё не видел! Разве можно стыдиться такой красоты?! Да ты хоть понимаешь, какая у тебя роскошная грудь?! Там же вся поляна полегла, когда ты подбежала! Судьи секундомеры выронили!

Представив картину, вдохновенно изображённую художником, Арина застонала от стыда, закрыв руками полыхнувшее лицо.

– Да я пошутил, солнце моё! К счастью, никто кроме меня ничего не успел разглядеть. Зря ты краснеешь, вот ей-богу! – дурачился Тоха, явно наслаждаясь картиной полного душевного смятенья туристки.

Пока они объяснялись, на тропинке показался запыхавшийся Володя, издали выкрикивающий что-то радостное. Оказалось: по предварительным данным у сибирячки – лучшее время по ориентированию на местности. Новость заставила забыть только что пережитый конфуз. Ошалевшая от радости Арина в новой майке, в спешке надетой задом наперёд, помчалась следом за парнями к месту соревнований.

Замечено, что яркие минуты жизни неудержимо быстротечны. Первый день слёта, расписанный по минутам неумолимыми судьями, завершился на высокой ноте душевного подъёма. Утомлённые соперничеством команды побратались и с удовольствием обсуждали все перипетии дня. Вечером выяснилось, что самая молодая сборная завода металлоконструкций вполне может претендовать на второе место на областном турслёте. И этим успехом заводчане были частично обязаны отличному результату Истоминой и хлопотам Одинцова в оформлении бивака. Судьям понравилось, что кроме добротно приготовленного обеда, их походный стол был со значением сервирован. Забавно выглядел нарисованный Тохой добродушный пират, на груди которого красовалась татуировка: «Возьмите в туристы!» Ни одна из команд до такой «наглядной агитации» не додумалась.

Ребята на радостях организовали мини-банкет, завершив его буйным самовыражением на танцевальной площадке. Арина, успевшая вздремнуть в перерыве между стартами, чувствовала себя вполне жизнеспособной, но старалась не смотреть в ту сторону, откуда доносился смех Тохи. Он снова держался в отдалении от неё, она же – поближе к Катерине и комсомольскому секретарю. Володя, обрадованный успехом команды, почти не отпускал сибирячку от себя. Парень решил, что просто обязан ввести в курс дела новенькую. Он отчитался перед Ариной о работе комсомольской организации, проделанной за прошлый год. Посвятил её в свои планы относительно несоюзной молодёжи и поинтересовался, не возьмётся ли она проводить политинформации в ОТК. Девушка округлила глаза и замахала руками:

– Нет, нет, нет! Я ничего не понимаю в происходящем, особенно в политике. И вообще, как вы можете на природе – о политинформациях, мероприятиях?!

– Так турслёт – тоже мероприятие. И, можно сказать, политическое, – смутился комсомольский вожак.

Арину выручил начальник цеха Анатолий Ерёмин. Без церемоний увлёк её на другой край поляны, где добросовестно отмаршировал рядом с ней пару танцев. И хотя оказался самым никудышным партнёром, он понравился девушке, несмотря на обвисшие усы и раскосые глаза. С ним было легко: не внушал опасений, говорил без подтекстов и цитат из кодекса строителя коммунизма, излучал приятное человеческое тепло. Развлекал Арину ироничными репликами в адрес туристов и, как бы между прочим, расспрашивал о житье-бытье. За этими расспросами чувствовался искренний интерес к ней самой, её впечатлениям о юге. А главное, в глазах Анатолия не было ни капельки того, что до слёз смущало девушку в обжигающих, беззастенчивых взглядах некоторых парней.

Кивнув на танцующего рядом художника, Ерёмин неожиданно выдал:

– Никого не слушай, если про него ерунду городить будут. Сама разберёшься. Поди, не таких охотничков в тайге встречала, а?

– Зачем мне в нём разбираться? – стушевалась Арина.

