Читать книгу Сага о Фениксе. Часть 1: Из пепла - - Страница 6

Июль пять тысяч семьсот семьдесят четвертого года3 – на втором этаже звучали притворные восхищенные восклицания и дурацкий смех. Вторая гостиная с библиотекой, что служила отличным местом тишины и уединения для Дэниела, как-обычно перевоплотилась в дискуссионную комнату из гогочущих стен. Постеленный во всю площадь ковёр отдавал лживой скромностью; встроенный широкий книжный стеллаж, уместный небольшой диван и кресла, складное и фамильное фортепьяно, столик из дорого дерева, бра придавали приёмной забытое излишество классического интерьера. Дочь супругов Гидери (Агата) играла самонадеянно, заранее ожидая похвалы слушателей, выглядевшие скучающими к её исполнению. Оживление происходило за пустыми разговорами о политике – обсуждения искусства оказывались хлеще бессмыслицы.

Нынешняя молодёжь, составившая малую часть презираемых бывших одноклассников, не замечала затаившегося саркастичного и унизительного смеха. После повторных аплодисментов выскочка Агата инфантильно направила взгляд на слащавого семнадцатилетнего Эйкена, который затмевал и соблазнял внешностью даже похотливую старую даму (об этом он не подозревал) и вежливо беседовал с милой «овечкой» Элоизой. Соперницы не подавали друг другу знаков внимания, сохраняли правила этикета, ревнуя добычу, и не подозревали, что молодой повеса, отчисленный из Пражского университета, давно заполучил поцелуй более зрелой счастливицы – каплю плотского вожделения, затронув только неприлично округленное плечо. Увы и ах, обольстительница не позволила дальше терять достоинства – современные женщины знали себе цену, и прекрасно помнили первобытные «уловки», работавшие только на наивных девицах…

Опытные светские львицы тоже ртом и глазами не щёлкали: они, как родители, шли сюда, чтобы обеспечить детям состоятельную и очаровательную интеллигентную партию, случайно подтасовывая знакомства. Одинокие посетительницы корыстно мечтали вернуть лихую легкомысленность.

За всем покерным блефом Дэниел наблюдал в последний раз, и досмотрев первые два акта спектакля, по обыкновению направился в чистую кухню. Он спустился на первый этаж, никого не приветствуя, за исключением господина Харгесигора – довольно юморного и широкого во всех смыслах человека, который всегда радовался появлению сына его покойного знакомого, не робел переговаривать с ним, и не добившись в сотый раз ни малейшей жалобы, проявил сочувствие, и по старой традиции запивал пятилетнее горе под названием пенсия шестым стаканом дорогостоящего коньяка.

На кухне во всю клубился дым от безостановочной жарки мяса и рыбы; Дэниел почувствовал облегчение – вкусные запахи на запотевших деревянных столах смешивались воедино, становилось прекрасно дурно на языке: готовые закуски из ржаного хлеба, солонины, буженины и сыра; графины с Мирэдейским полусладким вином прошлогоднего урожая; мясные рулеты и запечённые цыплята с овощами – слюни текли только от пирожков с квашеной капустой и мясом. Послышались вызубренные памятью недовольства…

Масштабным процессом прощальной кулинарной феерии руководила Клара, обожавшая угождать зазнавшихся гурманов (когда-то она была уважаемый шеф-поваром в Пражском гастрономе). На каждом званом вечере она походила не на медведицу, а на курицу-наседку: вечно мешкалась, материлась на собственную персону и порой подгоняла других, размахивая руками. Пышнотелая бабёнка с румяными пухлыми щеками, с деревенскими простодушными манерами, как никто была строгой хохотушкой, и когда её кто-нибудь смешил, то держите всех семеро – артиллеристская пушка готовилась взрываться, а стены упоительно трястись. Профессионалка хорошо знала себя и никому не пыталась нравиться. Супругу мистера Джойса, она с самого начала невзлюбила, называла не пристойной женщиной, и издавна отдалась только искренней симпатией к Дэниелу – с тех самых пор как только малютка появился на пороге «Жинселя»: она единственная разрешала проводить всякие шалости, тайно хвалила «маленького хозяина», когда тот выдавал ещё при Льёване такого жару бывшей няньке и горничной Сиции, на который сама бы во век не решилась, позволь ей время стать вновь ребёнком. Клара сильно привязалась к юноше: часто знала в каких случаях могла его утешить, подбодрить – ведала причину страдающей души, однако ничего иного не могла предложить взамен, кроме незатейливых рассказов о молодости в летней беседке – тешить надеждами синдром отложенной жизни до поры поступления в колледж. Как бы там ни было, она не сомневалась, что из Дэниела получиться достойнейший из людей.

