Читать книгу Божии пристани. Рассказы паломников - Группа авторов - Страница 16

Нужно отдать Соловецкому монастырю справедливость. Это хороший работник и хозяин. Начиная с наместников и членов собора, здесь работают все и каждый. Часто иеромонах справляет самую «черную» работу – совершает «послушание»…

Сюда стекаются из разных концов России. Тут есть монахи с Кавказа, из-за Волги, из Западного края, Крыма, Сибири, Турции. Всякий приносит с собой какое-либо знание, кто по хозяйству, кто по механике. Оттого в монастыре везде, где возможно, ручной труд заменен машиной, и непременно местного изобретения. Даже вода в гостинице и монастыре не разносится носильщиками, а поднимается на каждый этаж посредством ловко и удобно устроенных воротов…

– Да ведь у вас, поди, и полениваются работать?

– А надзиратели-то наши!

– Какие надзиратели?

– Святые Зосима и Савватий! Незримо присутствуют… Их не обманешь – все видят. На них ведь работаем, они наши хозяева. Постоянно памятуем это. Опять же не забываем, что только трудящийся ест.

Монах идет на работу беспрекословно. Ни недовольства не выскажет, ни о замене его другим не попросит. Этому особенно способствует то, что пять шестых всего числа иноков – крестьяне, и только одна шестая из других сословий. Первые и вне стен монастыря привыкли работать, и работать впроголодь…

– Раз как-то я стену работал и затомился, так затомился, что руки поднять не могу. А хотелось стену вывести, не откладывая до другого раза. Ну и стал я на колени, сделал несколько земных поклонов, помолился святым Зосиме и Савватию – и вдохнули хозяева наши силу в меня. До самого вечера безотходно работал. Стену и окончил.

Монахи имена святых Зосимы и Савватия произносят иногда как одно имя: Зосим-Савватий.

Понятно отсюда, как развилась в Соловецком монастыре такая производительность, какая не снится и Архангельску. Здесь строят пароходы, чинят их, литографируют, дубят кожи, делают кирпичи. Тут есть золотильщики, ювелиры, сапожники, портные, башмачники, механики, скотоводы, сыровары, строители, архитекторы; тут есть магазины, великолепные хозяйственные помещения, кладовые, квасные и пекарни. Монастырю принадлежат два парохода и морская шхуна, на которой монахи ловят рыбу и промышляют зверя вдоль Мурманских берегов, в северном Ледовитом океане. Тут есть резчики, столяры, кузнецы, гончары, коневоды, огородники, опытные садовники, живописцы, даже золотопромышленники. Короче, отрезанный в течение восьми месяцев от всего остального мира, Соловецкий монастырь ни в ком не нуждается, а все, что ему необходимо, производит сам, кроме хлеба, круп и каменного угля…

Эта кипучая деятельность производит поразительное впечатление на людей, видевших такие обители, каковы Троице-Сергиева, Юрьевская и другие, не обремененные, но все же вкушающие от плодов земных в изобилии.

Соловки прежде вываривали до 400 тысяч пудов соли на беломорских берегах Кемского и Онежского уездов. Кроме того, в первом они разрабатывали железо, серебро на Мурмане и отправляли промысловые партии на Новую землю. Таким образом, эта рабочая община исторически выработала свои настоящие формы. Разумеется, благосостояния, удивляющего теперь богомольцев, они не достигли бы своими средствами исключительно. Тут отчасти важное значение имеют приношения богатых крестьян: архангельских, олонецких, вологодских, вятских и пермских, но особенно – обилие даровых рабочих рук.

Добровольных работников-богомольцев остается в монастыре на год не менее четырехсот человек. Считая каждый рабочий день в 30 копеек (минимум), мы получим сумму, остающуюся в пользу монастыря, – 120 рублей в день, или 43 800 рублей в год.

Ежегодно в монастыре бывает до 15 тысяч богомольцев. Считая, что каждый из них приносит в монастырь 10 рублей (минимум), а обходится ему максимум в 2, получим 120 тысяч рублей.

Часовня обители, находящаяся в Архангельске, подворья, в которых квартиры, лавки и кладовые отдаются внаем, приносят ежегодно 10 тысяч да пароходы – около 15 тысяч. Итого, кроме неопределенных, чрезвычайных пожертвований, вкладов, монастырь имеет ежегодно неизбежного дохода около 200 тысяч рублей.

Процентов с положенных им в банки капиталов монастырь, как мы слышали, получает 25 тысяч рублей. Прибавьте, что для себя монахи покупают только хлеб (в Архангельске) и каменный уголь (в Англии), что все необходимое производится здесь в таком излишке, который допускает продажу, достигаемую 30 тысяч рублей, и вы тогда сообразите, насколько богата эта община.

