Читать книгу Святые Полуночники - Макс Бодягин - Страница 16

Пока Пончик отпирала замок на дверях, Кромм огляделся. Большая спальня с альковом, где они находились, казалась очень тёмной не только из-за слабого красного света, но и благодаря бордово-золотым обоям и панелям морёного дерева. Потолок то ли прокоптился, то ли его сразу так выкрасили, разобрать Кромм не смог. В целом, комната походила на душную, пропитанную приторным ароматом берлогу, заваленную подушками и подушечками всех цветов и размеров. В дальнем углу стояли качели с некоторым подобием гинекологического кресла, обитого кожей. На сидении небрежно валялась пушистая волчья шкура. В другом углу под точечным светильником стоял деревянный крест для распятия, висели плётки, наручники, гинекологические расширители, анальные шарики, кожаные маски, широкие гарроты, подбитые бархатом, рядом уродливым чёрным пятном распластался мешковатый костюм для сенсорной депривации с тонкой дыхательной трубкой там, где предполагался рот жертвы. На маленьком высоком столике стоял несусветных размеров дилдо, больше похожий на памятник, нежели на нечто, пригодное к использованию в эротических играх. Вокруг него, словно вокруг центральной фигуры алтаря, стояли разнокалиберные дилдо поменьше, их окружали пузырьки с ароматическими маслами.

Скажи мне, Пончик, надеюсь, мы не совершали паломничества в тот угол, спросил Кромм, рефлекторно ощупывая зад. Ладонь показалась ему липкой, он поднёс её к лицу и потянул воздух носом. Запахло розовым маслом. Пончик, настойчиво позвал Кромм. Женщина вернулась в постель, неся в руках плетёный поднос, на котором красовался полукруглый серебристый баранчик, из-под которого соблазнительно пахло мясом. Пончик подняла клош и Кромм чуть не захлебнулся слюной, глядя на серые полосы тёплой буженины, нежные, словно бумажные листки кусочки ростбифа, запечённые свиные рёбра и горку рубленых потрохов. Пончик подняла второй клош и протянула Кромму блюдо с сырами, зеленью и хлебом. Она завернула зелень и сыр в тонкую лепёшку, обмакнула в мёд и протянула Кромму со словами: о чём ты спрашивал, мой хороший?

Хотел поинтересоваться, не заглядывали ли мы в тот жуткий угол, но сейчас это не имеет значения, пробормотал Кромм с набитым ртом, жадно откусывая сразу от нескольких кусков. Мы пытались туда наведаться, но тебе не очень понравилось, поэтому мы позвали ещё одну девочку и она накурила нас до свинячьего состояния, ответила Пончик, протягивая стакан с узваром.

Кромм благодарно сделал несколько глотков, пропихивая недопережёванные куски в горло, и спросил: Пончик, скажи, а ты из уны чафали? Если бы, усмехнулась она: чафали защищены, я бы с удовольствием стала одной из них, но не судьба. Я же родом из поганой земли, родилась в Энподии и, похоже, сдохну тут. А ты разве не защищена, спросил Кромм: это место похоже на крепость. Пончик тоже взяла с подноса кусочек сыра, чуть откусила от него и по-свойски ответила, толкнув Кромма в плечо: так-то мне грех жаловаться, конечно. Я живу в тепле, не знаю никаких забот, Тристе приглядывает за мной куда лучше родной матери, которая, кстати, всё время была бухой, по причине чего у неё ноги вообще никогда не сдвигались. Как увидит мужика – всё, пропало дело. Да и я в неё пошла, пустилась во все тяжкие, когда мне только-только четырнадцать стукнуло. Хорошо, что Тристе меня подобрала и замолвила словечко перед кане Каре Вороницей. Так бы я уже родила семерых ублюдков, да валялась бы в какой-нибудь подворотне. А сейчас посмотри, Пончик обвела рукой свои покои: редкая кане живет в такой роскоши, как я. Конечно, это не моя спальня, здесь я только принимаю гостей, моя комнатка поменьше, она за той ширмой, но она тоже очень уютная. Меня никто отсюда не гонит, я месяцами не выхожу отсюда и не вижу этих серых уродских улиц Энподии. Да об этом каждая мечтает! Жить во дворце!

Кромм фыркнул: а как же твоя работа? Пончик беспечно улыбнулась: во-первых, Тристе позволяет мне не перерабатывать. Вот раньше я служила в борделе на проезжем тракте, там, за городом, там да. По пятнадцать, а то и по двадцать клиентов в день, в иные дни сдохнуть хочется. А здесь? Ну пять мужчин за ночь максимум. Ну, редкий раз, семеро получается. Так-то я люблю это дело, даже не представляю, чем бы я ещё могла заняться.