Читать книгу Быть людьми… Книга первая. Вальс Хачятуряна - Ирина Гарталь - Страница 15

С Полиной Осинцевой Арина познакомилась в 1958 году, когда её семья оказались в числе пострадавших от наводнения. Молодой шахтёрский город Междуреченск тогда ещё только строился. Не было дамб, которые могли бы защитить жилые кварталы от разлива двух горных рек, взявших в кольцо небольшую равнину. В ту весну, пополнив силы за счёт подтаявших в верховьях ледников, реки разбухли и со страшной силой обрушились на город. Незатопленными оказались только почерневшие от времени дома и бараки на склонах гор. Мужчины в военной форме на моторных лодках переправляли к насыпи автодороги людей, снятых с крыш домов и сараев, стоящих в воде.

Заместитель председателя горисполкома Михаил Петрович Истомин и его жена Нина Андреевна, попытавшиеся подъехать на служебном УАЗе к своей улице, издали увидели: путь отрезан. Они выскочили из машины и заметались по шоссе, пытаясь разглядеть, что происходит с их домом, в двухстах метрах от дороги. Их окружили плачущие соседи, наблюдавшие за тем, как прибывает вода, как один за другим по течению уплывают дома.

Соседи и сообщили о том, что за детьми и бабушкой Истоминых послали моторку.

Арина много лет помнила ужас того дня, когда их новый дом, только что выстроенный из гладких жёлтых брёвен, закачался под напором тёмной и страшной воды. Помнила, как её, младшую сестрёнку Маргариту и старшего брата Сашу военные передавали через окно с рук на руки. Бабуня плакала, причитала, пыталась прихватить с собой плавающие по комнатам вещи. Один из мужчин прикрикнул:

– Нам бы вас спасти, а вы о тряпках!

– Так их же ещё нажить надо, сыночек! Куда же мы с тремя детками без одежды? – сокрушалась бабуня. Моторная лодка от напора течения вихлялась, норовя перевернуться. Дети вцепились в борта, боясь пошевелиться. Так им в память и врезалось: ледяные брызги, плач со всех сторон, визг, рёв гибнувших животных, скорбные фигурки людей, взобравшихся на крыши домов, а в отдалении, на возвышении дороги – замершая без движения мама.

Истомины в тот же день заселились в длинный приземистый косоглазый барак с запавшими от времени боками, где уже много лет жила семья Осинцевых. Заселение выглядело так: трое детей и трое взрослых с пустыми руками вошли в тёмную комнату с обшарпанными стенами и на какое-то мгновение обессилено застыли. Всхлип старой женщины вывел истерзанную пережитым страхом горстку людей из состояния отрешённости. Михаил Петрович одной рукой обнял жену, другой привлёк к себе девочек и тихо сказал:

– Ничего, ничего. Всё обойдётся. Устроимся. Главное, все живы.

К вечеру грузовик привёз пострадавшим от наводнения одеяла, подушки и кое-что из продуктов. На следующий день возле барака солдаты сгрузили казённые столы, стулья и железные кровати.

Через несколько дней страшная вода ушла, оставив запах разорённых гнёзд, и унесла в прошлое привычный уклад жизни десятков семей. Женщины с ребятишками целыми днями бродили по берегу хмурой, ещё не пришедшей в себя, взбесившейся реки, стараясь отыскать хотя бы след, хотя бы приметы родных домов.

Нина Андреевна на служебной машине проехала вдоль шорских поселений, расположенных вниз по течению Томи. В посёлке под названием Косой Порог она вышла из машины и направилась к берегу. На пологом откосе почти у самой воды она увидела узкоглазую низкорослую женщину, которая переворачивала на солнце любимую пуховую перину Михаила Петровича.

Истомина подошла к пожилой шорке и, оттеснив её, стала сворачивать мокрую перину.

– Ты сперба спроси! Чё талкасся? – возмутилась женщина, отступая.

– А что тебя спрашивать? Это моя перина. Ты мне лучше скажи, что ещё выловила в реке, когда дома плыли? – выпрямилась Нина Андреевна, помахав рукой водителю.

– Не плыл твой том. Плыл прёвна, тоска плыл…

– И что же, кроме брёвен и досок ты ничего не выловила на лодке-то?

– Я только прошку налофил, та твою постилку, – переминалась с ноги на ногу явно смущённая женщина, торопливо выискивая что-то в кармане фуфайки.

– Покажи, что за брошка? – заинтересовалась Нина Андреевна.

Шорка вытащила руку из кармана и раскрыла облепленную махоркой ладонь. Истомина не поверила своим глазам: на смуглой грязной ладони лежал орден Трудового Красного Знамени – бесценная семейная реликвия Истоминых.

– Ты где его взяла? Может, там ещё что-то есть из наших вещей? – разволновалась Нина Андреевна, очищая орден от грязи и табака. Пожалуйста, скажи, может, ты ещё что-нибудь нашла? У меня трое детей, понимаешь? Трое!

– У меня тоше три точка, тва сына. Тепе надо тальше, фнис… Еть в Мыски. Мушики сплавлялись с паграми, цепляли всё…

– Какие мужики? С какими баграми?

– Та и наши, и ваши тут пыли, – шорка, увидев слёзы русской женщины, скосила глаза в сторону. Водитель машины, с трудом поднимая непросохшую перину, предложил:

– А что, Нина Андреевна, махнём до Мысков? Вдруг ещё чем разживёмся?

– Нет, главное я нашла. Остальное… бог с ним! – махнула рукой Истомина. Направляясь к машине, она повернулась к жалкой фигурке на берегу:

– Спасибо тебе. Это не брошка – орден мужа. Спасибо…