Читать книгу Роковая клятва. Том 1. Фаворит фортуны. Том 2. Орден проклятых - Кэтрин МакФлай - Страница 6

«Опять тот сон! – Вскочил с постели

Уильям. – Хоть 15 лет

с момента смерти пролетели,

но снова снится мне обет.

Но знаю цену я на деле

Словам обетов. В двадцать пять

они не больше стали весить,

чем пустота. Я клялся в десять,

но я не стану исполнять!

К чему теперь слова отцовы?

Я жить не буду как аскет.

И в наставленьях смысла нет,

когда желаю я иного:

балов, веселья досветла.»

С ним рядом девушка спала.

Её погладил по щеке он.

«Ну вот уже и сон развеян.

о том, как он убит в зарю.

Я рок отца не повторю.

Я колдовать не вознамерюсь,

ведь инквизиция за ересь

карает. В жизни много благ.

Не отказаться мне никак,

как он велел, от развлечений.

К чему обуза мне лишений?

Солгал отец тогда, видать,

что жизнь – печаль, не благодать.

Хочу всегда я веселиться,

не плакать дабы ни о ком

и чувством сладостным забыться —

любовью, будто бы вином!

Имею много дел в сей день я.

К чему о прошлом сновиденья?»

Уильям встал, открыл окно.

Оделся и отдёрнул шторы.

Подумал: «Верно, утро скоро.

Пройдусь. Не спится всё равно.»

Прошёл Уилл по коридору.

Зажёг свечу. И со свечой

спустился лестницей крутой.

Из камня тёмного ступеньки

слегка сияли под луной.

Хотел пройти он вниз. У стенки

ещё один он сделал шаг, —

и двери распахнул сквозняк.

То были двери оружейной.

И ощутил Уильям дрожь.

«Не запирают двери что ж?

Весна, а холод нешутейный!»

При свете полной он луны

вошёл и замер у стены.

Среди иных семьи реликвий

на видном месте под гербом

был меч отца. И сын влеком

незримой силою великой,

из ножен вынул меч отцов.

«Прости, отец, я дал обеты,

в которых смысла больше нету.

За месть я гибнуть не готов,

А ты под страхом инквизиций

мне колдовству велел учиться?»

На стол поставил он свечу,

провёл рукою по мечу.

Как зеркало, сверкала сталь, и

отца на ней инициалы

сплетались вензелем «А.М.»

«Зачем я ночью здесь? Зачем?» —

Вопросом этим задаваясь,

уйти (но тщетно всё) пытаясь,

окинул долгим взором сталь.

Работы каждая деталь

от острия до рукояти

пленяла дивной красотой.

Взглянул он на клинок стальной.

И в отраженье, за спиной,

в клинке, как в зеркале, увидел

он образ своего отца.

Уильям резко отшатнулся

и тут же в страхе оглянулся.

Но за спиною – никого.

И снова смотрит в отраженье:

себя лишь видит одного.

И он подумал в то мгновенье:

«Наверно, это – сновиденье!

О, я не верю колдовство!

Когда б невидимая сила

существовала, то спасла

она б отца, не погубила.

Я клялся в детстве досветла.

Но не имею больше дара,

Стихий не слышу я уже.

И клялся, будто, в мираже.

Но отголосками кошмара

терзаюсь ныне по ночам.

Я клялся? В чём? – Не знал я сам!

Забилось сердце часто-часто.

Уильям, дверь закрыв рукой,

оттуда вышел сам не свой.

«Я вспоминаю зря подчас то,

что клялся… Полно! Сущий вздор

обет, что юным произнёс ты.»

Он вышел лестницей во двор.

Мерцали в небе ярко звёзды.

Качались лодки на волнах.

В рубашке легкой и штанах

к воде по саду он прошёлся

и, сев на пирсе, закурил,

и взор на волны устремил.

Прибой плескался и боролся,

с ветрами будто; с рёвом, злясь,

кипел холодной белой пеной;

взвивался брызгами; катясь,

волной бросался здоровенной

на берег; после, отступив,

готовил новый уж порыв.

«Вот так и жизнь – подобье шторма.

Всегда всё борется во мне.

Всему противлюсь непокорно,

и не приму ничто вполне.

Гнетёт меня отца потеря.

И сны тревожные весьма.

Но знакам я судьбы не верю!

Они – всегда плоды ума.»

И выпил виски из бокала,

что взял в гостиной по пути.

«Скорей уже бы солнце встало

И ночь тревожную изгнало.

Я никогда не сплю почти.

А сны те мучают нередко,

что повторю отца я рок.»

На плечи плед набросил в клетку

Уильям, на причал прилёг.

Он долго слушал гул прибоя,

на берегу лежа без сна.

Сияла полная луна.

Прибоя рокот успокоил

смятенье бывшее в душе.

И в ней покой царил уже.

Но сон не шёл, а так – дремота

до солнца алого восхода.