Больше всего Клара любила летом ездить за Мирэдейн по ягоды и грибы, сумев проявить интерес Дэниела ещё в семь лет, и как-только наступало яркое и тёплое лето, они тут же в ночь собирались, прихватив соседку Тиону в помощь, и отправлялись на летнем трамвае в Зелёные пруды к раннем утру, бродили по густому лесу и душистым полям, где трава всегда была покрыта росой, где дышалось свежей привольностью до прихода марева, когда жаркие лучи солнца брали в пот, весело ослепляя глаза – а в конце хвастливо радоваться корзинке с лесными сокровищами и ароматным цветочно-травяным букетом в руках.

В общем, Клара стала близким человеком для Дэниела – что-то вроде бабушки.

Загруженные дни, не обходились без мисс Хемчерст – очень тихой и милой сорокалетней женщины, работавшая в другом районе у семьи Девирсли; она несла дополнительную тяжесть – необходимость лечить старшую дочь Катерину от последствий лейкоза. Дэниел всегда умудрялся отыскивать излишки средств через перерасчёт, чтобы помочь накопить на повторную химиотерапию и поезду на Кавказ к целителям. Оставалась ещё шустрая мисс Титова.

Дэниел, видя то, как Клара металась и не знала какое блюдо вынимать из печи или со сковороды в первую очередь прихватил горячий пирожок, откусил его, и приступил к проверке рыбного супа из лосося – не хватило перца: пришлось доставать приправу с высокой полки и добавить пару шепоток.

– Ох, Дэниел, вы ничего не проглядите… – благодарила его мисс Хемчерст и продолжила резать лук с помидорами.

Клара приготовилась вредничать за то, что он бессовестно утащил пирожки для гостей, снял суп с огня, хотя это не входило в его обязанности.

– Ну, Клара! – оправдывался Дэниел в очень весёлом и бурном настроении. – Ты ожидала нечто иное?! Теряешь хватку! – злословил он. – Вы думали меня хватит дольше, чем на двадцать пять минут?!

– Вот, негодник, прости меня Господи! – её глаза хлопали по верху потолков от такой «наглости», а руки в боки добавляли: – С вашими нежными руками нужно обращаться получше. Они для другого созданы!

– Ну вот ещё! – Он был в ударе, вёл себя как-то слишком развязно. – Я лучше ещё пару пирожков съем. Ха-ха-ха! – громкий звонкий женоподобный смех раззадорил всех на кухне.

Клара сдалась: в мыслях она любовно ругала его за пристрастие к наилучшему угощению. Дэниел отвечал, предвидев по взгляду изюминку одобрения:

– Ничего страшного – обойдутся! Пусть шампанским догоняются: они потом такие интересные становятся… – его речи накаляли.

Ничего не оставалось делать как грозно топнуть ногой и усмирить ершистый тон.

– Ну и язык у вас, – еле выговаривала Клара. – Ей богу, как у змеи! – юный хохот готов был добить её твердое выражение лица.

Вовремя пришла Адель, которая забирала угощения к столу с молчаливой с улыбкой на лице: она рассказывала глазами о празднике, как о удачном цирке – от такой новости озорства в кипящем местечке только прибавилось.

Через десять минут гул кухонных приборов и плит прекратился – просторнее дышалось. В столовой начинался ужин, но Дэниел, не изменяя принципам, отказался выходить к гостям: «Не вижу смысла являться народу ради дебатов о превосходной утке, которой не хватает замены брокколи на тёртое яблочко или цедру лимона при мариновке. Но господа, выпьем за здравие хозяйки и процветание Лимфреи!»

– Ох, видимо вы переборщили с бокалом вина… – хихикала Клара.

– Ничуть, мне просто хорошо, – так он признавался в её правоте. – но факт остается фактом!

Дэниел не чурался проводить последнюю трапезу с приятной женской компанией, наслаждавшаяся жареной картошкой со свининой и остатками пирогов с завтрака. Между едой Адель болтала о развернувшихся страстях, которые удалось остальным пропустить: Элоиза нечаянно опрокинула бокал на будущую свекровь – весомая причина поймать во рту смешинку.

Как-только прощальный вечер в честь с отъезда мадам Джойс в Атлант подошёл к концу, Дэниел помогал домывать посуду и приводить кухню в порядок. Глубокой ночью он поднимался из столовой в комнату. На диване валялся пиджак двадцатишестилетнего Ирвиса О'Кардо – любовника бывшей хозяйки: он оставлял всего себя ей, как днём, так и ночью, лишь бы побыть под надёжным тылом опытной и состоятельной женщины.

Только в третьем часу комнаты дом погрузился в полную спячку. Тяжёлым вздохом Дэниел улегся в кровать и заснул от мысли о заботах завтрашних дней.