Читать книгу Инвиктум - Меган Джой Уотергроув - Страница 9

(Ремелин)

Я помню каждый момент того дня. Каждую фразу, сказанную ею, каждое обещание. Моя память пришла в негодность из-за принятия слишком больших доз лекарства, но те моменты навсегда отпечатались в сознании, будто кто-то выжег их там.

В теле слабость, ноги кажутся ватными, и когда я пытаюсь встать с пола, то обреченно падаю обратно. Бьюсь щекой о холодную плитку и тяжело дышу. Возникает ощущение, будто я проваливаюсь куда-то далеко, и даже не в бездну, а дальше. Все дальше, в место, где мне не будет покоя.

Однажды я убила санитара. Он вколол не ту дозу лекарства, и оно не подействовало в нужной мере. Тогда-то я и получила свой первый «выговор», как это называют сотрудники тюрьмы. Я убила его всего лишь легким прикосновением пальцев. По моим венам течет неизвестный яд, способный на ужасающие вещи. Я могу причинить такую боль, что человеку захочется лишить себя жизни. Я могу взять и обратить человека в прах.

Простое прикосновение – и жизни нет.

Санитара унесли прочь, а меня избила охрана. Так сильно, что еще пару недель после этого я не могла ходить, да и вообще шевелиться. Тело ныло и скрежетало от боли. Сутки напролет я просто лежала и выла, заставляя других арестантов бояться и паниковать. Если такое сделали со мной, то что грозит им в случае непослушания?

То лекарство, что мне вкалывали, каждый раз совершенствовалось, а вместе с ним совершенствовалась и я сама. В дозу вводилось определенное количество дополнительных клеток, заставлявших гены мутировать со страшной силой и скоростью. Так она изучала меня. Экспериментировала со мной.

«Что произойдет, если в твое тело проникнут другие мутации?» – спрашивала она.

«Как долго ты сможешь выносить это?» – задавала она вопрос.

Мое тело стало исследовательским объектом. Она назвала меня «Мизери, объект номер 64». Пытки казались невыносимыми, но это лишь поначалу. Затем я привыкла к боли, а после и вовсе перестала на нее реагировать. Я сама стала болью.

Спустя пару лет она поняла – мое тело способно выносить в себе тысячи различных мутационных генов и при этом не изнашиваться. У меня стали брать кровь, а затем и спинномозговую жидкость. Проводились миллионы анализов, тестов. Годы исследований, годы боли и страданий, но она так и не поняла, как я могу быть способна на такое. Ведь другим Инсолитусам такое не удавалось.

Ложусь на спину и смотрю в бетонный потолок. В центре есть трещина, это я ее сделала. В тот год, когда меня поместили сюда. Ярость взяла надо мной верх. Сейчас ярость была не такой очевидной, не такой явной; она сидела внутри, копилась с годами и тлела, будто маленький уголек в огромной и темной пещере. Однажды уголек превратится в пожар.

Когда мне плохо, я делаю единственную вещь, на которую еще способна – передаю свои мысли Джеду. Получается не всегда, но сейчас я чувствую, что смогу сказать хотя бы одно слово.

– Люблю.

Джед – телепат и телекин в одном лице, еще таких как он называют биоэнергетами. Я была рождена с даром ядовитой кожи, но позже, после экспериментов, приобрела еще несколько способностей, в том числе ментальную связь с любым человеческим существом.

Закрываю глаза и слушаю. Через какое-то время Джед отвечает, и его приятный голос разносится по всем закоулкам моего разума.

– Я люблю тебя.

Сжимаюсь в комок на полу и едва сдерживаю себя, чтобы не закричать. Болезненные ощущения после принятия лекарства начинают проникать в мои кости, и эту боль можно сравнить разве что с разрезанием плоти без наркоза. Зубы скрипят громко, дыхание тяжелеет.

– Реми, все хорошо.

Его голос успокаивает меня. Я почти явственно ощущаю, как его пальцы выводят нежные линии на моем лице, чувствую, как он склоняется надо мной и оставляет аккуратный поцелуй на губах. Я не хочу, чтобы эта иллюзия заканчивалась.

– Мы выберемся отсюда, – шепчет Джед в мое ухо. – Я убью всех, кто причинил тебе боль.

Его голос затихает. Он больше не может передавать мне свои мысли, и я обессиленно делаю выдох. Джед тоже принимает лекарство, но ему дают меньшую дозу, нежели мне. Я представляюсь им опаснее него, но они ошибаются. Нет в мире Инсолитуса смертоноснее, чем мой Джед. И когда он говорит, что убьет всех, кто причинил мне боль, я верю.

Моя голова гудит, звук становится все громче и громче, и я зажимаю уши ладонями, лишь бы как-то избавиться от этого пронзительного рева. Лишь спустя несколько секунд, я понимаю, что звук не в моей голове. Он доносится из коридора.

Я открываю глаза, переворачиваюсь и сажусь на полу. Смотрю на дверь: раздается громкий щелчок – и она открыта.