Тем не менее истинные средства выше показанных нами… Потому что, если обратить в деньги движимое и недвижимое имущество монастыря, то есть острова, составляющие его собственность (грамоты Марфы Посадницы, Иоанна IV Грозного и пр.), строения, суда, доки, все его производительные заведения фабрично-заводского характера, его табуны и стада, его подворья в других местах, то получилась бы сумма, наверное, превышающая 10 миллионов рублей. И все это цветет, все производства совершенствуются и расширяются. И все это развилось в глуши, посреди негостеприимного Белого моря, без всякого участия грамотных, образованных классов, среди крестьян, принявших иноческий чин и сумевших в течение четырех столетий обратить голые соловецкие камни в чудные оазисы, поразительные своей оригинальной красотой, богатством и производительностью.

Прежде средства монастыря были еще значительнее. Несмотря на улучшение путей сообщения на севере устройством пароходства по Северной Двине, обеднение нашего крестьянства дошло до той степени, что оно отразилось и на доходах монастыря. Прежде не только богомольцев было больше (до 25 тысяч человек), но и приношения делались чаще и крупнее. Так, еще недавно, как мы слышали, цифра таких приношений доходила до 280 тысяч рублей.

– Оскудевает усердие к святой обители! – жаловался мне старый седой монах, опираясь на костыль. – Крестьяне и те скупятся на приношения!

– Да ведь и они до нищеты доходят…

– Прежде слепая вера была – оттого и нищеты той не замечалось. Ныне разумом своим величаются и оскудевают!

– Что ж, последний кусок нести в монастырь?

– Зачем последний… Господь подаст: ты принесешь свой дар обители, домой вернешься. А тебе, может, за это Ангел Господень какое богатство подаст!

– Ну, на это мало надежды!

– Вороны пророка питали в пустыне!

Кожевня помещается в двухэтажном каменном доме; как и большая часть здешних производительных заведений, она бывает в действии только восемь зимних месяцев. Четыре месяца навигации, когда монастырь посещается богомольцами, она стоит без дела. В кожевне работают один монах и шестеро рабочих из богомольцев; выделывают здесь до восьми тысяч штук одних нерпичьих кож; кроме того, тюленьи, моржовые, оленьи и коровьи. Тут же и кельи работающих в кожевне людей. Кожевня приносит монастырю немалый доход, как и все устроенное у себя монахами. Валовой оборот ее равняется 50 тысячам рублей.

Отсюда мы вышли и углубились в лес…

– Все это, – объяснял путеводитель, – когда-то сплошным болотом было. Монастырь осушил острова, и теперь, кроме нескольких лугов, нарочно оставленных, нигде топкого места не найти. Луга и те посередь островов больше, да в Анзерах. Везде прорыты канавки!

Меня тут поразило обилие незабудок и таких цветов, которые не встречаются в Архангельском, Холмогорском и Шенкурском уездах, несмотря на то, что они гораздо южнее Соловков. Леса здесь великолепные, хотя то и дело среди них прорезываются из-под почвы гребни гранитных утесов.

Монастырь имеет свой кирпичный завод. Тут ежегодно заготавливают до 400 тысяч штук кирпича – и какого кирпича! Прочность его необыкновенна, и от времени он приобретает крепость железа. Каждый кирпич весит шестнадцать фунтов и гораздо крупнее обыкновенного. Из него выстроены все позднейшие здания, как, например, гостиница – громадный трехэтажный дом, возведенный в три месяца, причем над постройкой трудился сам архимандрит… Кирпич для этого строения заготовлялся три года. На заводе трудятся около двадцати богомольцев-работников. Он прекрасно содержится.

Нельзя отрицать, что жизнь в монастыре для годовых богомольцев-рабочих имеет свою полезную сторону… Часто крестьянин является сюда ни к чему не подготовленный. Работая здесь, он присматривается к разным хозяйственным приспособлениям, упрощениям, и дома у себя старается применить виденное. Когда однажды я проезжал Олонецкую губернию, то в большом селении Юксовичи удалось мне видеть необыкновенно чистые конюшни, практический способ содержания скота и некоторые, необычные в крестьянском хозяйстве, приемы… Расспросив старика-крестьянина, я узнал, что село обязано этим Соловецкому монастырю, в котором перебывала, в качестве добровольных рабочих, большая часть мужчин этого края.

Особенно выгодно пребывание в монастыре отзывается на мальчиках: они возвращаются домой ремесленниками или вообще производителями другого рода. Знания эти дают им возможность упрочить свое экономическое положение; здесь же они привыкают к опрятности и строгому порядку – двум добродетелям, реже всего встречающимся в нашем крестьянстве.