– Да он, вроде, на тебя глаз положил. Видишь, кругами вокруг нас свою девицу водит? Будет тебя кадрить, а ты делай вид, что в упор его не видишь. Учись, заяц, пока я живой и добрый, – улыбался забракованный Катериной начальник цеха.

Делать вид, как посоветовал Ерёмин, не получалось. Арине казалось, что Одинцов перетанцевал уже со всеми туристками, но ни разу не посмотрел в её сторону. Что могло произойти? – недоумевала она. Как Тоха может не замечать её, если днём он постоянно был рядом? А как он смеялся, наблюдая её восторженную реакцию, когда к ней подошла незнакомая старушка с огромным букетом сирени! Когда бабуля ушла, комсомольский секретарь снисходительно объяснил Арине:

– Ты на самом деле подумала, что она из добрых побуждений принесла сирень? Просто ей надо собрать после нас бутылки, вот она и задабривает особо впечатлительных.

Девушка почувствовала себя обнажённой среди людей в шубах. Прикрываясь букетом, розовея лицом, выдала вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно: разве не может быть так, что бабушка услышала их смех на поляне, вспомнила молодость, расчувствовалась, наломала сирени и пришла взглянуть на туристов? Команда заводчан полегла со смеху, выслушав её версию. И как в тот момент глянул на гогочущих друзей Тоха!

– Зайка, не слушай! Бабуля действительно просто так, от чистого сердца, нарисовалась со своим букетом. У вас же в Сибири нет сирени? Ей было приятно посмотреть, как ты радуешься. Мы дурачимся, не обращай внимания.

Арину вся эта сцена основательно смутила. Она доверчиво посмотрела на Тоху и с благодарностью кивнула ему. Но что оказывается? Дежурное участие? Сколько раз Полина советовала ей не баловать людей своими фантазиями, не приукрашивать розами серую данность!

А серая данность как раз в том, что не могла она, Арина Истомина, понравиться такому удивительному человеку. Вот и пожалуйста, он танцует со всеми подряд, забыв о ней окончательно и бесповоротно.

Тоха подошёл только в конце вечера, когда эстрадники объявили последний танец. Молча вывел её в круг и обнял осторожно, нежно, как никто и никогда. Накрыв ладонью её руку, Одинцов держался на расстоянии. Танцевали, не глядя друг на друга. Через пару минут парень шепнул:

– Я хочу тебя украсть…

Не ответила: пропал голос. А он и не ждал голоса. Ему хватило смятенного ответного взгляда. Не произнеся больше ни слова, увлёк девушку в сторону леса. Она шла за ним, не оглядываясь, и Тоха не обернулся, пока не добрались до вершины холма, откуда весь лагерь был виден как на ладони.

– У меня к тебе просьба… – Одинцов стоял так близко к ней, словно снова собирался пригласить на танец. – Повтори то, что ты сделала ночью.

Подавив приступ немоты, она прошептала, заикаясь:

– Ст-тихи?..

– Нет.

– Вы не спали?

– Нет.

Арина беззвучно охнула, сжала ладонями щёки и в следующую секунду метнулась к еле-различимой тропинке. Не видя дороги, она оступилась и упала бы наверняка, не подоспей художник.

– Куда ты бежишь?! – Он властно взял её под локотки, рывком поставил рядом с собой и, приподняв пальцем подбородок, посмотрел девушке в лицо.

– Инга! – нежно выдохнул он ей в висок. – Никакая ты не Арина. Инга – колючая, хвойная иголочка из тайги. Дикий зверёк неведомой породы. Я тебя поймал в капкан. Не убежишь, не пытайся.

Улыбаясь, ласково шепча придуманное ей имя, он обнимал девушку, баюкая и прикасаясь губами к её макушке.

– О чём ты плачешь, солнце моё?

– Я чувствую… Мне страшно…

– И я чувствую. Но мне не страшно! Инга, меня никто и никогда так нежно не целовал, как ты. Я весь день этим бредил…

Одинцов говорил неправду.